Книга Бесчеловечный босс - Рокси Нокс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Захожу в комнату и вижу хрупкое тельце, лежащее в моей кровати – на самом краешке. Ладошки подложила под щеку и глазки закрыла. Неужели спит? Сколько я пробыл в душе? Долго. Не дождалась меня.
Гашу свет и залезаю в кровать. Голым. Я всегда так сплю. Надеюсь, утреннее пробуждение будет более приятным, чем совместное засыпание.
24
Резко открываю глаза и сразу же вспоминаю все события предыдущего вечера. На мне лежит тяжелая рука босса, а сам он громко сопит мне на ухо. Аккуратно, чтобы его не потревожить, убираю с себя руку и замираю. Пошевелился, но не проснулся.
Тихонько встаю с кровати и выхожу из спальни на цыпочках. Босс снова шевелится, и одеяло сползает с него. Моим глазам открывается шикарный вид на его упругие бедра, между которыми располагается заряженное оружие.
Боже мой…
Облизываю пересохшие губы и выскакиваю из спальни. Мотаю головой, чтобы избавиться от образа обнаженного спящего Лозового, но он словно отпечатался на моей сетчатке. Его рельефные мускулы и завитки золотистых волос в подмышке. Его аккуратное мужское достоинство – не зловещий стальной гигант, какие обычно приписывают альфа-самцам, а великолепной формы и размера. Нет, нельзя думать о его члене! НЕ думай о его члене.
Иду на кухню и открываю холодильник. Мне вчера так и не удалось нормально поесть. В баре, когда босс напивался, я съела тарелку стрипсов. И теперь желудок сворачивается в узел и урчит, требуя теплой полезной еды. Не знаю, правда, насколько это уместно – хозяйничать на кухне начальника. Хоть мы и провели вместе ночь, но не трахались.
Я вчера уснула, пока он был в душе. Хотела дождаться его, чтобы обсудить правила совместного сна и личные границы, но отрубилась. Не каждый день я пою со звездой, исполняю пол-дэнс и дерусь с мужиками. Все было впервые, и как следствие я вымоталась. Потом приняла горячий душ и вообще размякла. Лозовой почему-то разозлился, когда я вышла из ванной, наверное, потому, что я долго там просидела.
Нахожу овсяную кашу и включаю сенсорную плитку – прикольная вещь. Надеюсь, не обожгу пальцы с непривычки. В холодильнике лежат бананы, и, глядя на них, я краснею. Что я вчера творила? Хорошо, что все эти люди, которые там были – мне незнакомы, и вряд ли я с ними еще когда-нибудь пересекусь.
Перед отцом Игната стыдно. Наверняка он остался не лучшего обо мне мнения. Почему меня это беспокоит – не знаю. Помешиваю овсянку ложкой и чувствую на своей заднице горячие руки босса.
***
Игнат
ДЕВУШКА. Живая. На моей кухне. ГОТОВИТ ЗАВТРАК. К такой жизни меня не готовили. Любуюсь крепким задиком Наташки и иду чистить зубы. Справляюсь за три минуты и возвращаюсь на кухню. Мартышка увлеченно варит кашу, и как всегда не чувствует, что я поблизости. У нее напрочь отсутствует инстинкт самосохранения. Поломанная мартышка.
Кладу руки на прекрасный зад, который прикрывает моя футболка, и утыкаюсь носом в ее шею.
– Спасибо за прекрасную ночь, – шучу, – все было великолепно и незабываемо.
Мартышка отскакивает в сторону и замахивается на меня поварешкой. Смеюсь и поднимаю ладони вверх.
– Садитесь, – говорит она, – каша почти готова.
– Мм, последний раз я ел овсянку на завтрак в классе эдак четвертом, – кривлюсь.
– Чем же Вы питаетесь?
– Всякой неполезной едой, – открываю холодильник и достаю сливки.
– Тогда почему Вы такой…. – запинается и краснеет, разглядывая мой голый торс.
– Аппетитный? – подсказываю ей.
– Нет, подтянутый, – хмурится и отворачивается, будто вид каши ее волнует больше, чем мои мускулы.
– Много трахаюсь потому что, – пожимаю одним плечом.
Глаза Наташки разбегаются, и она делает вид, что ищет тарелки, которые стоят у нее перед носом. Готовлю кофе и будто случайно задеваю ее плечом. Мартышка вздрагивает и садится за стол. Первое мое утро с девушкой проходит как-то… не слишком горячо. Все дело в том, что я и пальцем к ней не притронулся. А если и тронул – то во сне. За бессознательное поведение не ручаюсь.
Пробую кашу, вполне себе съедобно. Но сначала кофе – без него башка не варит. Кажется, мы сейчас должны куда-то поехать… в «Уикенд», точно. У Нат что-то спизидили там вчера, совсем очумели черти.
– Игнат Романович, мне нужен мой телефон. Меня могут родители искать, будут волноваться.
– Конечно, мы его найдем. А пока можешь воспользоваться моим, – тянусь к смартфону и снимаю блокировку.
Блять, куча пропущенных вызовов. От отца и от Гусейнова. Гусь вчера нажрался, поэтому вел себя, как придурок. Одно мое слово отцу – и от него мокрого не места не останется за мое испорченное лицо. Но попробую решить этот вопрос самостоятельно. Мне же не 10 лет, чтобы жаловаться папеньке на обидчика.
– Звони родителям, – подталкиваю трубку к Нат.
– Спасибо, – берет телефон и набирает номер.
Доедаю кашу и выпиваю еще две чашки кофе. Теперь порядок. Мартышка стоит у окна, заигрывает пальцем с кактусом и болтает с мамой (или папой), а я любуюсь ее стройными голыми ногами. Стопы маленькие – размера 37, не более. Вдруг она ойкает и прикладывает палец к губам. Укололась об мой единственный цветок. Я переехал вместе с ним сюда 5 лет назад и все жду, когда зацветет. Кактус годами матереет, но цветами радовать не спешит. Наверняка, он попросту мужик, и ему ни к чему все эти мимимишные лепесточки.
Подхожу к Нат и прижимаюсь к ней сзади. Все, больше не могу терпеть. Хочу ее прямо здесь и сейчас! Утренний стояк не опадает уже битый час – что за херня? В моей квартире горячая малышка, а мне ничего нельзя – шарахается. Глажу ее идеальные бедра и провожу ладонью по трусикам спереди.
– Мам, мне нужно срочно бежать, – волнуется мартышка и сбрасывает звонок.
– Игнат Романович! – пищит, но я наклоняю ее голову назад, к себе, и впиваюсь в ее губы.
Девчонка напряжена и кое-как отвечает на поцелуй. Вчера она целовалась с куда большей страстью.
– Пожалуйста, – шепчет мне в губы. – Не надо…
– Надо, Ната, – выдыхаю и подхватываю ее под попу.
Несу в кровать и аккуратно опускаю на одеяло. Она все еще сжимает мой телефон в руках. Оголяю ее впалый животик и целую нежную кожу. Ныряю языком в пупочную ямку и провожу дорожку к трусикам. Я чувствую их аромат, который чертовски заводит. Она была в
