Книга Кто есть кто - Фридрих Незнанский

А дождь – это даже хорошо. Приятно лишний раз почувствовать себя устроенным и защищенным, глядя сверху вниз на вымокших, то и дело забегающих в магазины и телефонные будки прохожих.

Можно сказать, он добился в жизни всего, чего хотел. Матвей Варнавский, всю жизнь любивший деньги и шахматы, в итоге к сорока пяти годам стал председателем и Центробанка, и шахматной федерации.

В кармане пиджака замурлыкал мобильный телефон. Наконец-то.

– Слушаю.

Человек на другом конце провода не представился, но в этом не было необходимости. Варнавский узнал Марфина по голосу.

– Насосная станция взорвана. Результаты реконструкции уничтожены полностью.

– А оборудование?

– Все немецкое оборудование погибло в пожаре.

– Понял, – уныло ответил Варнавский, ничем не выдав своего удовлетворения. Его мобильный телефон, разумеется, не прослушивался, но неизвестно же, с какого аппарата звонит Марфин.

Он дал отбой и вызвал секретаршу. Та вошла, кокетливо покачивая бедрами, обтянутыми вызывающе короткой юбкой, и, раскрыв папку, слегка наклонилась вперед, чтобы сидящему за столом шефу было лучше видно богатое содержимое ее не в меру глубокого декольте. Во взгляде миндалевидных карих глаз читалось обожание, смешанное с готовностью на все.

Леночка, очевидно, была уверена, что на свете очень мало найдется гетеросексуальных мужчин (исключая, конечно, народы Востока и крайнего Севера, у которых свои понятия о красоте), способных устоять перед ее великолепием. А Варнавский упорно не желал вписываться в общую картину, чем подрывал ее жизненные устои. Он поглядывал на ее выпуклости туманным взором, в котором при желании можно было разглядеть только цифры, цифры, цифры…

Но Леночка не сдавалась. Она работала здесь третий месяц, ежедневно атакуя шефа призывными взглядами и поощряющими улыбками.

Сегодня снова не вышло.

– Леночка, что у нас на завтра? – Варнавский опять никак не прореагировал на ее флюиды, хотя Леночке показалось, что он скользнул по ее фигуре чуть более заинтересованно, чем вчера. Хотя, может, это просто показалось.

– В десять заседание правительственной комиссии… – произнесла Леночка как можно более нежно.

«Пожалуй, кое-что на завтра придется отменить, – улыбнулся про себя Варнавский, – странно, что они еще сегодня не подняли шум. Как же, держава влетела на сто миллионов деноминированных рублей…»

– Хорошо, на сегодня вы свободны.

– Я вам точно больше не нужна?.. – многозначительно переспросила секретарша, застенчиво покусывая ровными белыми зубками колпачок авторучки.

– Нет, нет, идите домой, поздно уже, – индифферентно откликнулся Варнавский, склоняясь над своими бумагами.

Леночка, обреченно вздохнув, удалилась.

Конечно, Варнавскому не были чужды простые человеческие наслаждения и ради разнообразия он мог бы закрутить легкий флирт с секретаршей, раз она так уж этого хочет. Но у него на этот счет был свой жизненный принцип: спать только с теми женщинами, которым полностью доверял, или же с совершенно незнакомыми, вероятность последующих неприятностей от которых сводилась к нулю.

Хотя если докапываться до самых корней, то дело было не в ней самой, а именно в ее готовности «на все». Не любил Варнавский эти замашки секретарш. «А вот в Америке, – вдруг подумал Варнавский, – я бы мог на нее в суд подать. Как это у них называется? „Секшуал харассмент“, кажется. Хотя, кто тут кого „харасить“ собрался, это еще разобраться надо».

Отец Матвея был физиком-ядерщиком и погиб на каких-то испытаниях, когда Матвею было семь лет. Но он и до того отца видел нечасто. Тот приходил, когда сын уже спал, а уходил, когда еще не проснулся. Порой месяцами торчал на своих полигонах. Так что утрату Матвей пережил относительно легко. Решил для себя, что отец в долгосрочной командировке.

Мать жутко переживала, особенно оттого, что даже похоронить мужа не дали по-человечески. Режим секретности – так и зарыли где-то в Арзамасе-16. И всю свою нерастраченную любовь выплеснула она на единственного сына. Матвея это тяготило, но материнские надежды он оправдал. Первый в классе, золотая медаль. Сразу же поступил в МГУ. Окончил факультет вычислительной математики и кибернетики. Красный диплом. Блестящие перспективы. Аспирантура.

Там в аспирантуре он встретил девушку своей мечты. Герда Циммельман… Она была немка, но не из поволжских немцев, а настоящая, из ГДР, тоже училась в аспирантуре.

Мать просто взбеленилась:

– Что тебе, московских девчат мало? Не хочешь москвичку, езжай в Саратов, там, говорят, самые красивые. Что ты в ней нашел-то? Ни кожи ни рожи. Ну посмотри на нее, что она тебе, постирает, обед приготовит, детей нарожает?! Будете вдвоем по своим институтам с утра до ночи работать, консервами питаться. Мне на старости лет помощница нужна, внуков хочу понянчить.

Герда и в самом деле стройная, тоненькая, кажется, дунешь на нее – рассыплется, и вся в своих расчетах, графиках, схемах. Нормальные люди вечером в кино ходят, на танцы, в парке гуляют, держась за руки. А они посидят рядом в читалке или в столовой пообедают, а если и выйдут куда вместе, так только и разговоров что о формулах да алгоритмах.

Но Матвей и искал такую. Хватит с него материнской опеки. А еще и жену завести типа «каменная стена», нет уж, увольте.

Расписались. Перебрались в общежитие – мать так и не смирилась.

Но когда Герда защитила диссертацию, ей предложили возвратиться на родину. Штамп в паспорте не помог. И Матвея в ГДР не пустили – невыездной, исследования в рамках закрытой темы, даже в страны соцлагеря нельзя.

И они расстались. Вначале писали друг другу чуть ли не каждый день, а потом все реже и реже.

Матвей защитил диссертацию, и его пригласили возглавить вычислительный центр Сбербанка. Так он попал в банковские структуры, получил заочное экономическое образование и с началом перестройки ушел управляющим в коммерческий Диконбанк.

Когда разрушили Берлинскую стену, Герда оказалась в объединенной Германии и тоже ушла в бизнес.

Искусственные барьеры между ними исчезли, но появились естественные. Не было больше близости – ни физической, никакой другой. У Герды, разумеется, вскоре завелся какой-то немец, у Варнавского – Зоя. Так что пришлось развестись. Зато они стали деловыми партнерами. Не без участия Варнавского фирма Герды (которой она, разумеется, владела не напрямую, а через сложную систему дочерних компаний и акционерных обществ, связанных взаимным участием в уставном капитале) выиграла тендер на реконструкцию нефтепровода на территории Чечни. Варнавский же сумел с ее помощью, не возбуждая ненужных толков, приобрести солидные пакеты акций немецких предприятий.

По закону, кажется, Паркинсона, каждый человек стремится достичь своего уровня некомпетентности, то есть поднимается по служебной лестнице до тех пор, пока не достигнет потолка, выше которого уже не прыгнуть. Варнавский своего потолка еще не достиг, но как человек здравомыслящий он полностью отдавал себе отчет в том, что живет в стране с крайне неустойчивой экономической ситуацией. А значит, будь он хоть семи пядей во лбу, удержаться в кресле главного банкира России надолго ему не удастся. Но, сидя на кассе, надо ковать железо. И он его ковал.