Книга Свой среди волков - Шон Эллис

Убийство не было мне в тягость. Во времена армейских учений каждому из нас, солдат, после обеда иногда выдавали по мягкому, пушистому кролику, о котором до вечера надлежало заботиться. Спустя пять или шесть часов следовал приказ убить зверька и съесть на ужин. Мои приятели, грубияны и забияки, приходили от этого в ужас, так что мне одному приходилось отдуваться за всех. Проблема тут, в лесу, вставала другая: как бы кто из хищников не нашел добычу раньше меня. Моя диета была близка к волчьей, с ее ориентацией на качество, а не количество. Поев сырого мяса один раз, я получал большой запас энергии, которая медленно высвобождалась в течение примерно полутора суток. Иной раз я пополнял свой рацион орехами или ягодами, но всегда тщательно проверял, не ядовита ли пища, прежде чем набить ею желудок.

Шли недели. Я совсем привык к такой жизни и установил границы своей зоны комфорта. Иногда я слышал оленей, барсуков и сов, волка или койота, но ни разу не видел их. Так продолжалось четыре недели. Я был в своей стихии — один на один с дикой природой, окруженный пейзажем, от которого захватывало дух, сам себе добывал пропитание, выслеживал волков. Я чувствовал себя как начинающий водитель, который только что сдал экзамен и получил долгожданную свободу — сел за руль собственной машины. Я был полон решимости и самонадеянности, так что, кажется, с удовольствием остался бы там навсегда.

Вскоре меня спустили с небес на землю. Погода внезапно испортилась, и на четыре дня разыгралась самая настоящая буря. Вокруг все замерло, животные попрятались, а мои источники пищи иссякли. Я понял, что, когда бушует непогода, вся природа затихает и ждет. У меня не было другого выбора, кроме как поступить так же. Я спрятался под низкими ветвями каких-то вечнозеленых деревьев и впал в хандру и уныние. До сих пор ежедневные заботы поддерживали во мне боевой дух. А теперь я был голоден, лишен возможности перемещаться, и мои тело и разум начали угасать. Тогда я вспомнил, чему меня учили в армии: во что бы то ни стало сохранять позитивный настрой. Не важно, в какой ситуации ты находишься и насколько безнадежной она кажется, — нужно сосредоточиться на своих возможностях, а именно: где раздобыть еды, что можно использовать, чтобы обезопасить себя и перевязать свои раны? Нельзя терять бодрость духа — иначе считай, что ты уже мертв. Волки устроены точно так же. Они никогда не сдаются, не жалеют себя и продолжают бежать, даже будучи смертельно ранены. А я больше всего на свете хотел уподобиться волку. Обычно люди склонны наделять любимых животных своими чертами. У меня же все было наоборот — я мечтал сам стать как они.

Прошло два с половиной месяца, прежде чем мне удалось напасть на след. Я уже совсем было отчаялся, когда вдруг однажды увидел в мягкой грязи небольшую ямку, заполненную водой. Возле нее красовался отпечаток лапы большого волка, видимо, самца. Это был волнующий момент, но вместе с тем и обескураживающий. Других следов вокруг не было, и я сделал вывод, что отпечаток, скорее всего, принадлежит волку-одиночке. Я решил покараулить здесь ночью и, когда закат догорел, издал протяжный вой. Это было смело до нелепости — или глупо, так как с головой выдавало меня всем хищникам в округе. И что я получил в ответ? Ничего! Я был разочарован, но не особенно удивлен. Той ночью мне так и не удалось сомкнуть глаз — я лежал под деревом, слушал, как обитатели леса ворчат, сопят и кричат в темноте, и сетовал, что так неразумно подверг себя опасности.

В течение последующих трех недель я не видел и не слышал ничего примечательного. Меня одолевало отчаяние, не давали покоя мысли вроде «какого черта я здесь делаю». Я истосковался по комфорту обычной человеческой жизни. Мне безумно хотелось просто лечь и проспать всю ночь, не вздрагивая от каждого шороха. Я не ведал такой роскоши уже больше трех месяцев.

И вот наконец, посреди ночи, внезапно раздался первый долгожданный звук — низкий вой. Выл самец — скорее всего, бета, причем временно покинувший стаю, а не одиночка. Вой доносился из леса, но расстояние определить было трудно, мне показалось — примерно в километре от меня. Я хотел было завыть в ответ, но хорошенько подумал и решил этого не делать. Ведь тогда мне пришлось бы поменять свое местоположение — я вовсе не хотел снова оказаться «сидячей уткой», как в прошлый раз. А ходить и спотыкаться в кромешной темноте — не очень-то приятное занятие.

Прошло еще три недели полного затишья — ни следа, ни звука. Но вдруг однажды, когда я в послеполуденный час спускался по горной тропе, большой черный волк перешел мне дорогу не более чем в ста пятидесяти метрах впереди! Прежде чем исчезнуть в лесу, он на миг остановился и пронзительно посмотрел на меня своими желтыми глазами. Я не успел определить, был ли это самец или самка и соответствовал ли он описанию кого-то из волков, выпущенных на свободу. Он исчез так же быстро, как появился, и я замер на месте в недоумении: верить ли своим глазам или это была просто игра воображения?

Я страшно разволновался. Мою депрессию как рукой сняло, от сомнений не осталось и следа. Все мои мысли вертелись вокруг этого происшествия. Неужели мне встретился настоящий дикий волк, рожденный и вскормленный на воле, который никогда не видел человека? У меня просто дух захватывало от такой возможности. Судя по его реакции, он не сталкивался с людьми прежде. Как же мне вызвать его на контакт? Выложить в качестве приманки немного еды? Но, помимо волков, это может привлечь ко мне других крупных хищников, что очень нежелательно. Значит, набраться мужества и позвать его? Если этот волк — одиночка, то с него станется и ответить, потому что вдвоем выжить легче, даже если мы не сможем размножаться. С другой стороны, воем я опять-таки оповещу весь лес о своем местонахождении. Я тщательно взвешивал все «за» и «против». Был ли это тот самый волк, чей вой я слышал ночью? Тот, чей след я видел в грязи? Все это время я находил признаки присутствия только одного животного.

Игра, безусловно, стоила свеч. Передо мной, совсем рядом, была цель, которую я преследовал вот уже четыре месяца! Но в том случае, если я решусь перейти к следующему шагу, мне придется полностью изменить ставший уже привычным режим дня. Это доставит массу неудобств. Я буду вынужден спать в светлое время суток, а все перемещения совершать по ночам, в темноте. Такая перспектива отнюдь не приводила меня в восторг.

Любые действия в подобных условиях, продиктованы ли они стремлением выжить, восстановить силы или помочь кому-то, требуют определенного мужества. Ведь при этом необходимо бросить вызов всему, что вызывает в человеке первобытный страх: темноте, лесу, волку, медведю и всем прочим опасностям мира дикой природы. У индейцев есть один интересный ритуал. Он заключается в том, что ребенка в возрасте восьми-девяти лет посылают одного в горы на пять дней. Некоторые поступают так до сих пор. Это своего рода боевое крещение навсегда избавляет от детских страхов и служит своеобразным билетом во взрослую жизнь. Юный индеец заключает мир с природой — так же как Леви заключил мир с медведем. Он просто не боялся медведя, а медведь не боялся его.

Ключ к выживанию любого существа — хорошая физическая форма. Ни один хищник не решится напасть на другого хищника, видя, что тот здоров и полон сил, потому что в такой схватке есть риск заработать серьезное ранение. А когда животное в дикой природе получает увечье или выказывает слабость любого рода — оно практически уже мертво.