Книга Восход Сатурна - Влад Савин

Немецкое командование, поняв, что уже не успевает предотвратить прорыв блокады имеющимися силами, решает стянуть все «горячие» резервы в кулак и восстановить прежний статус-кво. 26-го начинается битва за Мгу. Однако у немцев уже не было ни времени, ни достаточных сил. Одновременно с основным наступлением силы Волховского фронта нанесли из района Погостья вспомогательный удар на Рябово — Любань. На том участке бои оказались очень тяжелыми для обеих сторон, но стратегический результат оказался достигнут. 21-я и 61-я пехотные дивизии, на которые рассчитывал Кюхнер, оказались намертво связанными в эти важнейшие дни, а они составляли треть его «валентных» резервов. Что до Любани, то немцы позже вынуждены были оставить ее, по итогам проигранного сражения. Таким образом, эти внешне малорезультативные атаки не были бесплодной мясорубкой. Они также внесли немаловажный вклад в победу.

Причем потери немцев были того же уровня, что и наши. Новейшие тяжелые танки «Тигр» не оправдали надежд, они вязли в болотах, показав отвратительную подвижность в лесисто-болотистой местности, и оказались уязвимы для бойцов «танкоистребительных» отрядов, подбиравшихся к ним вплотную, или артиллерийских засад, открывавших огонь внезапно, с близкого расстояния, в борт или корму. Сказалась также неудачная конструкция ходовой части с «шахматным» расположением катков, крайне затруднявшая эвакуацию поврежденного танка, а также слишком большой вес. При подрыве на мине катки перекашивало, и ходовую часть по борту заклинивало намертво, после чего танк надо было тащить волоком. В результате большая часть потерянных «Тигров» в этой операции приходилась на поврежденные или застрявшие, взорванные при невозможности вытащить. Их число в разы превысило собственно боевые потери.

К 27-му, когда накал боев за Мгу и Келколово достигает апогея, 55-я армия Ленинградского фронта у Колпино, пользуясь ослаблением на своем участке, в том числе и отсутствием артиллерии, — значительная часть немецкой артиллерийской группировки в Захожье была переброшена против Келколова — Мги — начинает наступление. Но не в направлении Мги, а на ключевую для немцев станцию Ульяновка. Чтобы понять, в чем важность этой позиции, достаточно взглянуть на карту. Все снабжение немецкой группировки в «горловине» шло через этот узел на Октябрьской железной дороге, от которого отходило ответвление на Мгу, едва ли не единственное, подавляющее большинство путей сообщения, и рельсовых, и грунтовых, было направлено радиально, к Ленинграду. А в крайне труднопроходимой местности, заросшей лесом, с обилием рек и болот, перехват единственной железной дороги при полном отсутствии грунтовых дорог, был равнозначен окружению.

Тем более что 18-я армия уже испытывала серьезные проблемы со снабжением. При ограниченном числе железных дорог, каждое «минное поле», выставленное партизанами, приводило к закупорке данной конкретной линии на сутки-двое. Охранные дивизии не справлялись, доходило до того, что немцам приходилось строить настоящие «полосы обороны» с траншеями и блиндажами вдоль значительных участков железных дорог, как, например, на перегоне Гатчина — Новолисино — Тосно, привлекая для этого боевые части с фронта. Мы также не забудем подвиг наших парашютистов-десантников, сумевших в ночь на 1 декабря перехватить на полчаса перегон Ульяновка — Мга, уничтожив охрану, чтобы поставить мины и разрушить пути. Группа погибла целиком, но немцы заплатили за это тем, что маневр их войск между важнейшими участками битвы оказался сорван в самый решающий момент.

Для операции «Искра» вообще характерно отличное взаимодействие партизан и десантников с фронтом. Большинство отрядов и групп имело радиосвязь с «Большой Землей», а также агентуру среди местного населения, в том числе и железнодорожников. В результате скопления эшелонов на станциях, неизбежные после закупорки перегонов, становились мишенью для наших авиаударов. Ситуацию усугубляли проблемы со снабжением, возникшие у немцев, заставлявшие тратить время и ресурсы на ремонт не только путевого, но и станционного хозяйства, отвлекало с фронта средства ПВО, прежде всего 88-миллиметровые зенитки, опасные для наших танков. В этом была огромная заслуга ленинградского Штаба партизанского движения, проведшего большую организаторскую работу, в результате которой большинство отрядов Ленинградской области управлялось из единого центра, получая плановые задания, совсем как производственные бригады одного треста, в четком взаимодействии с армией и ВВС.

Украина, партизанское соединение С. А. Ковпака.

Это надо было до такого додуматься — на железной дороге минное поле! Причем поставленное впрок!

Как раньше было? А я, между прочим, у Сидор Артемьича с самого начала, и на железку ходил, эшелоны под откос еще в сорок первом пускал.

Выходила группа — нас, минеров, двое-трое, и отделение, или взвод поддержки. Из базового лагеря, который в лесу, не ближе чем километрах в двадцати — двадцати пяти от немецкого гарнизона… Ну и до железки примерно столько же. И если первые километров десять идти было легко, а иногда и ехали, если телега находилась, то под конец, буквально на брюхе! Подкрасться, место выбрать, и наблюдать еще, нет ли «секретов». Как часто патрули ходят или ездят на дрезине, где посты стоят? Если место подходит — на насыпь, двое с нами, остальные половина вправо, половина влево вдоль путей, патруль подойдет. Так ближе подпусти и бей, и не отходи, пока не закончим! Мину поставить, следы замаскировать — самое, между прочим, трудное… Патруль ведь тоже смотрит, заметит, вызовет саперов. И домой.

То есть день-два в один конец. Там, бывало, сутки. То есть пять дней на одну мину, один эшелон.

А если в рейде, то проблема. Лагеря нет, своих найти и догнать надо! Потому тогда мы, всем соединением переходя пути, просто разрушали их, метров на сто. Фрицам на полдня работы, тьфу!

Началось все, когда наш Сидор Артемьевич из Москвы вернулся. Он был на совещании всех партизанских командиров с самим товарищем Сталиным. Там еще были Сабуров, Федоров, Вершигора, Гудзенко, Емлютин, Дука… В общем, что ни человек, то имя. Нашему Сидор Артемьичу и товарищу Сабурову Звезды Героев вручили. А затем долго с ними беседовали, и сам товарищ Сталин, и Пономаренко — начальник Центрального Штаба партизан Украины, и генерал Рокоссовский, и другие ответственные товарищи. По делу беседовали, с умом, как воюют наши партизаны, чем фронт может им помочь, и чем мы должны помочь фронту. Тогда и решено было, и план разработан, чтобы нам и Сабурову уходить из брянских лесов. Тут партизан уже достаточно, а вот в западных областях их нет совсем, а ведь там наши, советские люди под фашистским ярмом страдают! А у нас ведь — сила! Каждый отряд — это считай, полнокровный батальон, а в соединении их четыре. Еще артиллерия есть, и даже танк у фашистов отбили, правда, он после утоп в болоте. У Сабурова тоже бойцов тысячи полторы в строю. По сути, мы как десант в тылу врага, только гораздо сильнее и подвижнее. Потому что, в отличие от парашютистов, тылы у нас есть, связь с населением. Чем мы и сильны. И разведка, и местность нам известны, и окружений не боимся, в лесах наших. А потому чувствуем себя куда увереннее. Много позже, в Предкарпатье, мне видеть довелось, как наши корпус кавалерийский в прорыв попытались ввести. Так он сунулся в тылы немецкие едва верст на полсотни и назад шарахнулся: боязно, а вдруг окружат?