Книга Призрак - Роберт Харрис

— Откуда вы берете этот материал? — спросила Амелия. — Он абсолютно новый для меня.

Склонившись над плечом Люси, она читала текст с экрана монитора.

— Я никогда не слышала, чтобы Адам упоминал о таких событиях.

— Человеческая память представляет собой кладовую с сокровищами, — бесстрастно ответил я. — Но к ней нужно найти правильный ключ.

Оставив ее у экрана, я отправился на поиски еды. Кухня Райнхарта оказалась не меньше моей лондонской квартиры. Полированных гранитных плит здесь было столько, что хватило бы для фамильного мавзолея. На столе стоял поднос с бутербродами. Я положил один из них на тарелку и прогулялся по задней части особняка. Широкий коридор привел меня в солярий (наверное, это помещение можно было назвать и так, потому что оно предназначалось для загара). За раздвижной стеклянной дверью виднелся открытый плавательный бассейн. Сейчас он был накрыт серым, промокшим от дождя брезентом, на котором в коричневых лужицах плавали сгнившие листья. На дальнем конце двора располагались два деревянных здания квадратной формы, а за ними простирались заросли кустарникового дуба и белое небо. Небольшая темная фигура, утепленная таким количеством одежд, что казалась почти сферической, сгребала листья и насыпала их на тачку. Я догадался, что это был Дак — вьетнамский садовник. У меня возникло желание погостить здесь летом.

В помещении витали слабые запахи хлорки и мази для загара. Я сел на деревянное кресло-лежак и позвонил Рику в Нью-Йорк. Он, как обычно, находился в суете текущих дел.

— Как ты там?

— Мы неплохо поработали этим утром. Парень настоящий профи.

— Отлично. Я позвоню Мэддоксу. Пусть он тоже порадуется. Первые пятьдесят тысяч долларов уже пришли. Я переведу их на твой счет. Созвонимся попозже.

На этом разговор и закончился. Я доел бутерброд и вернулся наверх, все еще сжимая в руке телефон. У меня появилась смелая идея, и вновь возникшая уверенность помогла мне решиться на рискованный поступок. Войдя в кабинет, я закрыл дверь, затем вставил флэшку Амелии в разъем ноутбука, подсоединил компьютер к мобильному телефону и подключился к Интернету. Какой легкой станет моя жизнь, думалось мне, какой быстрой будет работа, если я смогу трудиться над книгой в отеле по вечерам. Я убеждал себя, что ничего плохого не случится. Риск казался минимальным. Техника меня почти не подводила, а ноутбук был настолько мал, что перед сном я мог прятать его под подушкой.

Открыв программу почты, я написал в строке «Кому» свой собственный электронный адрес, прикрепил к письму увесистый файл рукописи и нажал на кнопку «Отправить». Мне показалось, что загрузка заняла целую вечность. Снизу послышался голос Амелии. Она искала меня и выкрикивала мое имя. Я с тревогой смотрел на дверь. От беспокойства мои пальцы стали неуклюжими и влажными. «Ваш файл отправлен», — прозвучал противный женский голос, который по какой-то причине нравился моему сетевому провайдеру. Через некоторое время тот же голос сообщил: «Вы получили письмо».

Как только я отсоединил ноутбук от телефона и вытащил флэшку, где-то внизу завыла сирена. В тот же миг за моей спиной раздался грохот, и я, повернувшись на каблуках, увидел, что с потолка на окна начали опускаться тяжелые металлические жалюзи. Они двигались очень быстро, сначала закрыв от меня небо, затем море и дюны. Сияние зимнего дня сменилось сумерками. Стальная рама раздавила последние лучики света, и комната погрузилась во мрак. Я на ощупь направился к двери и, приоткрыв ее, отшатнулся от резкого воя сирены. Мой живот завибрировал от сильного звука.

В гостиной происходил тот же самый процесс: жалюзи упали с потолка, словно железный занавес. Я споткнулся в темноте, ударился коленом о какой-то острый угол и выронил телефон. Когда я нагнулся, чтобы поднять его, сирена замерла на высокой ноте и со стоном замолкла. Я услышал тяжелые шаги на лестнице. Во мрак комнаты вонзился клинок света. Он поймал меня в нелепой позе — на корточках — как крадущегося вора. Мои руки взметнулись вверх, закрывая лицо: пародия на жест вины.

— Извините, сэр, — донесся из темноты озадаченный голос охранника. — Мы не знали, что кто-то поднялся сюда.

* * *

Это была тренировка. Они устраивали ее раз в неделю. Кажется, ее называли «блокировкой объекта». Люди Райнхарта установили в особняке такую систему безопасности, которая защищала гостей от террористических атак, похищения, ураганов, профсоюзных пикетов, всевозможных государственных комиссий и прочих кошмарных организаций из Fortune 500[20], которые любили шляться по ночам вокруг жилищ несчастных богачей. Когда жалюзи поднялись и бледный свет Атлантики проник обратно в комнату, Амелия вошла и извинилась за доставленные мне неудобства.

— Вы, наверное, подпрыгнули от страха.

— Можно и так сказать.

— Я хотела предупредить вас, но вы куда-то пропали.

В ее наманикюренном голосе прозвучали нотки подозрительности.

— Это большой дом. А я уже не мальчик. Вам не нужно присматривать за мной все время.

Я пытался говорить беззаботно, но знал, что лицо выдавало мое беспокойство.

— Хотите совет?

Ее глянцевые розовые губы раздвинулись в улыбке, в то время как большие синие глаза оставались холоднее льда.

— Не ходите один по дому. Это может не понравиться парням из службы безопасности.

— Все ясно, — с ответной улыбкой заверил ее я.

Мы услышали скрип резиновых подошв на полированных половицах и через пару секунд увидели Лэнга, который пронесся по лестнице на впечатляющей скорости, перепрыгивая через две-три ступеньки. На его шее висело полотенце. Лицо пылало румянцем, густые волнистые волосы были влажными и темными от пота. Казалось, он сердился на что-то.

— Ты выиграл? — спросила Амелия.

— Я играю в теннис не ради побед.

Он сделал энергичный выдох, сел на ближайшую софу и, склонившись вперед, начал вытирать полотенцем голову.

— Спорт для меня — это просто тренировка мышц.

Тренировка мышц? Я с изумлением осмотрел его фигуру. Разве он уже не совершал пробежку перед моим прибытием? Для чего он тренировался? Для Олимпийских игр?

Желая показать Амелии, что инцидент с «блокировкой объекта» ничуть не расстроил меня, я весело спросил у Лэнга:

— Значит, вы готовы продолжить работу?

Он с отвращением посмотрел на меня и презрительно фыркнул.

— Вы называете то, что мы делали, работой?

Я впервые видел Лэнга в раздраженном состоянии. Его реакция, словно жест откровения, помогла мне понять, что все эти пробежки, теннис и подъем тяжестей не имели ничего общего с тренировкой мышц. Он занимался спортом не для удовольствия, а потому что этого требовал его метаболизм. Он напоминал мне редкую рыбу, выловленную из глубин океана — существо, которое могло жить только под огромным давлением. Выброшенный на берег в разряженную атмосферу нормальной жизни, Лэнг буквально задыхался от скуки.