Книга Одноклеточный - Олег Никитин

— Симатта, это же внутренний трафик смарта. Въезжаешь?

— Извини, сроду своего смарта не было. Это для городских игрушки…

Тут в музыке случилась пауза, и сквозь толпу к нам в уголок пробилась Флора. Она упала на спину Гриба и расслабилась, и ему пришлось усадить её на себя. Флора была вся красная и потная и тяжело дышала, но глаза у неё были счастливые. Правда, когда она увидела Херми у меня на коленках, они ещё больше сузились.

— У, запарилась! Думала, помру сейчас. Отпускать не хотел, тикусёмо!

— Говорил тебе, не жри экстази. — Гриб пригладил девушке волосы и потрогал ей лоб ладонью. Потом покачал головой и крикнул бармену: — Эй, хозяин, гони кусок льда! — Ему пришлось отдать дырявую пятииеновую монетку, зато Флора перестала пыхтеть и успокоилась. — И ты не лопай перед танцульками, понял? — приказал он мне. — Наслушались Аоки, симатта! Экстази когда в кровь попадает, он мозговые клетки начинает долбить, которые серотонин производят. Кровь этой гаракутой насыщается, и тело перегревается… Видишь, что бывает? — кивнул он на Флору. — Кровь свернётся, и конец журавлику.

— Не зуди, Гриб, я и так знаю. — Флора прижала пальчик к губам товарища.

— Тайша-то где?

— Её какой-то дэбусэн пасёт. А как начнёт в штаны лезть, она ему про свой ВИЧ на ушко шепнёт, сама сказала.

Все засмеялись.

— А вообще-то верно Гриб говорит, — встрял Такиче. — Чем экстази греться, лучше псилоцибин хавать. Вот у меня…

— Мне сёсуй надо, — сказал я. Херми мне мочевой пузырь отдавила.

— Пойдём, я тебя провожу, — оживилась она и вскочила.

Она потянула меня за собой сквозь толпу в дальний угол подвала. На сцене упражнялась на плохих инструментах дзоку, особенно тайку старался, лупил по своим барабанам. В паре метров от сцены видно было тёмное ответвление, едва задёрнутое плёнкой. Оттуда пованивало. А там в разные стороны вели две расхлябанные двери — возле одной кучковались девчонки и курили, а рядом со второй никого не было.

— В мужской пойду, а то в бабский не протолкаться, — сообщила мне девушка и прошмыгнула передо мной. — И за пацана принять могут, со мной бывало… Пьяные же все. Как давай визжать, яриманы.

Я вошёл следом. Навстречу нам попался Минору, он увидел Херми и хотел что-то сказать, даже рот открыл. Но потом посмотрел на толпу возле женского тойрэ и смолчал. И ещё Херми грозно так на него зыркнула.

Духан тут стоял крепкий, но терпимый, потому что кондишен вовсю работал, воздух освежал. И грязи почти не было, только возле урны валялись пустые коробки из-под разных таблеток, не говоря уж о крошечных окурках. И стены были целиком расписаны всякими грубыми словами и любовными признаниями.

Какого-то хилого отоко тошнило в раковину, а приятель макал его головой в струю воды.

Херми завалилась в единственную открытую кабинку и поманила меня за собой. Другие, похоже, были уже заняты. Я в сомнении остановился, но она в самом деле походила фигурой на мальчишку, и никто не возмутился. Хотя вообще-то было некому. Херми зашипела, и мне пришлось зайти в кабинку вслед за ней.

— Закрой дверь-то! — прошептала она. — Ну давай ты, а потом я.

Терпеть уже сил не было, и я помочился в унитаз, стараясь не думать, что рядом пыхтит девчонка, штаны расстёгивает. Пусть она и с тестостероном в крови, и варэмэ у неё нетронутая. А тойрэ нормальный был, тут даже ханагами на бачке лежала, и я взял один листик. Но не успел я данкон обратно спрятать, как Херми уже на унитаз с ногами взобралась и меня за тибу схватила. Штаны у неё уже спущенные были, и она нимало не смущалась.

— Уф… — Я услышал, как она сёсуй делает. И вдруг она наклонилась и надела губы мне на данкон, целиком закусила. Я ничего и сказать не успел! — Ну ты волосатый, симатта.

— Ты чего, Херми? — поразился я.

Попытался отодвинуться, но она сцепила ладони у меня за коленями и не отпустила, а дёргаться я побоялся, чтобы дверь спиной не вышибить. Пока я думал, как поступить, между ног у меня возникло такое напряжение, что хоть гвозди заколачивай. А Херми всё не унималась, двигала головой как заведённая, с закрытыми глазами.

— Хватит, а? — прошептал я через силу.

— В кэцу хочешь? — Она выпустила бокки изо рта и подняла довольное лицо кверху. Но язык у неё никуда не делся, а продолжал типатаму оглаживать. — Я тоже. У меня всё с собой, сейчас…

Она встала прямо на унитазе, оказавшись немного выше меня, и почти упёрлась головой в крашенную чёрным трубу. Медленно, словно перед камерой, она достала из кармана курточки тюбик и свинтила крышку. Тут бы мне и свалить, но я смотрел на неё словно парализованный. На ладонь ей выдавилась ракушка прозрачной мази. Потом Херми повернулась ко мне спиной, нагнулась и провела ладонью между маленьких ягодиц. Там осталось густое блестящее пятно. Она согнула колени и оперлась одной рукой на бачок. А второй потянула меня к себе, направляя бокки прямиком в цель.

Но тут в соседней кабинке кого-то затошнило, зашумела вода. Раздалась зычная ругань. Словно свежий ветер выдул из меня отупение, и я остановил Херми.

— Я не могу так… И вообще не могу.

Она обернулась с улыбкой.

— Омонку сделать? Хорошо, я сама себя поглажу. А может, попробуешь? — И Херми неожиданно подалась назад, я не успел удержать её и вдруг ощутил себя глубоко внутри её кэцу. Как по маслу вошёл, симатта.

— Не надо, нэтан, — прохрипел я.

Но она не послушалась и стала отталкиваться руками от бачка, касаясь меня твёрдыми ягодицами. Не знаю, как я с ума не сошел и сдержался, когда она вскрикнула и стиснула меня. Едва соображая, я подождал минутку и осторожно отодвинул Херми от себя. Девушка вяло сопротивлялась. В это время шум снаружи стал какой-то слишком громкий, послышались возмущённые голоса, и в нашу дверь постучали кулаком.

— Эй, буру секкасу! — сказал кто-то резко. — А ну выходи, кисама.

— Сейчас, брат, — ответил я. Тело у меня странно дёргалось, словно я за голые провода под током ухватился.

Я кое-как затолкал бокки на место и помог Херми спуститься с унитаза, а то она плохо на ногах стояла, и подтянул ей штаны. Ремешок никак не хотел застёгиваться. Она вцепилась в меня и не желала открывать глаза. Я обнял её за плечи и отодвинул защёлку.

— Ну, что за дёсэай тут устроили? — буркнул стаф. — Проваливай в эсу-хотеру, если невтерпёж.

Это был крепкий кореец, но все же сильно меньше меня ростом. Он поглядел на вялую Херми, и его узкие глаза распахнулись — наверное, опознал в ней девчонку. Он окинул меня свирепым взглядом и заметно смягчился. Кажется, умно решил не применять силу. И отступил вбок, выпуская нас. Мы вышли из тойрэ и опять очутились в мешанине подвижных тел, только дзоку на этот раз играла что-то не очень быстрое. Я прижал Хермину голову к груди и стал как бы танцевать, просто покачивая её, и постепенно она очухалась.