Книга Боярышня Евдокия - Юлия Викторовна Меллер

она не девкой, а вдовой с детишками, зарабатывающей этим делом, — выпалила боярыня.

— Значит, Григорьевичи и Мишаничи отстояли свою правду?

— Отстояли, но осадочек остался, и от дел города их на время отстранили. Были и другие, но сердцем чую, что нечисто там было.

— Боярыня, а Григорьевичи, Мишаничи, другие… они товарищи твоему мужу?

— Ну-у-у, не так чтобы товарищи, но у нас общие интересы, да и за Москву мы стоим. А что?

— Сердцем, говоришь, почуяла, что не ладно, — повторила Дуня и тяжело вздохнула. Боярыня кивнула и попыталась объяснить:

— Вроде бы живём как прежде, хозяйничаем, делаем дела, заботимся о детках, а свары всё чаще у нас возникают. Люди, за которых раньше каждый поручился бы, вдруг оказываются бесчестными. И теперь не знаешь, кому верить. Но… — боярыня приложила руку к сердцу, — нутром чую, что наветы всё это!

— Хм, Авдотья Захарьевна, интересные ты вещи рассказала.

— То мои глупые думки. Я же только когда ты спрашивать начала смогла всё, что сердцем чуяла, в слова облечь. И чудится мне, что твой спор о фигурках в любом случае обернут против тебя.

— Всё может быть.

— Не связывалась бы ты с этим, а? Скажись больной, авось обойдётся. Я подтвержу, что чужаки сглазили тебя.

— Спасибо, что переживаешь, Авдотья Захарьевна.

Через минуту возок въехал во двор, и боярыня попыталась зазвать гостий к себе, но девочки сослались на то, что надо поскорее рассказать обо всем Кошкиной. Распрощались и поехали на княжий двор. Боярич вызвался проводить, но Матрёна Савишна даже не глянула на него, хотя плюсик на его счет закинула.

— Дунь, я чего-то ничего не поняла, о чём ты говорила с боярыней. Тут что, на людей клевещут?

— Похоже, что так.

— Но правду-то не скроешь!

— Отчего же? Ты сегодня всем доказала, что в шахматы может играть любой человек, но все сделали вид, что ничего не было. Более того, начали дурацкий разговор о несовершенстве фигурок, перешли к оскорблению целого народа и именно это все запомнили бы, если бы не спор

Матрена поникла, но беспокойство не позволило ей сидеть молча:

— Дунь, скажи, чего придумала-то? Не опозоримся мы?

— Не должны. Я вспомнила об одной интересной забаве, такой же древней, как шахматы и на мой взгляд это интереснее последних, но если её показывать таким, как Селифонтов, то…

— Заплюют! — сразу же согласилась Мотя. — Только я не поняла про предмет, который может сделать только мастер, но предмет сей до изумления прост.

— Предмет? А-а-а, это шар — нарочито небрежно ответила Дуня и рассмеялась, увидев лицо подруги.

— Просто шар?

— Ага, шестнадцать идеально ровных шаров, — назидательно подняла палец вверх, — все одного веса и размера. К ним потребуется две идеально ровные палки, при этом одна сторона должна быть чуть массивнее другой. И ко всему этому абсолютно ровный стол с ловушками для шаров.

— Э, — раскрыла глаза Матрена, — а ведь ты права. Только мастер сумеет сделать то, что ты перечислила. Но в чём смысл этой забавы?

— Шары выставляются посередке вот так, — Дуня пальцами показала треугольник, — резким ударом палки бьёшь по верхнему шару, и он расталкивает всю группу шаров. Хорошо, если один из шаров сразу прокатится через весь стол и попадёт в ловушку, но если так не случилось, то…

— Вторая палка для второго участника! По очереди надо загонять шары в ловушки?

— Да, ты молодец, — похвалила Дуня.

Мотя прикрыла глаза, пытаясь представить, насколько это интересно и в волнении закусила губу.

— С шахматами не сравнить, — призналась она, отдавая предпочтение шахматам.

— Это если просто бить по шарам, по прямой.

— А как ещё можно?

— Мотя, стол не такой, за каким мы едим. У стола должны быть бортики, — Дуня показала рукой и дальше помогала себе ими объяснять. — Можно осторожненько, но при этом чётко ударить в шар, направляя его в бортик, заранее просчитав, в какую сторону он отскочит.

Мотя закрыла глаза и как дирижер начала двигать руками, отслеживая виртуальный шар и неожиданно замерла, распахнув глаза и вытаращившись на Дуню.

— Это же… — она поперхнулась слюной, но быстро откашлялась и вытерла подбородок, — это же многоразность! Не каждый сообразит!

— Она самая.

— Мне нравится! Дусенька, это же так здорово! Почему ты раньше не вспомнила об этой забаве? Где ты её видела? Почему о ней никто не знает?

— Засыпала вопросами, — усмехнулась Дуня. — Я видела всего лишь картинку этой забавы и слышала, что о ней говорили, но признаюсь, многое пришлось додумать самой. Думала, что как-нибудь воспроизведу увиденное, но забыла.

— Ой, а мы успеем за три дня всё сделать?

— Мы не успеем, а мастера должны успеть.

— Но…

— Наймем столько мастеров, сколько нужно.

— Дунь, а тебе денег не жалко?

— Нет. Это моё маленькое сражение, и если деньги помогут мне его выиграть, то я буду довольна.

Евдокия приосанилась и чопорно заявила:

— Чувствовать себя победителем — это важно для правильного развития личности.

— Ой, Дунь, ты прямо философ!.. — искренне восхитилась Матрена.

— А сама-то! Бросила вызов и победила! — Дуня на эмоциях обхватила её за плечи и потрясла, восторженно воскликнув: — Мотька, это было потрясающе! Это было шикарно и сногсшибательно! Дева победительница!

Подруга просияла, и Дуня не смогла отвести от её лица глаз. Внешность Матрены была своеобразной. Иногда она казалась невзрачной и даже некрасивой, если краснела, а краснела Мотя всем лицом, но стоило ей приодеться, как все недостатки превращались в достоинства. Одежда словно бы насыщала её цветом и Матрена преображалась, причём ей к лицу были как холодные цвета одежды и