Книга Человек, земля, хлеб - Евгений Фёдорович Куракин

беспокойство за судьбу не только личных, но и совхозных обязательств, смелость, настойчивость, вера в свои силы и силы людей. Он — всегда среди молодежи; рад помочь и советом и делом. И сам учился у молодежи.

В совхоз прибыли еще новоселы — ярославские девчата — веселые, задорные, красивые. Все как на подбор. Приглянулась Анатолию одна из них по имени Валя — белокурая, румяная, стройная, как молодой тополек. Все чаще и чаще Миронов заходил на ферму, где она работала дояркой. Вместе их видели в клубе, на танцах, а провожая до общежития, подолгу расставались…

КУХНЯ.

Сейчас на перроне вокзала Миронов пытается разобраться, что же, собственно, произошло? Как это случилось? Почему он решился вернуться на завод?

А началось, пожалуй, с того случая, когда Миронов побывал у секретаря парторганизации.

— Не нравится мне поведение нашего директора, — сказал он откровенно, — груб, пьет. А дело страдает. Совхоз отстает по всем показателям.

Да, крутой нрав был у директора, и уж кого невзлюбит — не работать ему в совхозе. Особенно ненавидел тех, кто поперек дороги становился. Критику не терпел.

Разговор в парткоме состоялся, но положение не изменилось. Зато встретил директор Миронова однажды и говорит:

— Куда нос свой суешь?

Тогда Анатолий написал в газету. Выступил на партийной конференции.

На этот раз руководитель признал свои ошибки, но время показало, что это было только на словах.

— Меня критиковать? Этого не потерплю! — заявил позднее самодур.

И не потерпел! Отправил Анатолия на курсы шоферов — подальше от совхоза. А потом работы не давал.

— Ты что, — кричал он, — приехал сюда за длинным рублем?

— Нет, не за длинным, — отвечал Анатолий, — просто надо разобраться.

— Поздно! — шумел хозяин кабинета. — Выйди вон!..

«…На второй станционный путь прибывает пассажирский поезд…» — донеслось из репродуктора. Голос диктора вывел Миронова из задумчивости.

«Ну вот, скоро буду в Шадринске», — вздохнул он.

Анатолий вспомнил завод, товарищей… партийное собрание перед отъездом на целину, на котором его приняли в партию.

Большой зал. Устремленные на него взгляды коммунистов. Зачитали заявление, анкету. Потом Миронов рассказал несложную свою биографию.

— А о родителях что ж? Кто в люди тебя вывел?

К горлу подступил какой-то комок. Анатолий не сразу ответил. Ему почему-то вспомнилась небольшая фотография, которая и сейчас лежала на дне его чемодана. На ней два милых детских личика смотрели в объектив широко открытыми глазами. Они и не подозревали, что нет у них уже ни отца, ни матери. Чья-то участливая рука сделала тогда на фотографии надпись: «Толе — 3,5 года, Нине — 5 лет».

Миронов посмотрел в притихший зал, чуть дрогнувшим голосом ответил:

— Товарищи! В детдоме я воспитывался.

На всю жизнь запомнились ему слова секретаря горкома. Вручая партийный билет, он крепко пожал Анатолию руку и сказал:

— Помни, товарищ Миронов, отныне с тебя спрос вдвойне, ведь ты коммунист!

Это было как раз накануне отъезда на целину. В нагрудном кармане Миронова, у самого сердца, лежали партийный билет и комсомольская путевка.

Какой-то внутренний голос спросил Анатолия: «А что ты теперь скажешь товарищам? Что ответишь? Испугался трудностей и покинул поле боя? Сбежал?»

«Кто же я на самом деле? Кто я теперь?» — впервые строго спросил себя Анатолий.

«Дезертир!..» — отвечал ему все тот же незнакомый голос.

— Нет! — громко сказал он вслух.

Миронов достает из кармана железнодорожный билет, рвет его и бросает в урну…

* * *

— Было это несколько лет назад. Вернулся Анатолий в совхоз. Женился. Молодой хозяйкой в дом вошла Валя, заботливая жена, — заканчивал свой рассказ Андрей Иванович Показаньев. — Миронова избрали председателем Совета. Он уважаемый на селе человек. А директором совхоза у нас давно новый человек.

Мы вышли на широкую, залитую электрическими огнями улицу. Дождь перестал. Небо стало чистым.

— Вы, наверное, заметили, как хорошеет наш поселок. А зелени сколько появилось! Это заслуга нашего Совета.

Было совсем тихо. Совхозный поселок спал. Лишь где-то вдали, может быть, на «Шадринке», слышался гул моторов. Шла уборка урожая на целине.

— Да, чуть не забыл, — сказал секретарь парткома на прощанье, — Миронова мы рекомендовали в Свердловскую партийно-советскую школу. На днях вернулся. Экзамены выдержал успешно. Дело для него не новое, он ведь здесь закончил вечернюю школу. Теперь готовится к отъезду…

* * *

Не в этот, в другой раз мне довелось встретиться с Анатолием Мироновым. Внешне — это человек мало приметный. Среднего роста, худощавый. Откинута назад копна темно-русых волос. По лицу еле заметными бороздками пролегли первые морщинки. Производят впечатление его серые с голубизной открытые глаза. Они по-прежнему горят огнем молодости. Всегда веселые, всегда жизнерадостные.

Миронов пригласил меня на квартиру. Пока мы шли, его не раз останавливали односельчане. Попросту с ними здоровался, что-то советовал.

Я узнал, что он член совхозного парткома, руководит группой народных контролеров, много работает над собой. Почтальон доставляет ему одиннадцать подписных изданий. Миронов страстный шахматист, имеет разряд.

Дома детишки угостили меня своим медом.

— Второе поколение целинников, — заметил я.

— Да! — с гордостью сказал Анатолий. — Им тоже работа будет. Недаром в песне поется, что «и на Марсе будут яблони цвести».

Тут я невольно вспомнил известные слова о том, что жизнь человеку дается один раз, и хочется прожить ее бодро, осмысленно, красиво…

Не знаю, помнит ли эти слова Анатолий Миронов, думал ли он над ними. Но жизнь его сложилась именно так — осмысленно и красиво… Добрый след оставляет человек на земле.

М. Колягин

НА ПОЛЕВОМ СТАНЕ

I

Касьянову показалось, что главный инженер совхоза Борис Николаевич Зайцев чересчур долго просматривает его документы. Он уже несколько раз переворачивал диплом и второй раз начал перечитывать его характеристику. Читая, оценивающе посматривал время от времени на парня и задумчиво морщил лоб. Наконец, он проговорил:

— Вот что, товарищ Касьянов, как вы посмотрите на то, если мы вам предложим должность старшего механика по ремонту тракторов?

— А я бы никак смотреть не стал, — бесстрастно ответил Касьянов, — отказался бы и все.

Зайцева удивил неожиданный ответ Касьянова. Он считал, что тот обрадуется его предложению.

«Может быть, цену себе набивает?» — предположил он.

Зайцев еще раз внимательно взглянул на Касьянова.

— Почему бы вы стали отказываться? Специалистов с дипломами у нас не густо. Не рядовым же трактористом вы сюда приехали работать? С дипломом. По вашему личному делу видно, трактористом вы были еще до техникума. Такие люди нам нужны для руководящей работы.

— Нет, товарищ Зайцев, — твердо ответил Касьянов, — как хотите, а меня руководящая работа на прельщает. Я приехал работать на тракторе.

Зайцеву все больше нравился этот ершистый