Книга Фарландер - Кол Бьюкенен

Вылив содержимое ведра — пора избавиться от вони, — он снял с себя грязную одежду. В Бар-Хосе перед отбытием Эш купил ему все необходимое для путешествия и дорожный мешок. Нико достал из него кусочек мыла и умылся, промочив от усердия деревянный пол. Потом выудил пакетик с ароматизированной корой, развернул обертку из вощеной бумаги и тщательно почистил зубы.

Надевая чистую одежду — мягкую хлопчатобумажную майку, тунику и штаны из грубого брезента, кожаные башмаки, пояс с деревянной застежкой, — он вдруг поймал себя на том, что ужасно проголодался.

Осторожно, короткими шажками, Нико выбрался из каюты и двинулся по коридору, влекомый запахом чи, в общую комнату, просторное, с низким потолком помещение. За столами сидели группками члены экипажа. Неторопливо завтракая, люди негромко переговаривались. В воздухе уже растекался трубочный дымок. Провожаемый не слишком приветливыми взглядами, Нико прошел к стойке, у которой кок, тощий, лысоватый мужчина с вытатуированными усами выдавал чашки с горячим чи и тарелки с сыром и сухарями. Здесь же работал — подбрасывал дрова в гудящую каменную печь — и Берл. Увидев подопечного, юнга приветливо кивнул, но от дела не оторвался. Нико навалил на тарелку горку еды, а чашку чи поставил перед ним кок, который тут же вернулся к работе, заключавшейся, похоже, в громыхании сковородами и кастрюлями, размахивании влажным полотенцем, усталых вздохах и проклятиях в свой же адрес. Сев за пустой столик в уголке, Нико осторожно, проверяя желудок, приступил к завтраку. Зацепившись взглядом за установленные вдоль борта орудия, он старался не обращать внимания на то и дело бросаемые в его сторону неприязненные взгляды.

Интересно, остальные здесь тоже такие дружелюбные?

Закончив, Нико поблагодарил кока и решил подняться на верхнюю палубу. Каждый шаг давался с трудом, ладони скользили по поручням при попытке оторвать ногу от ступеньки, так что перед последним участком он даже взял паузу, чтобы привести себя в порядок.

Шагнув наконец на верхнюю палубу, Нико постарался представить, что находится на обычном морском корабле, рассекающем волны, а не плывущем в воздушном безбрежье. Помогло то, что палубы «Фалькона» почти не отличались от палуб судов, видеть которые ему доводилось в гавани: за спиной возвышался квартердек, впереди — фордек. Неподалеку, негромко переговариваясь, вязали канаты пять или шесть матросов. Чуть дальше несколько их товарищей забавлялись игрой в кости. В какой-то момент игроки из-за чего-то заспорили, и одного, порывавшегося затеять драку, даже пришлось удерживать. В целом команда выглядела довольно молодой, и лишь немногим, как показалось Нико, перевалило за тридцать. Все были худощавы, все носили бороды и длинные волосы.

Непривычной была и окружавшая их тишина, нарушаемая только треском полотна. Подняв голову, он увидел огромную, трепещущую под ветром оболочку из белого шелка, заключенную в тонкую сеть канатов и деревянных распорок. Отбрасываемая ею тень накрывала всю палубу. Под носом оболочки раздувались паруса, натянутые между прочными тиковыми штангами. По бокам ее выступали две огромные, похожие на крылья лопасти. Между тугими, трепещущими от ветра шелковыми полотнищами по решетке удерживающего их такелажа карабкались люди.

«Сумасшедшие, — подумал Нико. — Безумцы».

Воздух на такой высоте был не просто прохладный, а холодный. Ветер кусал даже сквозь одежду, и по коже побежали мурашки. Нико уже подумывал о том, чтобы вернуться в каюту и одеться потеплее, но заметил на фордеке Эша. Как всегда в черном, старик сидел неподвижно, подобрав ноги и, похоже, полностью уйдя в себя.

Нико уже обнаружил, что пребывание на палубе вполне можно вынести, если не смотреть вниз через поручень и постоянно внушать себе, что находишься на борту обычного морского корабля. Руководствуясь этими правилами, он поднялся по ступенькам и подошел к старику.

На первый взгляд могло показаться, что Эш спит, но взгляд за опущенными ресницами свидетельствовал об обратном, хотя и оставался застывшим, сосредоточенным на некоей точке, которая могла быть и далеко и близко. Поражала и полная неподвижность фигуры; казалось, это не живой человек, а каменное изваяние. Даже грудь его не поднималась и не опускалась вместе с дыханием.

— Как ты? — спросил Эш, даже не пошевелившись.

Пытаясь согреться, Нико обхватил себя руками.

— Сегодня лучше. Спасибо за заботу, старик.

Эш сухо усмехнулся:

— Я здесь не для того, чтобы с тобой нянчиться. — Он открыл глаза, посмотрел на юношу и протянул руку.

Секунду Нико смотрел на нее непонимающе — блестящие ногти и розовато-черная кожа вокруг них, — потом сжал загрубевшую, как кора, ладонь и помог старику подняться.

— Если ходишь, значит, все хорошо, — сказал Эш. — А раз так, то пора начинать обучение. Урок первый: ты — мой ученик. Следовательно, можешь называть меня мастером или мастером Эшем. Но не стариком.

Кровь бросилась в лицо — такой тон Нико не понравился.

— Как скажете.

— Не испытывай мое терпение, парень. Будешь и дальше выказывать неуважение — ударю.

Примерно так разговаривал иногда отец, возвращаясь домой со службы, и один из тех придурков, которых приводила мать.

— Ну так ударьте. Этот урок я уже знаю.

В выражении лица Эша не изменилось ничего, но краем глаза Нико заметил, как сжалась в кулак опущенная правая рука. Заметил и напрягся.

Однако, вместо того чтобы подкрепить словесную угрозу делом, старик лишь глубоко вздохнул:

— Ладно, давай посидим.

Он первым опустился на колени, но теперь уже лицом к Нико. После недолгого колебания юноша последовал его примеру.

— Сделай глубокий вдох, — сказал Эш. — Так, хорошо. Теперь еще раз.

Нико вдохнул и почувствовал, как разжижается и уходит злость.

— Итак, ты — мерсианец, — начал Эш. — Твой народ следует путем Дао, или того, что называют иногда Судьбой. А раз так, то ты должен знать, кто такой Большой Глупец.

Вопрос застиг его врасплох.

— Конечно, — осторожно ответил Нико. Старик кивнул, но ничего не сказал, давая понять, что ждет продолжения. — Я бывал в храмах, слышал, как там читают его высказывания. На День Глупца мать обычно брала меня с собой.

Эш едва заметно сдвинул брови, показывая, что ничем особенным ученик его не впечатлил.

— А тебе известно, где родился Большой Глупец?

— Мне говорили, что он родился на одной из лун и свалился на Эрес с горящей скалой.

Старик покачал головой:

— Он родился на моей родине, Хоншю, шестьсот сорок девять лет назад. Хоншю — родина даосизма. Большой Глупец прожил там всю свою жизнь и нигде больше не бывал, что бы там ни утверждали ваши легенды. Учение о Пути принесла в Мидерес его Великая Последовательница, и именно благодаря ей и ее ученикам оно распространилось, в различных формах, по южным землям, в том числе и вашей. Ты медитируешь?