Книга Судьба империи - Паустовский

бог, сама Вселенная, ты такой же грешник, как и мы — жалкие люди, — с насмешкой подчеркнул Линг слово “жалкие”. — Но ты Экшория, — принц на миг замолчал. — Это есть истина, скрытая за истиной.

Экшория широко улыбнулся.

— Ты первый, кто узнал моё имя. Но мы не закончили, ты подошёл к Вратам Истины, за это должен отдать мне плату.

— Это я не закончил! — возразил Линг. — Парень, это я открою тебе Истину. Хочешь узнать маленькую тайну?

— Что за тайна? — Экшория поднялся. Собеседник влёк его к себе, как никто другой за тысячелетия человеческой эпохи.

— Тебя обманули, — грозно сказал Линг. — Обманул тебя Эдвард Элрик! Кроме того ты сам опростоволосился! Это получилось при равноценном обмене. Ты действительно полагаешь, что, если человек легко меняет что-то одно на второе, то это равнозначно? Эдвард с такой лёгкостью отдал тебе свои Врата за младшего брата и это равенство? Это не равенство. Равноценный выбор был у одного осла, который умирал от жажды, но не знал к какому колодцу из двух идти, так как в них вода была одинаково вкусна(2).

В западне заблудшей овцы на сей раз сидел Истина. Линг подошёл к нему и хотел схватить за руку, но Истина был бесплотен.

— Когда ты забрал Альфонса в 1910 году, Эдвард, прикрепляя душу к доспеху, кричал, что отдаст всё за брата. Даже жизнь. Так свершился ли равноценный обмен, когда ты забрал у него руку? — Линг покачал головой и поцокал языком. — Истина, ты всё же не человек. Тебе не понять наши души. Пока мы живы, мы будет преодолевать твои преграды и твой равноценный обмен.

Линг замолк. Истина тоже молчал, не зная, что ответить. Это молчание давило даже на бесконечную пустоту.

— Послушай, — наконец-то раздалось слово. Его хозяином был Линг. — Я тебе открыл Истину, и за это по законам этого белого мира я должен получить от тебя плату.

Истина тихо засмеялся. Боле-менее он пришёл в себя.

— И что ты просишь у меня?

Линг расправил мышцы шеи.

— Только без возмущений. За увиденную истину ты сам назначал плату другим, поэтому не возражай то, что я прикажу тебе. Я хочу совершить человеческое преобразование. Нет, не воскресить умершего! — всплеснул Линг руками и печально промолвил. — Это невозможно, я хочу свою душу прикрепить к своему телу через печать преобразование. Точно так же, как были прикреплены души Альфонса и Михонга.

Пальцами ног Истина забарабанил по полу.

— Так-так, я плохо понимаю, зачем тебе это. Вытащить душу из мозга и поместить куда-нибудь в руку, ногу или шею… Бред полный!

— Да, это бред, — кивнул Линг.

Вдруг Истина дрогнул.

— Постой-постой, взамен истины я разрешаю тебе преобразовать самого себя. А что ты отдашь мне взамен выхода отсюда? Закон таков, любой, кто попал ко мне, должен отдать нечто важное. Ты хоть и не был по ту сторону Врат, но закон есть закон. Не я его придумал, к сожалению.

Истина взглянул пристально на Линга.

— Чему для тебя равняется запретный плод? Что у тебя самое важное и ценное, что непременно связано со смыслом твоей жизни?

* * *

Чёрные тени вырвались наружу и поглотили Линга. Круг преобразования погас.

— Что ты сделал, дебил??? — заорал Альфонс — Это табу!!! Хочешь познать нашу судьбу???

Но Линга не было, он не слышал яростных воплей друга. “Он Дурак! Идиот! Придурок!” — Ал проклинал друга. До парня долетели звуки крепкого удара — это Джерсо с размаху ударил Зихао, а затем наследнику Туранов заломил руки Зампано. Зихао бормотал что-то тихое и непонятное в своё оправдание.

— Госпожа Синзан умирает! — внезапно раздался голос Лан Фан.

Всё стихло. Слышны были только тихие вздохи принцессы Яо. Девушка лежала на земле, вздрагивая от боли, кровь ручьём лилась из шеи. Мэй уже сидела возле Синзан, рисуя круг. Она и сама была ранена и ослаблена после боя с Фейин, но сейчас Мэй не думала о себе.

— Я могу только остановить кровь! Ал, собери кунаи!

Альфонс нашёл по-быстрому кунаи, Мэй разложила их на границах круга.

— Мэй, — произнёс Альфонс, в его голосе слышны были слабые нотки уверенности. — Что, если нам попытаться зашить рану? Это можно выполнить вдвоём.

Не дожидаясь ответа, Элрик присел к Мэй и зажёг круг.

— Нужна твоя помощь, я один не справлюсь.

Мэй положила свои руки на круг. Все исцеления проходили в несколько секунд, но не это. Восстановление всех кровеносных сосудов, всех мягких тканей, соединение покровов кожи — это требовало времени и мастерства. Мэй ещё не доверяли столь сложные операции, Альфонс так вообще был в медицинской алхимии новичком.

— Что они медлят? — проворчал Джерсо. — Нажимаешь на круг, и вот тебе алхимическое преобразование. Это мгновение!

— Человеческая жизнь тебе не мгновение, — хмуро толкнула его в бок Лан Фан.

Альфонс кропотливо пыхтел, сосредоточившись на преобразовании. Мэй смотрела на друга, она чувствовала, как щёки начинают гореть. Такое происходило не раз, когда она оказывалась близко с Альфонсом. “Ал, я люблю…” — пронеслось у девушки. Она мотнула головой. Почему так не вовремя? Почему она всегда норовит выяснить с ним отношения на поле боя? Сейчас не время. Мэй вздохнула, она подняла свою руку и положила её на руку Ала. В Мэй не было привычной робости, стыда, сомнений.

Синзан вдыхала всё больше и больше воздуха, рана исчезала.

— Что случилось? Где Линг? — девушка вдруг подскочила и тут же провела рукой по шеи. Слегка ощущался шрам от пули. — Я не чувствую в себе Михонга.

— Его больше нет, — прискорбно ответила Лан Фан.

Синзан поднялась на ноги. Действительно, её тело стало другим, из него оторвали частицу. Это не было похоже на молчаливое присутствие Михонга в Синзан, когда паразит давал ей права на тело. Он исчез, полностью. Свобода. Синзан вздыхала её, но почвы под ногами она не чувствовала. Девушка пребывала в странном мире, где ею никто не управлял, и где она была самой собой.

— Где Линг? — тихо спросила она.

Мэй, Лан Фан, Альфонс и химеры, державшие связанного