Книга Путь феникса - Вадим Проскурин

Шон взялся за рукоять меча и начал говорить:

— Святой отец, разрешите…

— Не разрешаю, — оборвал его Питер, не дожидаясь, пока рыцарь сформулирует просьбу. — Мне нет дела до того, какими словами поносит меня эта жаба. Я не верю, что его проклятия имеют силу…

— Ну да, — смутился Шон. — Это понятно, святой отец, но… Он же вас оскорбил!

— Позволь мне решать, что допустимо, а что недопустимо, — сказал Питер. — Я считаю прозвучавшие оскорбления непристойными, но не недопустимыми. Если бы их произнес разумный человек, например, ты, я бы тебя зарубил на месте. Но если их произнесет, скажем, полевая мышь, я не стану ее наказывать. Я просто воскликну: «О, говорящая мышь!» Понимаешь?

— Для вас этот полукровка как говорящая мышь? — спросил Шон.

— Нет, — покачал головой Питер. — Он для меня — нечто промежуточное между уважаемым человеком, чьи слова я принимаю во внимание, и бестолковым животным. Я сам решаю, как реагировать на его слова и поступки. Я могу наказать его, а могу сделать вид, что ничего не произошло. И то, и другое допустимо. Сейчас мой выбор — просто наблюдать. Если он решит напасть или совершит иной недопустимый поступок, мой выбор изменится. А пока пусть ругается.

К этому времени уже стало ясно, что полукровка бежит не к ним, а к тому месту, где глупый орчонок прекратил свое существование.

— Он его, что, оплакивать собрался? — спросил Шон.

— Понятия не имею, — ответил Питер. — Пойдем в лагерь, здесь больше делать нечего.

Питер был неправ. Стоило им повернуться спиной к туманной стене, как сзади громыхнуло, а когда Питер обернулся, ему брызнуло в лицо чем-то горячим и влажным. А когда он протер глаза, он увидел, что силового поля больше нет.

2

Проходя между белыми пеньками, Хайрам задержал дыхание. Он понимал, что непосредственной опасности нет, что эту незримую линию уже пересекали орки и ничего с ними не случилось. Силовое поле исчезло, как будто его никогда не было, а загадочные пеньки из белого металла, которые сэр Питер называл форсунками, перестали подпитывать поле энергией и стали просто пустотелыми металлическими пеньками. Но одно дело понимать, что опасности нет, и совсем другое дело — не бояться. Хайрам боялся.

Это не был панический страх, который парализует мышцы и волю, и заставляет воина бежать с поля битвы навстречу бесславной смерти. Это был страх, какой возникает, когда входишь в черную эльфийскую рощу, солнечный свет пропадает, поглощенный черными листьями аборигенных деревьев, и ты как бы переходишь из ясного дня в темную ночь. Но эта ночь на самом деле не такая уж темная, проходит несколько минут, и глаза привыкают, но в эти минуты тебе мерещится, что на каждой ветке сидит ядовитая мокрица, чье прикосновение покрывает кожу мерзкими гноящимися волдырями.

Вот и сейчас Хайрам шел к дворцу по сухой земле, поднимая клубы пыли при каждом шаге, он озирался по сторонам, выискивая глазами опасность, ничего не находил, и от этого становилось только страшнее. Впрочем, страх не мешал Хайраму выполнять приказ командира и вообще, никак не проявлялся внешне. Рыцарь на то и рыцарь, чтобы побеждать свои страхи.

Внутри силового поля не было ничего живого. Ни травы, ни даже лишайников, вообще ничего. Место, ранее окруженное завесой поля, выделялось на фоне цветущего луга серым пятном идеально круглой формы. Пахло пылью и кровью, как на бойне в период засухи.

Для страха была еще одна причина — Хайрама напугали слова сэра Питера.

— Я принес жертву Шиве Разрушителю, — сказал святой отец несколько минут назад. — Четырехрукий бог внял моим молитвам и открыл проход.

Это был первый случай, когда Хайрам увидел своими глазами, как религиозный обряд дает ясно видимый эффект. Раньше Хайрам полагал, что молитвы, посты и жертвоприношения не приносят никакой пользы, кроме самовнушения. Он никогда не говорил этого вслух, но был уверен, что это так, и что все здравомыслящие люди тоже считают, что это так, и что отец Питер тоже так считает. Хайрам считал отца Питера самым здравомыслящим человеком из всех, с кем молодому рыцарю довелось познакомиться. И вот его преосвященство спокойно так говорит между делом: «Я принес жертву». А перед этим ты видел, как призрачное марево вдруг заколебалось, налилось кровью и исчезло, растворившись в воздухе. Чем не чудо? Раньше Хайрам был твердо убежден, что чудеса происходят только в священных книгах, но не в реальной жизни. Но теперь приходится признать, что мир устроен иначе. Надо будет потом поразмыслить над этим.

Хайрам достиг крыльца, и ничего с ним не случилось. Странный, однако, дворец был у Каэссара. Маленький совсем, всего два этажа, сверху четырехскатная крыша, типичная для второй эпохи, почему-то в то время было не принято делать крыши плоскими. В целом здание больше похоже не на дворец величайшего правителя Барнарда, а на дом какого-нибудь мелкого чиновника. Может, архивы врут, может, там не Каэссар жил? Стены, правда, обшиты эльфийским пластиком, но во вторую эпоху этот материал был дешевле кирпича. Отделки нет никакой, ни статуй, ни барельефов, ни даже наличников на окнах, просто голые стены. Наверное, сэр Питер все же ошибся, никакой это не дворец Каэссара.

Хайрам поднялся на крыльцо, взялся за ручку, толкнул, затем потянул на себя и входная дверь распахнулась с громким скрипом. Закисли петли за миллион дней межвременья. Хайрам вошел внутрь.

Изнутри дом выглядел так, как будто хозяева покинули его не миллион дней назад, а вчера. В прихожей на крюках висели куртки и плащи, галошница была забита разнообразными ботинками и сандалиями, поодаль стояли три пары сапог, одна пара грязная, две — начищены до блеска. Впрочем, приглядевшись, Хайрам понял, что эти сапоги не начищены, а отлиты из эльфийской резины, к которой не пристает грязь. Хорошо жили люди во вторую эпоху, такой дорогой материал на сапоги пускали. Впрочем, сэр Джулиус был очень богат, наверное, обычный человек даже тогда не мог себе позволить такую роскошь.

Хайрам открыл вторую дверь и оказался в столовой. Слева стоял большой обеденный стол, за ним — большой электрический холодильник древнего дизайна. Хайрам открыл его и с удивлением обнаружил, что холодильник работает. Но лежащие внутри кирпичи и цилиндры теперь были больше похожи на камни, чем на сыры и колбасы, которыми, несомненно, были раньше. Теперь они годятся только в музей, но не в пищу. А вот консервы и напитки в запечатанных банках вполне могут оказаться съедобными. Надо будет захватить пару банок на обратном пути.

Еще в столовой обнаружилось несколько шкафчиков с посудой, маленькая микроволновая печка (Хайрам не рискнул проверить, работает ли она), настоящий камин, кучка окаменевших поленьев рядом и… гм… какой-то образец древней электроники. А вот еще один образец. Сэр Питер был прав, в этом месте можно собрать богатый урожай артефактов. Наверное, жрец третьего уровня сумеет разобраться, для чего эти артефакты предназначены и как их можно использовать. А если не сумеет — привезет в Барнард, там разберутся. Сэр Питер очень умный и образованный человек, но вряд ли он самый умный и образованный человек во всем мире.