Книга Хозяйка Талеи - Роман Артемьев

Повелительница права — больше ждать нельзя.

— Практически мы уже готовы, мессена. Все по-настоящему ценное упаковано и перенесено на нижние уровни, здесь осталось только самое необходимое.

— А твоя коллекция? — Селеста кивнула на висящее на стене оружие.

— Подделки. Их исчезновение вызовет вопросы, а у меня слишком часто бывают офицеры стражи.

— Они не боятся навещать логово «любимца Мрака»? — с улыбкой поинтересовалась госпожа.

— Среди них мало откровенных трусов, но многие действительно дрожат при знакомстве, — задумчиво протянул Латам. — Следует признать: подготовка «пауков» в последние лет двадцать ухудшается на глазах. Причем я имею в виду не столько умение работать с агентурой или опыт, сколько чисто личностные качества. Воля, ум, выдержка, гибкость, способность быстро анализировать ситуацию. Лично я связываю это с отрицательным кадровым отбором, сложившимся при нынешнем Сыне Моря. Хотя… первые признаки загнивания появились еще при его отце. Он первым назначил на должность главы Тайной стражи человека, не знакомого с оперативной работой. Ничего не хочу сказать плохого по поводу покойного графа Молвлара, это был верный слуга престола, но он не знал основ. Генералы должны водить армии в поле — тайная война не для них!

Восставшие легко контролируют мимику, поэтому подавить улыбку Селесте не составило труда. Забавно было слушать рассуждения бывшего аристократа, презиравшего любую скрытность, об особенностях сыщицкой доли. Сколько трудов стоило ей в свое время внушить ему, что действовать привычным путем, с открытым забралом, в новой жизни невозможно! А сейчас:

— Достаточно вспомнить одно его предложение финансировать резидентов напрямую из служебных фондов! Ну, предположим, у каких-нибудь дикарей такое и пройдет, но в Ланаке или Архипелаге траты иноземцев регулярно проверяются, и если власти видят неучтенные доходы, сразу передают данные нашим коллегам. Или попытка завести картотеку личных информаторов? Десяток опытнейших сотрудников ушел в отставку, прежде чем Молвлар отказался от своей затеи. Но то, что творится сейчас, — это вне всяких рамок. Никогда прежде ресурсы Стражи не использовались для удовлетворения личных потребностей. Офицеры четко различали свое и служебное, а если путали, то всегда находилось кому их одернуть. В особых случаях вмешивались смежные структуры. Теперь же на высоких должностях сидят люди, беззастенчиво использующие дарованные им права для собственного обогащения! Причем те, кто должен за ними следить, только поощряют преступления!

Латам резко поставил свой бокал на столик, чуть не разбив тончайшее стекло.

— Прошу прощения, мессена. Наболело. Буквально только что, по дороге сюда, одно ничтожество поинтересовалось, действительно ли восставшие оказывают определенные услуги за плату. Спутать меня с наемным убийцей!

Подлокотники кресла треснули, в труху раздавленные пальцами вампира. Селеста смотрела на тщетно пытающегося подавить ярость слугу и мысленно восхищалась неведомым идиотом. Кем надо быть, чтобы осмелиться спросить Латама о подобном? Это настолько феерическая глупость, что она даже не предполагала с ней встретиться.

— Он жив? — дождавшись, пока гнев немного стихнет, светским тоном поинтересовалась немертвая.

— Думаю, пока да. В первый момент я почувствовал слишком большую брезгливость, и тот болван успел спрятаться в кабинете. Я проклял его через дверь.

Немного поразмыслив, Селеста с философским видом пожала плечами. Смерть не мешала ее помощнику активно пользоваться некоторыми семейными способностями — скорее наоборот. Вполне возможно, что проклятье уже подействовало, и превратившийся в кучку слизи труп сейчас торопливо соскребается с пола уборщиками. Даже если «автора» найдут, вряд ли ему что-либо угрожает. Оскорбление смывается кровью, а бросать вызов представителю низшего сословия ни один аристократ не сочтет нужным. Кастовая солидарность в данном случае полностью защитит убийцу.

Магия ослабла, но Слово представителей древних родов не утратило силы. Правда, использовать его стали реже.

Прислонившись к поддерживающей деревянный свод колонне, Медея смотрела на людей, отдыхавших во внутреннем дворике. Те, в свою очередь, наблюдали за пятеркой стариков, занимавшихся довольно странным делом. Обмакивая широкие длинные кисти в ведра с водой, они выписывали стихи на сухих и чистых плитах серого камня. Очень древний обычай, пришедший откуда-то с востока и заботливо сохраненный в смутные времена. Вода высохнет, и послания вознесутся на небо, чтобы порадовать богов. Быть может, те обратят внимание на писавших… «Аристократы, — думала вампиресса. — Только они могут тратить время на столь же прекрасное, сколь и бессмысленное занятие».

Откуда-то издалека донеслись звуки музыки, тонкий детский голос старательно принялся выводить рулады. Медея снисходительно и печально улыбнулась. С каждым ушедшим годом мастерство Пения угасало. Она, несмотря на все усилия, не могла в одиночку противиться упадку. Общий уровень культуры падал, древние каноны забывались, даже получившие классическое образование представители благословленных родов не цитировали наизусть, как встарь, «Сказание о Летящей» или «Песню Маары-страдалицы». Храмовые танцовщицы выступали на пирах, нарушая тысячелетние уложения; поэты с одинаковой легкостью писали гимны божествам и трактирные песни; резчики по камню, в нарушение всех традиций, ваяли бюсты лишенных дара купцов. Прежде такого не было. Существовало Искусство, посвященное богам и доступное лишь их потомкам на земле. И искусство низкое, обыденное — ремесло, приносившее зачастую огромные доходы, но служившее не более чем для развлечения толпы.

Грань между ними постепенно стиралась. «Неизбежное взаимопроникновение культур», — так говорила сестра.

Медея, как это ни горько, была не в силах бороться с угасанием традиций. Она даже канон воздуха знала не целиком, что уж говорить про остальные каноны! За долгие годы знакомства с мастерицами правящего дома ей удалось немного освоить канон воды, но она понимала, что ее голос принадлежит иной стихии. Она никогда не сможет полностью освоить «водный» диапазон, у нее другой тембр, не подходящий для посвященных Деркане гимнов, она не способна создавать и обуздывать плотные гибкие шквалы звуков с той же легкостью, с которой плетет тончайшее кружево своей стихии. Пусть сила богов перестала откликаться на зов магов — певцы, хотя и не всегда, еще могли привлечь внимание своих божественных покровителей. У высокого искусства своя сила, недоступная измерению, все равно каким инструментом.

Среди многоликой толпы тех, кто мелькал перед ее глазами в надежде на благосклонность, редко встречались достойные внимания. Они притворялись творцами, не в силах создать нечто воистину прекрасное. Гордились стихами, не понимая, что все, ими созданное, не стоит и единой строчки давно умершего поэта. Ставили спектакли, превращая в фарс трогающие сердце истории о любви, предательстве, ненависти… Они отбрасывали прочь старое, не будучи в силах создать ничего нового. Медея их презирала. Но иногда, изредка, среди шлака попадался алмаз. Неограненный талант, способный под опытной рукой мастера заблистать множеством прозрачных граней, мгновенно привлекая восхищенные взгляды ценителей. Таких помнящая прежний мир бессмертная певица опекала, помогала деньгами, находила покровителей, вытаскивала из многочисленных передряг, до которых те были жутко охочими.