Книга Цзюнь Цзюлин - Си Син

уже довольно поздно, вам следует вернуться и принять лекарство, – с легкой печалью в глазах тихо произнесла тетушка.

Цзюнь Чжэньчжэнь не могла не обратить внимания на их лица:

– Я прекрасно понимаю, что время от времени непросто разглядеть справедливость в воле Небес. Но в первую очередь мне нужно поверить в себя. Какой смысл в Небесном правосудии, если я даже не в состоянии себе довериться?

Старая госпожа Фан снова усмехнулась и, ничего не сказав, встала. Следом за ней вскочила и Чжэньчжэнь.

– Я разорвала помолвку с семьей Нин, но это еще не означает, что они правы, а я ошибаюсь. Я ни в коем случае не пытаюсь им угодить и подчиниться ради того, чтобы помириться. Я расторгла брачный контракт, а не былую дружбу между семьей Нин и моим дедушкой. Нет никаких проблем в том, чтобы забрать контракт, но в таком случае платите компенсацию. Это простые чувства благодарности и долга, которые дедушка заслужил. Пусть не думают, что его потомки будут мириться с подобной наглостью. Это семейство не посмеет осквернить честь и достоинство дедушки!

Что она имела в виду? Это все ради ее дедушки? Выходит, все это время она устраивала переполох не ради того, чтобы породниться с семьей Нин и обеспечить себе счастливую жизнь, а ради дедушки?

Грустные и печальные лица старой госпожи Фан и тетушки исчезли, сменившись испугом.

Бред какой-то.

Старая госпожа Фан первая пришла в себя. Прошлое должно было оставаться в прошлом, все рассуждения о справедливости – бесполезны. Этому ребенку можно было даже не пытаться сбить ее с толку.

– Тогда чего же ты хочешь? Желаешь продолжать вражду с семьей Нин? – напрямую спросила она.

– Бабушка, я ведь уже все сказала. Повторю еще раз – когда я решила вернуть брачный контракт, то сделала это сразу же. Теперь не я хочу всего этого, а семья Нин, – тихо ответила девушка.

– Да что, ради всего святого, ты имеешь в виду? – не удержалась от вопроса госпожа Фан.

Раньше, когда девчонка визжала, рыдала и устраивала скандалы, никто не понимал, чего она хотела. Теперь Цзюнь Чжэньчжэнь всегда говорила шепотом, без какой-либо брани и ссоры, – и все равно ее никто не понимал.

– Да почему вы никак не можете вдуматься в то, что хочет донести моя госпожа? Это означает, что если семья Нин не будет трогать юную госпожу, то и она не будет обращать на них внимание, – пояснила Лю-эр. – А если они сами нарвутся, то не вините мою госпожу за бесцеремонность.

О Небеса.

Госпожа Фан чуть не рассмеялась.

Это действительно серьезное заявление. Каким образом она собиралась дать отпор семье Нин?

Но госпожа Фан не стала ничего спрашивать, поскольку не хотела опускаться до уровня этого наивного ребенка.

– Хорошо, Чжэньчжэнь. Было бы хорошо, если все так, как ты и говоришь, – она поджала губы, оставшись удовлетворенной таким ответом. – Что ж, давайте теперь не будем лезть в чужие жизни. Пусть каждый пойдет своей дорогой.

Цзюнь Чжэньчжэнь молча кивнула, а тем временем тетушка помогала старой госпоже Фан.

– Матушка, вот мы все и выяснили, теперь можно вздохнуть с облегчением. Чжэньчжэнь еще не поела, а вам, наконец, следует принять лекарство.

Старуха посмотрела на свою внучку с нечитаемым выражением лица, но, так ничего и не сказав, развернулась и ушла.

Девушка поклонилась и наблюдала, как они выходили со двора.

Старая госпожа Фан шла быстро, но через какое-то время замедлила шаг, обернулась и посмотрела на невестку.

– Матушка, – госпожа Фан поспешно приблизилась к свекрови и собралась внимательно ее слушать.

Старая госпожа выглядела странно, будто бы хотела что-то сказать, но промолчала.

– Позови врача, чтобы осмотрел ее, – понизила голос старуха, указывая себе за спину. Туда, где находилась Цзюнь Чжэньчжэнь.

А зачем ее осматривать-то?

Это слегка озадачило госпожу Фан, но виду женщина не подала и спустя мгновение кивнула в знак согласия.

– Хоть она и сказала, что ее повешение было ненастоящим, но она все еще ребенок, и осмотр врача лишним не будет, – шепотом добавила бабушка.

Старая госпожа Фан покачала головой, подняла палец и показала на свою голову, как бы намекая:

– А об остальном забудь, главное, чтобы врач осмотрел. Нужно проверить, не ударилась ли она головой.

Госпожа Фан прыснула от смеха:

– Матушка, вы на что намекаете?

Старая госпожа нахмурилась:

– А что, тебе не кажется, что она ведет себя странно?

– Матушка, это же Чжэньчжэнь, от нее чего угодно можно ожидать, – вежливо ответила госпожа Фан.

Вот именно, девушка уже не первый раз всех удивляла.

Бабушка с нетерпением ждала возвращения своей внучки. После встречи она даже не успела оправиться от радости и душераздирающего горя – Чжэньчжэнь так сильно походила на свою мать, – как ее вогнал в ступор грубый, бесцеремонный, легкомысленный и непорядочный нрав девчонки.

Старуха не могла понять, как внучка могла вырасти такой… Только если у нее не все в порядке с головой.

Старая госпожа Фан закрывала на ее поведение глаза. Не было ничего удивительного в том, что люди, у которых не все дома, вытворяли что-то странное. Кто ж их поймет?

– Попроси врача осмотреть ее. Сделаем все, что в наших силах, – добавила старая госпожа Фан. – И не забывай о семье Нин. Мы должны оставаться начеку.

Больше они не упоминали Цзюнь Чжэньчжэнь.

Госпожа Фан кивнула и шепотом попросила слуг помочь матушке уйти.

– Вы опоздали с едой для юной госпожи, она уже остыла. Заново готовьте, – выразила свое недовольство Лю-эр и потребовала убрать со стола.

Юная госпожа Цзюнь находилась в библиотеке и просматривала стоявшие на полках книги. Все они были новыми. Очевидно, семья Фан приобрела их специально для Чжэньчжэнь и их давно уже никто не трогал.

– Юная госпожа, а что вы ищете? – подошла к ней Лю-эр.

– Ничего, просто думаю о всяком, – ответила девушка и отложила книгу, которую держала в руках.

– Вы все еще думаете о Нин Юньчжао? – обеспокоенно спросила служанка.

Десятый молодой господин Нин. Перед глазами Чжэньчжэнь возник четкий образ этого юноши.

Ему было около восемнадцати или девятнадцати лет, он высокий, стройный, имел привлекательную внешность. Когда девушка впервые его встретила, Юньчжао носил белые одежды с вышитыми на рукавах орхидеями.

Это воспоминание прочно засело в памяти, хотя она увидела его лишь мельком на том самом Празднике середины осени. Даже вышивка на одежде отчетливо запомнилась!

Ох уж это дитя. Такие подробности чрезвычайно сильно проникли в глубины ее души, не оставив места даже для собственной семьи.

– Нет, он мне больше не нужен, –