Книга Таежный спрут - Сергей Зверев

Старик молчал.

– Эко, право, необычно, – задумчиво изрек хозяин ротонды, – но не вижу повода для тревоги. Мы разберемся.

– В переводе на русский, у вас проблемы? – холодно поинтересовался старик.

На что молодой непринужденно отбился:

– Мы сами решаем свои проблемы, Георгий Михайлович. Не думаю, что произошло сверхординарное событие, которое…

Новый стук в дверь прервал пустую риторику.

– Да! – рявкнул хозяин.

– Александр Николаевич, – хрипло сказал запыхавшийся мужской голос, – в ущелье лежит труп «бывалого». У него разбита голова… и пропало оружие.

– Поздравляю, Саша, – проворчал старик. – Проблемы растут снежным комом, не так ли?

– Я отлучусь с вашего позволения, – выдавил молодой.

– Я, пожалуй, присоединюсь, – кресло скрипнуло, следом загудели половицы – старик поднялся.

Шаги. Двое вышли из комнаты. Дверь закрылась.

Страх пульсировал в венах. Нужно было предпринимать какие-то действия, бежать, спасаться.

А как убежать из окруженного дома?

Превозмогая стократ возросшую силу тяжести, я вылезла из «Акапулько». Вынула автомат и отвела гаечку затвора. Выстрелить не выстрелю, но сказать «Руки вверх, козлы, и пошли вы все» не постесняюсь.

В этой стране вновь происходили непорядочные вещи. Голос за кадром, с неизлечимым старческим придыханием, принадлежал руководителю столичной ветви «Бастиона» Георгию Михайловичу Пустовому.

Время играло на хозяев базы. Труп отвлечет их от разбитого стекла, но надолго ли? Дверь со скрипом поддалась. Ныла вмятина на плече, ноги подкашивались. В коридоре никого, кроме чучела совы. Смотрит на меня глазами круглой дуры. Ощущения – блестящие. Сжав рукоятку «Кипариса», я на цыпочках дошла до лестницы. Осторожно глянула вниз. Под лестницей переминались чьи-то ноги в тяжелых бутсах. Пришлось пойти прямо – где не было ничего, кроме двери в ванную. Коридор упирался в тупик, а тупик украшало плетеное кашпо с пыльными нарциссами (могу представить, сколько им лет).

Ванная пустовала. Рама злополучного окна приоткрыта, и легкий южный ветерок проникал в помещение, покачивая глянцевую шторку над раковиной. Я заглянула в туалет – никого. Отворила раму пошире. Взору предстала серая скала, покрытая молодыми елочками. Под ней – двускатная крыша барака, разбитый шифер. Слева – внутренний дворик. Поленницы тесаного бруса, деревянные ящики, складированные штабелями. Похожи на снарядные. На дальней стороне, у аналогичного приземистого строения – какие-то крытые брезентом махины. Справа – орошенная кровью вертолетная площадка с видом на ущелье. В поле зрения – никого. Осмелев, я высунулась по пояс. Не напрасно. Двое в камуфляже стояли боком к дому и увлеченно таращились в глубь распадка. Расстояние – метров семьдесят.

Не обучили меня отцы-руководители мыслить нестандартно. Сколько помню, всегда ходила кратчайшей дорогой. В соответствии с этой привычкой я развернулась и потопала обратно. Но чуда не случилось. Часовой прохлаждался в холле и уходить не собирался. Напротив, – сменил позицию, вышел из-под лестницы и предстал внушительным громилой с белым шрамом от уха до уха. Он сладко позевывал и от скуки пинал цветочную бадью.

Делать нечего, я потащилась в ванную (не было других дорог). Лбы в камуфляже стояли вполоборота. Один что-то внушал другому, настойчиво тыча пальцем вниз, другой молчаливо внимал и смолил сигарету. Решение созрело моментально. Не самое взвешенное, но что делать? Курсировать туда-сюда, пока не поймают? Я мысленно показала лбам digitus infamis (пресловутый палец), забросила сумку за спину и полезла наружу, нащупывая ногой выступ. Что я хотела? Спрыгнуть на крышу барака, пробежаться по дырявому шиферу до скалы и, вскарабкавшись на нее (что, кстати, непросто), укрыться за елочками? В присутствии двух широченных громил, у которых все в порядке со слухом? Решительно не помню.

Прыгать нельзя – лбы еще не повернулись. Пусть и дальше стоят. Я аккуратно сползла по «елочке», держа автомат в зубах, уши на макушке. Ступила на крышу, стала поворачиваться и не удержалась – бросила короткий взгляд на парочку у обрыва (нервы…). Этого оказалось достаточно, чтобы потерять равновесие. Я забалансировала между двумя скатами. Мир качнулся, елочки на обрыве стали падать. Последняя мысль на данном этапе была разумна (хотя мой разум величина ох какая переменная): только не направо! Не вздумай, только не направо. Там лбы, ты угодишь им в руки!

Я вырвала из зубов автомат, изобразила канкан (достала носком до носа) и заскользила вниз… Потом был полет, и в результате очень болезненный. Причем вся пикантность ситуации заключалась в том, что, падая в кромешную неизвестность, я была вынуждена не разжимать рта…

Как ни крути, а целый туз к одиннадцати. Перебор. Я упала на ящики, обтянутые брезентом. Спасла меня сумка за спиной. Кабы не она, я бы точно переломала позвоночник. Сознание, как Чеширский кот, возвращалось частями. Сперва это было небо без облачка, потом срез бревенчатой стены, изъеденный древоточцами. Затем край крыши с волнами шифера, водосточная груба, неясные реминисценции. Наконец голоса где-то внизу.

– Ты слышал?

– Че?

– Хрен через плечо… Упало что-то.

– Где?

– Да иди ты, Голожуй… В натуре говорю… Понастроили этих гребаных лабиринтов, не поймешь, где…

Я лежала на самой верхотуре. Внизу поскрипывали кирзачи: очередной патруль обходил владенья дозором.

– Померещилось. Не гони волну.

– Хрен-то там померещилось… Мерещатся бабы, Голожуй, а это конкретно упало…

Я приподнялась. Складированных ящиков было очень много. Ряда четыре. Между ними оставлены широкие просветы – для удобства патрулирования.

Поскрипывание кирзачей затихало. Первый «обходчик» брюзгливо ворчал, второй фыркал и задирал первого.

Я лежала в довольно удачном месте. Штабеля вплотную подступали к стене, и мое распростертое тело не было видно из разбитого окна. Соответственно и я окно не видела.

Мне казалось, я поступаю логично. И чем в итоге кончилось? Я полежала несколько минут, вслушиваясь в затухающее ворчанье. Попутно составляла план. Штабеля тянутся вдоль барака, значит, под их прикрытием я реально могу добраться до склона с елочками. А там руки в ноги – и ищи меня с собаками. Правда, именно туда и ушли двое. Но альтернативы не было. Позади – крыша параллельного барака, справа – висящий карниз ротонды. Оставаться тоже не дело – кто-то появится на крыше или просто выглянет в окно: образ загорающей на ящиках дамы с «Кипарисом» обязательно запомнится. Придется уповать на удачу: почему бы нам с часовыми не разминуться? Нащупывая под брезентом выступы и угловатости, я сползла на землю. Поправила амуницию и нырнула в первый просвет.

Два ряда складированной тары я проскочила на ура, но потом впереди замаячил широкий проход, перпендикулярный бараку. Пришлось притормозить. Проход упирался в гаражные ворота, узкая калитка в правой створке была приоткрыта, а на входе, у пожарного гидранта, загорали двое с короткими автоматами. У одного в руке была рация, и он что-то в нее говорил. Я прислушалась.