Книга Есть ли жизнь после льда? - Ann Li

суда. Моя мама стояла около моего классного руководителя и еще одной учительницы и о чем-то тихо переговаривалась.

— Проходите, — вышла директриса и пригласила нас в свой кабинет.

Моя мама и родители Дениса присели на предложенные им стулья, а мы остались стоять, наверное, чтобы чувствовали себя еще менее уютно. Я снова рассматривала ковёр под своими ногами, опустив голову, будто провинившийся котёнок.

— Уважаемые родители… — начала Анна Анатольевна.

Я пропускала мимо ушей ее слова. Фильтровать плохие, обидные, несправедливые и неприятные слова в свою сторону я научилась давно. Спасибо за это фигурному катанию. Так уж получалось, что все мои тренера не отличались выдержкой. Порой мне казалось, что их цель выплеснуть на нас весь негатив, а не научить. В такие моменты мне будто кто-то вставил в уши беруши, я почти не слышала. Я старалась абстрагироваться, и это всегда работало, но сегодня после длинной обвинительной речи в мою сторону и Дениса, директриса не остановилась на достигнутом, она продолжила обвинять нас. Помимо «булочной войны» нам вменяли отсутствие совести, потому что вместо уборки, мы прогуляли школу, неуважение к взрослым, а в частности к Анне Анатольевне, а еще…

— Но они, — укоризненно посмотрев на нас, — не остановились на достигнутом. Только посмотрите на их вид. Как Вы знаете, уважаемые, в нашей школе все дети ходят в форме. Но посмотрите на них…

Пока она говорила, я, было, открыла рот, чтобы возразить, но в этот момент теплая рука Денис взяла мою холодную ладошку, и я перевела взгляд на него, но он не смотрел на меня, лишь сжал мою ладошку сильнее в знак поддержки. Я перевела дух и взглянула на маму, во взгляде которой уже был только укор, ни о каком понимании речи не шло. Губы сжаты, а взглядом, кажется, она пыталась испепелить меня, даже не выслушав. А еще ее щеки были немного красные. Ей стыдно за меня?!

— Мы все поняли, примем меры, — выдохнула моя мама, которая, видимо, тоже устала слушать, какая я не хорошая.

— Но это еще не всё! — не унималась Анна Анатольевна, — сегодня эта парочка перешла все границы! Они целовались в холле первого этажа у всех на виду. Моральные ценности…

Это она про тот невинный «чмок» на прощание? Я даже рот открыла от удивления. А она все говорила и говорила, выплескивая на наших родителей очередной ушат… холодной воды. В моей душе росло раздражение. Она вроде бы и говорила правду, но преподносила ее так, будто мы — исчадие ада.

— Этого больше повториться, — ответила мать Дениса.

— Надеюсь, ваше влияние на этих молодых людей произведения нужный эффект, — высказалась Анна Анатольевна.

— Алёна, это правда? — спросила мать у меня, перебив директора.

— Да, но…

— Какой позор! — не дала договорить мне мама, а мне стало так обидно.

Родители начали распыляться, вернее наши мамы совместно с директором, повышать голос. Молчал только отец Дениса, внимательно рассматривая меня и сына. Кажется, мама Дениса обвинила мою мать, что это мое влияние, или это моя мама так поступила? Слова уже перепутались в один сплошной шум.

А как же выслушать нашу позицию? У нас совсем нет прав, что ли? Я негодовала, готовая взорваться! Я повернула голову на Дениса, который стоял с непроницаемым лицом, будто его это вообще не касалось, но заметив мой взгляд, тепло улыбнулся и сделал жест головой, намекая на то, что нам стоит уйти. И я согласилась. Взявшись за руки, мы молча вышли из кабинета под визги, казалось бы, взрослых людей.

Глава 14

Алёна

Адреналин растекался по венам, заставляя и без того колотящееся сердце, стучать быстрее. Денис быстрыми уверенными шагами уводил нас из этого персонального ада несправедливости. И мне нравилось следовать за ним, чувствовать себя под защитой. Его уверенность незаметно передавалась мне. Поэтому откинув лишние сомнения, я просто следовала за ним, доверившись, хотя сделать это было совсем не просто.

Я подозревала, что мы просто сбежим, но вдруг Денис резко остановился посреди холла первого этажа, притянул меня к себе и поцеловал. Сначала нежно, завладевая моими податливыми губами, а потом напористо и жадно, углубляя его. Я почувствовала, как по всему моему пробегают импульсы. Это было приятно, даже очень. Я уже призналась себе, что Денис мне действительно нравится, и мне давно стало наплевать, что говорят о нем другие. Надеюсь, я в нем не ошибаюсь…

— Вот за этот поцелуй нас хотя бы действительно можно отчитать, — выдохнул мне в губы Денис, а потом поцеловал в лоб.

— Значит, ты меня только ради этого поцеловал? — усмехнулась я.

— Нет, — рассмеялся Денис, — сбежим?

— Однозначно, — согласилась я, а потом быстро добавила на выдохе, — нет.

Денис вскинул бровь, как бы спрашивая, почему нет?

— Маму необходимо дождаться. Она обещала поговорить по поводу тренировок с нашим учителем физкультуры, — честно ответила я.

Несмотря на то, что внутри меня еще колотила обида, я хотела ее проглотить, лишь бы иметь маленький шанс вернуться на любимый каток. Сначала нужно добиться своего, а уж потом разбираться с остальным. Я умела молчать… иногда, когда мне это действительно было необходимо.

— Почему не пойти в тренажерный зал? — уточнил Денис.

— Мне пока нельзя полноценно заниматься, — пожала плечами я.

— Но ты все равно собираешься?

— Да, — ответила я, закусив губу, ведь мы впервые касались больной для меня темы.

— И родители согласны? Если тебе нельзя, то стоит слушать врачей, — как-то грубовато прозвучало над ухом, я передернула плечами, но отвечать не стала.

Мы сели на лавочку, которая располагалась под лестницей. В школе ее называли «места для поцелуев», потому что она была скрыта от глаз и камер видеонаблюдения. Девчонки рассказывали мне, что директор много раз пытался что-то сделать с этим злачным местом. Убирали лавки, которые ученики приносили обратно, баррикадировали вход ограждением, но тем самым делали только хуже, потому что пробраться туда было сложнее, но и видимость становилась хуже, чем непременно пользовались ребята. А однажды туда сложили старые парты, которые какое-то время сдерживали учеников от обитания под лестницей, но при первой же проверки, хлам заставили убрать. В конце концов, все забили на эту лестницу, перестали гонять детей. Когда интерес взрослых пропал, поубавился он и у учеников. Если раньше там сидели целые банды, то теперь иногда только парочки и то редко. Мы сели рядом, Денис обнял меня одной рукой, а я сама прильнула к его груди. Меня успокаивали его объятия.

— Влетит опять нам? — шепотом спросила я, утыкаясь носом куда-то в район шеи Дениса и наслаждаясь запахом