Книга С нами или без нас: Естественная история будущего - Роб Данн

между общинами в Индии, нарастало политическое и межгрупповое насилие в Восточной Африке, а также межгрупповое насилие в Бразилии. Список можно продолжать. Еще важнее то, что по мере повышения температуры на нашей планете набирало обороты и насилие, проявляющееся в войнах и обрушении общественных систем: здесь уместно сослаться на древние империи майя и кхмеров, на имперский Китай, а также на ряд более современных городов, регионов и государств.

Рост насилия, который зарегистрировали Сян, Берк и Мигель, сопутствовал колебаниям температуры и влажности, выходящим за пределы значений, характерных для ниши обитания человека. По всей видимости, чем значительнее новые условия отклоняются от идеальных параметров ниши, тем больше люди страдают и тем агрессивнее они становятся. Представьте себе карту мира, на которой обозначены окраинные области человеческой ниши, исходя из измерений Чи Сюя, а затем вообразите, как ее изменят метаморфозы климата. Исследования Сяна, Берка и Мигеля позволяют предположить, что насилие, вероятнее всего, будет активно проявляться в тех регионах, где климатические условия уже едва вписываются в границы человеческой ниши – и продолжают ухудшаться. Под впечатлением от этого открытия я связался с Сюем и попросил его нарисовать соответствующую карту, что он и сделал. На ней четко видно, что горячие точки глобального насилия (по крайней мере, втягивающего значительные группы людей) непропорционально часто возникают при наличии климатических характеристик двух типов. Это происходит, во-первых, в предельно жарких областях, где понемногу становится еще жарче, а во-вторых, в областях, где жарко и относительно сухо – то есть там, где выпадающих осадков хватает для земледелия лишь в хорошие годы. Среди регионов первой группы – некоторые области Пакистана; среди регионов второй группы – северная Мьянма, приграничье Индии и Пакистана, отдельные области Мозамбика, Сомали, Эфиопии, Судана, Нигера, Нигерии, Мали и Буркина-Фасо. Во всех перечисленных местах сейчас наблюдаются вспышки насилия.

Когда климатические условия уходят от параметров идеальной для человека ниши – особенно когда повышается температура, – последствия могут вызывать проявления насилия и там, где это отмечают Сян, Берк и Мигель, и по всему современному миру. Как предполагается, повышение внешней температуры сказывается на мозге, что может оборачиваться сбоями в принятии решений, или, говоря конкретнее, ослаблением контроля над сиюминутными поведенческими импульсами. Повышенная температура может влиять на принятие решений даже там, где средняя температура не особенно высока; достаточно того, чтобы дневной максимум был непривычно высок. По мнению некоторых специалистов, физический стресс от жары может заставить сознание функционировать менее рационально, чем в обычных условиях. И тогда управленческие функции перехватываются самой древней частью нашего мозга – мозгом страха, ярости, импульсивности, рептильным мозгом, для которого значимы только химические процессы и прямые воздействия. В жаркие дни подобное может происходить даже в относительно прохладных регионах, а уж о царствах зноя и говорить нечего: там это случается постоянно.

Психологи провели следующий эксперимент: находясь за рулем, кто-то из них останавливал машину на светофоре, а после включения зеленого света не трогался с места. Целью было выяснить, сколько времени в разных обстоятельствах потребуется водителю сзади стоящей машины, чтобы выйти из себя и начать сигналить. Чем жарче было на улице, тем больше автомобилисты сигналили. Связь была выраженно линейной, и она становилась еще более явной в тех случаях, когда водитель ехал с открытым окном, то есть в полной мере ощущал на себе температуру воздуха. При высоких температурах люди были склонны сигналить чаще и жали на клаксоны дольше. Как рассказывали авторы исследования, «при температурах, превышавших 37,8 ℃, 34 % участников, воспользовавшихся гудком, давили на него более половины того времени, пока горел зеленый сигнал светофора. Для сравнения, при температурах ниже 32,2 ℃ никто из участников эксперимента не поступал таким образом». Опыт ставился в Соединенных Штатах: удивительно, что никого из психологов не пристрелили{72}.

В другом исследовании группу людей оставляли в комнате, которую потом прогревали до некомфортной температуры. По мере того как воздух в помещении накалялся, участники все чаще начинали ссориться между собой. При повторениях этого эксперимента результат каждый раз оказывался одним и тем же. Сильнее жара – больше ссор и агрессии. В одном случае участник опыта даже попытался напасть на оппонента с ножом. В других исследованиях также было показано, что по крайней мере в некоторых обстоятельствах повышению температуры сопутствует снижение когнитивного контроля – способности принимать решения осознанно и вдумчиво{73}.

Похожие закономерности проявляются и в тех случаях, когда мы обращаемся к насилию в отношении собственности – к злонамеренному уничтожению чужого имущества. Этому был посвящен эксперимент, который провела в Стокгольмском университете Ингвильд Алмос вместе с большой командой ученых, куда среди прочих входили Соломон Сян и Эдвард Мигель. Участники эксперимента из Беркли (США) и Найроби (Кения) заполняли опросники о своих предпочтениях, а потом играли в ролевые онлайн-игры, разработанные для изучения человеческого поведения. В ходе этих игр перед индивидами открывались разные опции: они могли поступать справедливо или несправедливо, сотрудничать или отказываться от сотрудничества, доверять или не доверять. Кроме того, в одной из версий игры, называвшейся «Радость уничтожения», игрок мог по своему усмотрению уничтожить приобретения другого игрока. Это не приносило никакой выгоды разрушителю и лишь вредило тому, кто лишался выигрыша. Подобные действия были воплощением злонамеренности. В общей сложности Алмос и ее коллеги провели 144 сессии, в каждой из которых было задействовано 12 участников. При этом половине игроков в каждой сессии предлагалось играть при относительно приятной температуре в 22 ℃, в то время как другой половине игровую комнату прогревали до 30 ℃, создавая некомфортный, хотя и безвредный микроклимат. Ученые хотели выяснить, приведет ли подъем температуры к снижению стремления к справедливости и сотрудничеству, а также более частым демонстрациям злонамеренности.

Группа Алмос обнаружила, что по большей части экономические решения, принятые участниками в процессе игры при высокой температуре, были схожи с решениями, которые они принимали при низкой температуре. Иначе говоря, сама по себе температура не влияла на предрасположенность индивида к справедливости, доверительному отношению и кооперации. Не воздействовала она и на простейшие когнитивные навыки. Однако в Найроби (но не в Беркли) готовность людей целенаправленно уничтожать чужое добро при высоких температурах возрастала примерно на 50 %. Другими словами, подъем температуры иногда оборачивался всплесками насилия – по крайней мере, злонамеренного виртуального насилия, направленного на чужую собственность.

Выявили исследователи и кое-что еще: по воле случая Алмос и ее коллеги проводили эксперимент в Найроби в тот момент, когда одна из местных народностей, а именно луо, в ходе проходившей в Кении избирательной кампании подверглась притеснениям со стороны кикуйю – этнической группы, составляющей большинство населения. Эта маргинализация непосредственно отразилась на результатах теста, основанного на видеоиграх. Люди, принадлежавшие к обиженной группе, продемонстрировали в своих игровых стратегиях повышенную склонность к уничтожению чужого имущества. Если представителей луо выводили за рамки подсчетов, то взаимосвязь между высокими температурами и предрасположенностью к истреблению собственности других исчезала. Таким образом, высокая температура стимулировала насилие в отношении имущества, поскольку влияла на психологическое состояние людей, создавая дискомфорт; но происходило это только в контексте борьбы за власть и враждебности между двумя кенийскими социальными группами{74}.

Помимо психологического, есть и более специфическое объяснение роста насилия при повышении температуры. Температура влияет на организацию общественной логистики. Каким бы футуристическим ни казался нынешний мир, основная доля черной работы до сих пор выполняется людьми. Люди собирают плоды, загружают вагоны, убивают свиней и цыплят – так что мировая экономика до сих пор зависит преимущественно от их физических усилий. В частности, половина всей мировой сельскохозяйственной продукции производится мелкими фермерами, которые работают в основном вручную. И все эти люди напрямую подвержены воздействию температурных режимов. Экономисты изучали это воздействие, высчитывая объемы работы, производимой людьми при разных температурах. Когда температура превышает тот уровень, при котором работается легче всего, средний объем трудовых усилий в единицу времени снижается. Более того, эффект подобного снижения каскадно сказывается на всей общественной жизни. Функционирование как мировой экономики, так и местных сообществ определяется состоянием человеческого организма; оно всецело зависит от того, решит человек стереть пот со лба и продолжить труд – или же бросить работу, взявшись за оружие. Как писали