Книга Большие батальоны. Том 2. От финских хладных скал… - Василий Звягинцев

– Имеешь шанс почувствовать, как бывает, когда человек целиком превращается в насквозь больной зуб. Быстро – фамилия, имя, должность, звание, задача…

Человек, очевидно, руководствуясь той методикой, что предусматривает полный отказ от сотрудничества со следствием и ответов на самые невинные вопросы, мотнул головой и замычал.

– Что, говорить трудно? Или не хочешь? Или требуешь встречи с адвокатом? Извини, я по другому ведомству… И не таких гордых видала.

Нажатие кнопки, и мужчину скрутило пронзительной болью во всех нервных узлах сразу. Для здоровья почти безвредно, но неприятно до невозможности. Герта решила, что и секунда для него сейчас – невыносимо долгий отрезок времени. Отпустила кнопку.

– Я могу это делать ещё и ещё. Причём сознания ты не потеряешь. Это предусмотрено. Будем дальше героя изображать или перейдём к прозе жизни?

Герта не была садисткой, то, что пришлось делать, ей, скорее, не нравилось. Но ведь она честно предложила выбор. Если здесь такие люди… Только что, на протяжении меньше чем получаса, её дважды собирались изнасиловать, совершенно без всякого повода, не думая, понравится ей это или совсем наоборот. В случае излишне активного сопротивления могли и убить. Не её, конечно, с ней бы не вышло, а ту, какой она казалась.

И вот эти, в машине, сделали бы с ней и её подругами то же самое. Дай им волю.

Капли холодного пота, покрывшие лоб и всё лицо этого, в общем, приличного на вид человека, не успели высохнуть. Он отпустил закушенную губу и кивнул.

Герта сняла с его мышц паралич. Всё равно ближайшие несколько минут ему придётся заново учиться ими пользоваться.

– Буду говорить…

– А я читала, что бывают люди, молчащие под пытками до смерти. Наверное, у них другая мотивация… – как бы сама себе сказала девушка с долей презрения. – Тогда начинаем сначала. Я слушаю…

Атакующие оказались в очень неудобном положении. У них были снайперы, были автоматчики, большинство бойцов умело штурмовать здания. Но – немножко в других условиях. Рвануть сейчас вперёд, зная, что обороняющиеся успеют из крупнокалиберных дробовиков и пистолетов первым залпом положить минимум десяток человек… Самое существенное – никто не может угадать, окажется ли он в числе «двухсотых» и «трёхсотых». «Русская рулетка» с полным барабаном патронов.

А обороняющиеся отстреляются из темноты и сразу отойдут в глубину комнат, коридоров, подвалов, прикрываясь огнём, ставя растяжки и используя чёрт знает какие ещё способы борьбы, до следующего рубежа. Слепая отвага здесь просто нерациональна. Это понимали даже те, кому в атаку идти было необязательно. Если бы ещё в итоге была гарантия, что бой закончится победой, будет достигнута цель операции. Так ведь нет! Потери будут три, пять, а то и десять к одному, причём те, ради кого всё затевалось, определённо уйдут. Или – уже ушли.

Поэтому стрельба прекратилась за полной бессмысленностью продолжения штурма. Пат! На стороне атакующих было достаточно укрытий, чтобы не опасаться ответного огневого налёта или атаки, если, конечно, в дело не пойдут гранатомёты, миномёты и прочая пакость, несовместимая с понятиями «бойцов невидимого фронта».

Фёст именно так оценил обстановку. Тем более Ляхов-второй передал ему информацию, полученную от Герты.

– Тогда пора заканчивать. Девчата пусть расстреливают все боеприпасы, попарно отходя к дырке в заборе. А мы втроём (он имел в виду их двоих и Людмилу, вооружённых блок-универсалами) совершаем марш-маневр по тылам. Глушим всё, что шевелится, – и к машинам. Идёт?

– Нормально, – согласился Секонд. – Только подождём немного. Гертин пациент передаст свою команду, а мы посмотрим – станут ли эти её выполнять… Оп!

Не зря он считался великолепным стрелком ещё в своей прошлой жизни. Уловил нечто вроде человеческой тени, мелькнувшей между грудой старых бордюрных блоков и углом одноэтажного строения метрах в тридцати левее его окна.

Навскидку выпустил по ней четыре дуплета из «беретты», слившиеся в короткую очередь. По две пули на метр вправо и влево от исходного положения цели, ещё пару метром выше, последнюю снова в центр условной мишени. Надёжная методика, если патронов хватает. Хоть один раз он попал наверняка. В тишине отчётливо прозвучал вскрик, какой бывает, когда человеку уже глубоко до фонаря правило спецназа – молчать, даже умирая. Вслед за криком – звук падения тела на какой-то строительный мусор. Не повезло «товарищу», забыл, что перебежек в зоне действительного огня следует избегать. Темнота и скорость далеко не всегда спасают.

В ответ замолотил сразу десяток автоматных стволов. Зазвенели вылетающие стёкла, заныли рикошеты от кирпича и бетона. Но впустую. Хоть и демаскировал себя Фёст, так успел убраться из оконного проёма раньше, чем долетела до цели его последняя пуля. Зато по вражеским дульным вспышкам врезала очередью из «ПКМ» на пол-ленты «девушка-скрипачка». Зубченко её фамилия, Татьяна, вспомнил Фёст.

– Сейчас они рванут в последнюю атаку, – сказал Секонд, сосредоточенно подбирая нужную комбинацию на панели блок-универсала. – Просто для самоутверждения…

– Первую и последнюю, – уточнил внезапно появившийся у него за спиной Хворостов. С ним были неизменные Григорий с Эдуардом, а ещё и консьерж. – Мы не устоим. Ребята немножко разведали. У них ещё одна резервная группа, больше взвода. Все с автоматами. И три пулемёта точно. У многих подствольники. Замкнут кольцо, и нам… Ну, может, кого-то из девушек в плен возьмут…

Пессимизм полковника Фёста удивил. Или не пессимизм это был, а что-то другое.

– Не понимаю, Сергей Саввич, зачем вы сюда вообще пришли, – сказал он крайне резко и раздражённо. – Вам было сказано – пострелять и сматываться. Кстати, до своих людей вы дозвонились?

– Дозвонился. Точка сбора – двадцатый километр за МКАД по Киевскому шоссе. Контрольное время с ноля часов и до подхода всех, кто сможет. А пришёл я, чтобы вас увести. Азартные вы больно. Не по делу…

– Кто б говорил. Последнее слово – ноги в руки и уё… по-быстрому. Здесь вам делать уже нечего. За нас не переживайте. Догоним. Только как вы через всю Москву – с оружием?

– А нас возле Тульской должны надёжные ребята встретить и с мигалками проводить, так что за нас не беспокойтесь…

– Значит, главная проблема вам мост проскочить, а это не всегда легко.

– Ничего, у нас как раз по таким делам специалистов хватит.

– Тогда – не смею задерживать. Какой-нибудь номер машины назовите, желательно – замыкающей, чтобы я ваш кортеж с чужим не путал.

– Это пожалуйста. «УАЗ-Патриот», «С 593 ЕУ». Сам в нём ехать буду.

– Тогда всё, а то заболтались мы.

– Григорий и Эдуард с вами останутся. Помогут сориентироваться… Пустыми цехами проведут…

Хворостов растворился в темноте.

Под командой Фёста остались Секонд, Людмила, двенадцать «печенежек» и эти… В принципе, вроде неплохие ребята, но Вадима всё мучило смутное ощущение какой-то неправильности. Не совсем ему были понятны их роли. Днём с Людмилой ходили, слежку якобы заметили, но сами под неё не попали. Неизвестно, что с ними было после того, как Вяземская с Журналистом прорвались с боем. И здесь оказались, как на заказ. Борис Иванович тоже… Смутно ведёт себя. Он тоже мог привести «хвост» – случайно или намеренно.