Книга Свинцовая воля - Валерий Георгиевич Шарапов

секунд, потому что содержимое таинственной сумочки притягивало его немигающий взгляд, как магнитом, а может, алчный карманник хотел обокрасть сразу их обоих: и легкомысленную женщину, так неосмотрительно вырядившуюся на ночь глядя, и самого Леонтия.

Семенов настороженно наблюдал, как Семь Копеек, разминая пальцы левой руки, изящно потер их подушечки о сухую ладонь, затем, затаив дыхание, осторожно расстегнул сумочку и запустил руку внутрь.

«Пора! – сам себя подстегнул Леонтий, уже было собрался вскочить и схватить карманника за руку, как в этот момент перед ним неожиданно возникла приземистая фигура знакомой кондукторши, заслонив собой Сему Абрамса.

– Какие лю-у-ди, – нараспев произнесла она, обрадованная нежданной встречей и тотчас быстро-быстро заговорила, как видно, давно уже желавшая знать, что ж произошло с тем беспризорным мальчишкой, которого она помогла задержать этому мужчине на прошлой неделе. – Ну здравствуйте, господин хороший! А я тогда враз догадалась, что вы из милиции… Ну не может обычный прохожий гоняться за малолетней шпаной…

– Гражданочка, – болезненно поморщился Леонтий, стараясь заглянуть через ее плечо, чтобы увидеть, чем в данную минуту занимается Семь Копеек, – вы ошиблись.

– Неужели не признали? – несказанно удивилась женщина, вытаращив свои глаза так, что больше уже некуда, и обеспокоенная тем, что ее не признают, принялась с горячностью объяснять: – Вы еще меня тогда поблагодарили за того паршивца… Ну, который пытался от вас сбежать. Аль не помните? – Она вдруг понимающе улыбнулась и шаловливо погрозила Семенову пальцем: – Шутите? А я уж и вправду поверила, что вы меня не узнали. У меня глаз-алмаз, – заверила женщина. – Ежели я кого хоть раз увидела, на всю жизнь запомню.

– А я говорю, что вы о-шиб-лись, – сурово пресек ее дальнейшие попытки сблизиться Леонтий, сильно переживая, что карманник, хоть и был в это время занят своим преступным ремеслом, услышит их разговор. Перейдя на зловещий шепот, хищнически скаля прокуренные зубы, он сказал: – Возьмите за проезд и у-хо-ди-те.

– Ну, знаете, – возмутилась от подобной наглости кондукторша, посчитав себя оскорбленной до глубины души, – не больно мне и надо, чтобы вы меня угадывали! Тоже мне народная милиция. А ведет себя как…

Сема Абрамс хотя и был туговат на одно ухо, однажды угодив под яростную бомбежку фашистских самолетов, но все-таки слово «милиция» расслышал. Он вздрогнул, будто через него пропустили электрический ток, быстро разжал чуткие пальцы внутри сумочки, которые уже цепко держали тугой кошелек, и заторопился к выходу, с тревогой поминутно оглядываясь на Семенова.

– Стоять! – заорал Леонтий. – Милиция!

Внезапно вскочив с места, он с силой оттолкнул от себя возмущенную кондукторшу, которая так и не успела договорить, и рванул следом за мужчиной в шляпе.

– Кому говорю, стоять, сволочь!

К его вящему удивлению, Семь Копеек не побежал, как должно было произойти на самом деле, а послушно замер на месте, безропотно вскинув перед собой руки с длинными гибкими пальцами.

– Что такое? – невозмутимо забормотал Сема Абрамс, прикинувшись простаком: – В чем дело, гражданин начальник? У вас ко мне имеется неотложное дело? Я весь внимание.

– Кошелек вынимай, – приказал Леонтий, крепко беря карманника за грудки, комкая от ярости его голубую рубаху. – Ну!

– Я вас не понимаю, – начал придуриваться Семь Копеек, нелепо хлопая глазами.

– Быстро! – отрывисто бросил Семенов и, оглядываясь вокруг, звонко крикнул: – Этот гражданин только что украл вон у той женщины ее кошелек!

– Что вы говорите?! – воскликнул Семь Копеек, нарочито сделав испуганным лицо и тотчас с обидой выговорил: – Я… честный гражданин… украл… кошелек? Да как у вас может язык повернуться такое сказать? Вот уж никогда бы не подумал, что милиция способна наводить тень на плетень. Ай-яй-яй, как нехорошо.

Сема Абрамс, распсиховавшись, нервным движением вывернул карманы брюк наизнанку, затем карманы пиджака и даже не поленился вывернуть внутренний карман.

– И где же вы увидели кошелек, гражданин начальник? – язвительно поинтересовался рецидивист-карманник. – Или вы перетрудились, и сон увидели плохой? Бывает, я не в претензии, – великодушно заметил он и уже сам громко обратился к той женщине, которую только что собирался обокрасть: – Гражданочка, проверьте свою сумочку!

Но женщина и без него уже лихорадочно копалась в сумке, как только услышала слова Леонтия о том, что она лишилась крупной суммы. Переворошив внутри все, что там находилось, она вскинула голову, глядя на Семенова выпуклыми, как два вареных яйца, крашеными без меры глазами.

– У меня ничего не пропало… – рассеянно призналась она, с трудом сглотнув пересохшим горлом. – Все на месте…

Семенов, еще не веря, что он так лопухнулся, сноровисто похлопал Семь Копеек по вывернутым карманам, потом за поясом, затем присел на корточки и тщательно обшарил его носки, надеясь, что хитромудрый карманник хоть что-нибудь туда спрятал. Но Сема Абрамс, по всему видно, только что заступил на свою опасную работу, еще не успел никого обнести, поэтому и держался настолько спокойно.

– Ошибочка вышла, – неохотно признался Леонтий, донельзя смущенный тем представлением, которое он тут устроил. – Но ты, гад, имей в виду, что я тебя все равно поймаю, и отправлю в Магадан на стройку века, – со злым выражением на красном от волнения лице пообещал он и на полном ходу выпрыгнул из трамвая.

– Несомненно, – не стал спорить предусмотрительный Сема Абрамс, снял шляпу и насмешливо раскланялся, свесившись в дверь, держась одной рукой за металлический поручень. – До встречи, гражданин начальник!

Очутившись на улице в полном одиночестве, Леонтий зло пробормотал, имея в виду словоохотливую кондукторшу:

– Дура баба!

Он ожесточенно сплюнул и размашисто зашагал в сторону общаги, которая находилась неподалеку.

«Кто тебя за язык тянул, – размышлял он, яростно топая каблуками ботинок по щербатому асфальту так, что глухое эхо от его шагов было слышно далеко окрест. – Всего пары минут не хватило, чтобы задержать этого деятеля с поличным. А она, дура, раскаркалась. Только опозорился перед законопослушными гражданами. Теперь каждый ярославец будет в меня пальцем тыкать, мол, это тот самый придурок, который отличился в поимке вора. А там, глядишь, и в Управе узнают, засмеют. И кого? Едва ли не лучшего сотрудника МУРа, Леонтия Семенова. Застрелиться, что ль?»

Некоторое время Семенов шагал, старательно отгоняя от себя невеселые мысли, которые чуть не привели его к самоубийству, потом резко остановился и выбросил перед собой кулак, сжатый в фигуру, именуемую фигой.