Книга Золотое сердце - Эмили Джордж

— Алан…

— Секундочку, мышка, секундочку… — Ну вот, готово.

Он раздвинул ее ноги и опустился на колени между ними. Требовательность собственного тела возросла неимоверно, затуманив мысли и опустив его на элементарный уровень мужчины, занимающегося любовью с женщиной.

— Я здесь, мышка, — ободряюще прошептал он. — Я здесь. — Наклонившись, он нашел ее влажное лоно кончиком своей плоти. Надавил. В поисках облегчения и освобождения в ее горячих и жаждущих глубинах…

Вдруг он отпрянул от нее, зло выругавшись.

Свет словно два ножа вонзился в глаза Элис. Недоумевающая, испуганная, она заморгала и попыталась разглядеть лицо возвышавшегося над ней мужчины. Что произошло? Почему он выругался? Почему зажег свет?

— Алан?

С закрытыми глазами он бормотал такие проклятия, от которых ей стало страшно.

— Алан!

Его серо-стальные глаза зло уставились на нее.

— Почему, черт побери, ты не сказала мне, что никогда не занималась этим раньше?

— А какого черта ты решил, что я занималась этим раньше? — взорвалась в свою очередь она.

— Так ты же была почти замужем!

— Ну и что? Приличные девушки не…

Он сжал ее лицо руками и чуть-чуть встряхнул с невероятной нежностью, хотя, казалось, готов был убить ее.

— Приличные девушки не делают этого, — грубо повторил он. — Так что же ты делаешь в постели с голым полукровкой-дикарем?

— О господи, — в изумлении уставилась на него Элис. — Кто же это так тебя обозвал?

— Не отвлекайся.

— Я не отвлекаюсь. Ты сказал нечто ужасное, и я хочу знать, кто тебя так назвал.

— Ответь мне наконец на мой вопрос, черт побери!

— Что я здесь делаю? — Люблю тебя, хотела она сказать, люблю всем сердцем. — Мечтаю, горю желанием заниматься с тобой любовью. Так по крайней мере я думаю.

— Но приличные девушки не делают этого, — напомнил он.

— Ну и что? Может, я уже не приличная девушка, — зло огрызнулась она. — Может, я не желаю умереть приличной девушкой. Может, я хочу узнать, о чем вообще речь. Может, ты распаляешь меня до такой степени, что я могу думать только… — Она помолчала. — Алан Железное Сердце, если вы остановитесь сейчас, я достану свой пистолет 45-го калибра… и…

Комичность ситуации охладила его гнев. Она была в бешенстве, если судить по ее раскрасневшимся щекам и сверкающим глазам. В бешенстве и расстройстве. Так какого черта он развел тут дискуссию? Ведь она сама хотела избавиться от своей девственности! Это ее решение, а не его. Он все еще сгорал от желания, и плоть его находилась в состоянии готовности.

— И что, мышка? — ощерился он. — Изнасилуешь меня под дулом пистолета? Черт, это было бы интересно. Мне бы это даже могло понравиться. Но только с тобой.

Она задержала дыхание, ее гнев отступил, и она вновь задрожала всем телом, ощущая кончик его плоти, едва проникший в нее.

— Ты должна была сказать мне, Элис, — хрипло бросил он. — Я не хочу причинять тебе боль. Я мог бы это сделать, действуя слишком быстро.

— Ты убиваешь меня тем, что не делаешь это быстро, — сказала она. — Будь ты проклят, Алан, не поступай так со мной.

— Ты в этом уверена? — спросил он, проникая чуть глубже. Его тело содрогалось от импульсов, подталкивая его сделать еще один большой выпад.

— Еще как уверена, черт бы тебя побрал.

— Почему, мышка? Почему?

— Я хочу тебя. — Элис едва не зарыдала. Ухватив за волосы, она притянула его к себе. — Каждый раз, когда я смотрю на тебя, мне становится больно. Я так хочу, чтобы ты взял меня…

Ему необходимо было знать это. И он взял ее одним долгим уверенным выпадом, не отводя взгляда от ее глаз в момент ее превращения в женщину. Он заметил в них боль, и она отозвалась в его сердце. Он услышал, как прервалось ее дыхание, и увидел, как боль медленно переросла в разгоревшуюся страсть, когда он сделал еще одно небольшое движение.

Ее руки соскользнули на его бедра, притягивая их ближе, побуждая его ускорить ритм, и тогда он выдал ей все, на что был способен, и через какие-то мгновения прислушался к ее пронзительному воплю, когда она достигла пика блаженства.

Свет все еще горел, и Алан не мог решить, погасить ли его, чтобы вместе погрузиться в сон, или оставить, пока он не убедится, что с Элис все в порядке. Он никогда еще не занимался любовью с девственницей и подозревал, что у нее возникнет желание поговорить об этом.

Ему хотелось услышать ее сексуальный хрипловатый голос, увидеть ее улыбку, заглянуть в теплые карие глаза, чтобы удостовериться, что она ни о чем не сожалеет.

Вздохнув, она потянулась и потерлась о его плечо, наслаждаясь его прикосновением.

— Ты хорошо чувствуешь себя? — хрипло спросил он.

— М-м-м. — Она подняла голову и улыбнулась ему ленивой удовлетворенной улыбкой. — Я чувствую себя сказочно… А ты? — с тревогой спросила она.

Алан откинул спутавшиеся волосы с лица Элис.

— У меня такое ощущение, словно меня сделали королем. Я чувствую себя как-то особенно.

— Потому что ты сам особенный. — Она наклонилась и поцеловала его в плечо. — Иначе я не была бы здесь.

У него перехватило горло, и он попытался понять, как это она ухитряется ободрять его, в то время как ему следует ободрять ее после случившегося?

— Мне, пожалуй, пора, — робко произнесла она, не желая ставить его в неловкое положение. Теперь, после любовных утех, ее присутствие может показаться ему нежелательным. — Тебе нужно поспать, а я…

— Никуда ты не пойдешь, — прервал он ее страстным поцелуем. — Я хочу, чтобы ты осталась. Хочу, чтобы ты спала в моих объятиях, хочу открыть глаза на рассвете и увидеть тебя.

Ее лицо засияло мягким теплым светом радости и удовольствия.

Никогда еще в жизни он не желал, чтобы женщина провела всю ночь в его постели. Он всегда спал в ее постели, чтобы иметь возможность при желании уйти.

Но Элис совсем другая. Однажды она захочет больше, чем он будет в состоянии ей дать, и на этом все кончится.

Внезапно он снял с себя ее ноги и сел.

Она бросила взгляд на его живот, похожий на стиральную доску, а потом ниже… и поспешно отвела глаза. Алан ухмыльнулся.

Легко подняв, он понес ее к ванной комнате. Там он осторожно поставил ее на ноги и нагнулся, чтобы пустить воду.

— Это еще зачем?

— Теплый успокаивающий душ. Я помою тебя, а ты помоешь меня.

И тут только она увидела на нем кровь. Свою кровь. Совсем немного. А когда взглянула на себя, то пришла в ужас.

— О господи, — пробормотала она.