Книга Лик Девы - Сергей Пономаренко

Когда он нежно провел рукой по лифчику, словно прося разрешения его снять, Яна сделала едва уловимый отрицательный жест, и стриптизер галантно поцеловал ей руку, намереваясь перейти к другому столику. Машка заметила, как женщина в сиреневой кофточке подставила ему ногу, он споткнулся, но удержал равновесие. Оценив «знак внимания», он начал танцевать вокруг ее столика, не делая попыток ее раздеть. Женщина, в свою очередь, засунула ему в плавки какую-то купюру.

— Девочки, я вам вот что скажу, — произнесла Яна, застегивая блузку, — танцуя с ним, я ничего не почувствовала, но это не значит, что я фригидная. Как нормальная женщина, я имею мужа и любовника, ору, как оглашенная, при оргазме, а здесь просто механика. И ничего больше. Вот если бы на его месте был Он, я бы завелась с пол-оборота.

Яна не уточнила, кого имела в виду: мужа или любовника. Подобная бесцеремонная откровенность несколько шокировала Машку. И вообще, заведение ей не понравилось — и из-за клубов сигаретного дыма, да и по возрасту, по-видимому, они с Иркой были здесь самыми молодыми.

Тем временем стриптизер лишился маски и одежды, за исключением ниточек-плавок, и попутно помог освободиться от одежды нескольким женщинам, весело хохочущим и трясущим оголенными грудями. Сделав круг, он вернулся к столику с «сиреневой кофточкой», держащей наготове новую купюру. Машка теперь смогла вблизи рассмотреть стриптизера — это был совсем молодой парень, возможно, даже младше ее, его тело полностью еще не сформировалось. «Сиреневая кофточка» сделала знак, что хочет освободить его от последнего предмета одежды, и он кивнул, соглашаясь. Женщина решительно сдернула с него последние ниточки, и тот предстал перед всеми, в чем мать родила, светя ягодицами в направлении стола, где расположились подружки. Реакция женщины была неописуемой — она так громко вскрикнула, что даже заглушила несмолкаемый шум стрип-бара, и прикрыла глаза руками. Интересно, что она ожидала увидеть, кроме того, что там должно быть? Осталось неясным: то ли она увидела ЭТО в первый раз, что на нее не было похоже, то ли просто давно не видела голого мужчину.

Стриптизер, сделав вид, что ничего особенного не произошло, спокойно удалился. Зал зажил своей обычной жизнью. Только женщина в сиреневой кофточке сидела, словно окаменевшая, до конца вечера, и Машке по непонятным причинам было ее очень жаль. После двенадцати ночи, за счет заведения женщин перевезли на такси в диско-бар «Горный цветок», где как раз закончился женский стриптиз. Там они смогли пообщаться с мужчинами. В четвертом часу ночи Маша и Ира, распрощавшись с Алисой и Яной, поехали ночевать к Машке. По дороге девушки обменялись впечатлениями и сошлись на том, что мероприятие было так себе и что теперь в городе тяжело найти что-нибудь по-настоящему оригинальное, с прибамбасами.

— Машка, а почему бы нам не поехать на море и там не погульванить? Развлечения те же, но зато море! — загорелась идеей Ирка. — Поехали в Судак!

— Почему в Судак, а не в другой город? — удивилась Машка.

— В Ялте я была, в Алуште, Севастополе тоже, а там нет. Впрочем, какая разница?

— В Судак так в Судак, — согласилась Машка.

— Не будем откладывать решение на потом, завтра встанем — и сразу за билетами. Вечером в путь, — подытожила Ирка.

Ночью Машке приснился сон, будто она идет по бесконечной мрачной пещере, а проводницей ей служит девушка, укутанная с ног до головы во все черное, и только через щелку виднеются ее глаза, блестящие при колеблющемся свете факела. Они идут долго, не разговаривая, но когда Машка замедляет темп ходьбы, девушка нетерпеливо оборачивается, словно торопя ее.

3-й лунный день. Луна во Льве

Николай Боровский, реаниматолог киевской больницы «скорой помощи», с раздражением выпрямился. Было похоже на то, что это конец! Раздражение охватывало его всякий раз, когда он ощущал бессилие, невозможность что-либо сделать для пациента и отступал перед смертью. На этот раз было двое мужчин, поступивших в состоянии клинической смерти с места ДТП. Один — высокий, худой, светловолосый мужчина лет тридцати. Видно, при жизни он очень любил себя, следил за своей внешностью — у него были ухоженные ногти рук и ног, развитые мышцы, говорящие о том, что это постоянный посетитель тренажерного зала или бассейна, а возможно, и того и другого. Второй мужчина — широколицый, за сорок лет, среднего роста, с наметившимся брюшком, излишней волосатостью и слегка кривыми ногами. Ногти — неухоженные, чересчур длинные, под некоторыми из них были черные полосочки грязи.

Ногти были пунктиком Николая Боровского. По их состоянию он определял социальное положение поступившего, приблизительный возраст, его отношение к себе и окружающим и даже характер. Криво и очень коротко подстриженные ногти свидетельствовали о том, что их владелец — человек энергичный, вечно спешащий, нетерпеливый, и ему не всегда удается довести до конца начатое дело. Аккуратно подстриженные ногти на руках и ногах означали, что этот человек — педант, любитель все делать не торопясь. Розовый, здоровый цвет ногтей говорил о том, что перед вами любитель здорового образа жизни. Красиво подстриженные ногти на руках и педикюр значили, что вы имеете дело с человеком самодостаточным, эгоцентристом с неплохим финансовым положением. Доктор не ленился у выздоравливающих пациентов, в ничего не значащей беседе, подтвердить или опровергнуть первичные наблюдения, и он редко ошибался.

Первый из поступивших, по всей видимости, занимался бизнесом, был явно крайне целеустремленной личностью, в своих желаниях стремившийся зайти за горизонт. Было странно, что несчастье его застало, когда он ехал в маршрутном такси — среди его вещей оказались ключи от автомобиля и водительские права.

Второй мужчина был более простой. Цвет его лица, характеризовал его, как любителя выпить. Большие сильные руки с короткими толстыми пальцами говорили о том, что он занимается физическим трудом, но отсутствие мозолей, потертостей кожи ладоней позволяли утверждать, что это происходит периодически, от случая к случаю. Два разных человека, которых уравняла смерть, сделав их кожу мертвенно бледной и придав невероятное спокойствие чертам лиц, недостижимое при жизни.

— Будем отключать? — прервала мысли доктора Лика, операционная сестра, полная незамужняя тридцатилетняя женщина, которой операционное одеяние цвета морской волны шло больше, чем обычная одежда. — Больше пяти минут прошло!

— Похоже, мы их обоих потеряли. Мы сделали все возможное, но увы… — произнес Боровский, наблюдая за двумя зелеными параллельными линиями на экране — бесконечными и прямыми, информировавшими о том, что сердца этих мужчин больше не бьются, несмотря на все усилия реаниматологов. Каждый раз, сталкиваясь со смертью, Боровский чувствовал некий внутренний трепет, приобщения к непознанному.

Что ощущает человек, переступая порог смерти? Парят ли души этих мужчин сейчас над столом, наблюдая за своими телами, как описывают в воспоминаниях люди, пережившие клиническую смерть? Почему в конце тоннеля виден свет, хотя органы зрения уже не работают? Почему они видят свое тело и окружающую обстановку сверху? Или прав реаниматор Неговской, утверждая в статье о психофизических аспектах клинической смерти, что полюса обеих затылочных долей продолжают еще некоторое время функционировать, когда обширные части зрительной доли коры страдают от гипоксии, при этом поле зрения резко сужается, остается лишь узкая полоса, создающая впечатление тоннеля… Ведь угасание функций центральной нервной системы, как правило, начинается с более поздних структур мозга и заканчивается наиболее древними, а восстановление происходит в обратном порядке. Боровский соглашался с мнением коллеги, что, если процесс оживления проводить в определенной последовательности, соответственно жизненному пути человека, впечатления, наиболее эмоционально окрашенные и стойко закрепившиеся в мозгу, всплывут в памяти в первую очередь. Но почему тогда «фильм» о прожитой жизни видят не только умирающие, но и находящиеся в стрессовом состоянии?