Книга Глубина в небе - Вернор Виндж

Винж подавил ужас и поплыл вперед. Можно воспользоваться аварийной консолью. Услышать окружающий мир. Использовать локальный автопилот для полета к уцелевшим силам Кенг Хо.

Боль в голове усилилась до такой, которой Эзр Винж даже представить себе не мог. Казалось, красные огоньки аварийного освещения тускнеют и гаснут. Сознание ускользало, и начинал душить поднявшийся панический страх. Ничего он не может сделать.

Но перед тем, как мир скользнул в небытие, судьба сделала ему подарок, воспоминание: Триксии Бонсол не было на борту «Фама Нювена».

8

Более двухсот лет часовой механизм в глубине замерзшего озера честно тикал, снимая натяжение пружины виток за витком. Так же надежно отщелкал он последнюю пружину… и его заело из-за попавшей воздушной снежинки в последнем спусковом механизме. Так бы он и завис, дожидаясь пришествия нового солнца, если бы не некоторые непредвиденные события: на седьмой день двести девятого года серия подземных толчков разошлась вдруг по замерзшему морю, освободив последний рычаг. Шевельнулся поршень, продвинув пену органического ила в бак с замерзшим воздухом. Несколько минут не происходило ничего. Потом органика тускло засветилась, температура поднялась выше точки кипения кислорода и азота и даже углекислого газа. Дыхание триллиона распускающихся экзотермов расплавило лед над маленькой машиной. Подъем к поверхности начался.

Очнуться от Тьмы – это совсем не то, что проснуться от обычного сна. Об этом миге писали тысячи поэтов, а в более поздние эпохи его изучали десятки тысяч ученых. Шерканер Андерхилл переживал его второй раз (но первый не стоило бы считать, потому что память о нем мешалась с неясными воспоминаниями детства о залезании на спину отца в прудах глубины Монтроял).

Пробуждение от Тьмы происходит по частям. Зрение, осязание, слух. Память, узнавание, мысль. Как это происходит: сначала одно, потом другое, потом третье? Или все происходит сразу, но части между собой не сообщаются? Когда из всех кусочков возникает «разум»? Эти вопросы дразнили воображение Шерканера всю его жизнь, став основой для его главных поисков… Но в эти моменты рассыпанного сознания они сосуществовали с теми, что казались куда важнее: собрать себя воедино, вспомнить, кто он, почему он здесь, и что нужно сделать прямо сейчас, чтобы выжить. Насест водителя занял миллионнолетний инстинкт.

Шло время, клубились мысли, Шерканер Андерхилл выглядывал в темноту из поцарапанного окна своей посудины. Там было заметно движение – клубящийся пар? Нет, скорее как пелена кристаллов, вертящаяся в тусклом свете, в котором они плыли.

Кто-то стучал его по правым плечам, вновь и вновь окликая его по имени. Шерканер сложил воспоминания в картину.

– Да, сержант! Я продулся… то есть проснулся.

– Прекрасно. – Голос Аннерби звучал жестью. – Состояние организма? Процедуру, надеюсь, помнишь?

Шерканер послушно пошевелил ногами. Все они болели – неплохое начало. Средние руки, передние руки, пищевые руки.

– Не уверен, что чувствую правую среднюю и переднюю. Может быть, еще пока слиплись.

– Ага. Вероятно, еще не оттаяли.

– Как там Джил и Эмбер?

– Говорю сейчас с ними по другим тросам. Голову ты собрал вместе последний, но у них до сих пор замерзли участки тела большей площади.

– Дай-ка мне конец троса.

Аннерби передал ему звукопроводящее устройство, и Шерканер поговорил с другими членами команды непосредственно. Тело выдерживает большие задержки в оттаивании, но если процесс не завершить, начинается гниение. Проблема тут была в том, что мешки экзотерма и горючего сместились, пока лодка протаивала свой путь к поверхности. Шерканер расставил мешки заново и стал пропускать через них ил и воздух. Зеленое сияние в тесной лодке стало ярче, и Шерканер при свете осмотрелся, нет ли проколов в дыхательных трубах. Экзотермы необходимы для тепла, но если Команде придется конкурировать с ними за кислород, то в этой борьбе ей ничего не светит.

Прошло полчаса, и окружавшее их тепло освободило наконец все конечности. Мороз повредил только кончики средних рук Джила Хэвена. Это было лучшее достижение по сравнению с большинством глубин. По лицу Шерканера расползлась широкая улыбка. Они это сделали – пробудили сами себя на Пике Тьмы.

Все четверо еще отдыхали, наблюдая за потоком воздуха и выполняя график Шерканера по управлению экзотермами. Аннерби и Эмбердон Нижнимор пробежали по подробному списку проверки, передавая подозрительные и сломанные детали Шерканеру. Нижнимор, Хэвен и Аннерби были талантливые ребята – химик и два инженера. Но еще они были профессиональными бойцами. Шерканера всегда восхищало, как они менялись, попадая из лаборатории в поле. Особенно эта «слоистость» проявлялась у Аннерби: закаленный солдат, под этим – творческий инженер, и все это на твердом основании традиционной пуританской морали. Шерканер теперь знал сержанта уже семь лет. Первоначальное презрение сержанта к планам Андерхилла миновало давным-давно, они стали близкими друзьями. Но когда Команда выдвинулась на Восточный Фронт, манера сержанта изменилась. Он обращался к Андерхиллу со словом «сэр», и почтительность иной раз граничила с нетерпением.

Шерканер спросил об этом у Виктории. Это было в последний раз, когда они были вместе наедине – в холодной землянке под последним действующим аэродромом Восточного Фронта. Она в ответ на вопрос только рассмеялась.

– Дорогой мой мягкотелый, чего же ты ожидал? Когда Команда покинет дружественную территорию, оперативное командование примет Хранк. Ты – штатский советник, необученный, которого как-то надо втиснуть в рамки дисциплины. Ему нужно от тебя немедленное повиновение, но при этом еще твое воображение и гибкий ум. – Она тихо засмеялась; от остальной землянки их разговор был отделен только занавеской. – Будь ты обычным рекрутом, Аннерби уже не раз поджарил бы тебе панцирь. Бедняга страшно волнуется, что когда счет пойдет на секунды, твой гений вдруг отвлечется на что-то совершенно постороннее – астрономия там или что-нибудь в этом роде.

– Гм! – Он и на самом деле подумывал, как будут выглядеть звезды, когда их цвета не будут искажены атмосферой. – Понимаю. И поэтому был удивлен, честно говоря, когда он позволил Гринвелу вставить меня в Команду.

– Ты смеешься? Хранк требовал, чтобы тебя туда включили. Он знает, что будут сюрпризы, с которыми сможешь справиться только ты. Я же тебе говорила – он коббер непростой.

Шерканера Андерхилла нечасто удавалось смутить, но сейчас был именно тот случай.

– Что ж, я постараюсь быть полезным.

– Я знаю, что будешь. Я просто хотела дать тебе понять, что настораживает Хранка… да ты можешь рассматривать это как поведенческую загадку: каким образом настолько сумасшедший народ может совместно действовать и уцелеть там, где никто и никогда еще не бывал?

Она, быть может, и шутила, но вопрос и в самом деле интересный.

Вне всякого сомнения, это их судно было самым странным за всю историю мира. Частично подлодка, частично портативная глубина, частично ведро с илом. Сейчас эта пятнадцатифутовая скорлупка лежала в мелкой лужице светящейся зелени и холодной красноты. Вода кипела в вакууме, из нее вырывались газы, замерзая мелкими кристаллами, которые тут же падали вниз. Аннерби вытолкнул люк, и команда построилась в цепь, передавая снаряжение и баки с экзотермами по цепочке, пока предметы, которое им предстояло нести, не оказались наваленными штабелями снаружи.