Книга Все, что блестит - Рут Райан Ланган

— Мы закрываем, приятель, — объявил бармен.

— Да. — Мэтт остался сидеть на месте, взглянул в сторону эстрады. Пианист сидел за инструментом рядом со стройной фигуркой в красном платье. Эта пара склонилась над клавиатурой и тихо разбирала песню. Они так были заняты своей работой, что не обращали внимания на окружающих.

Остальные музыканты собрались вокруг них, а пианист начал наигрывать мелодию.

Мэтт быстро прикинул, не подойти ли к ней, потом передумал. В конце концов, что он мог бы сказать о выступлении, которое только что слушал? Он не был даже уверен, что сможет выразить свои чувства словами. Фотографии скажут все за него.

Он бросил деньги на стойку и вышел в ночь.

Алекс, которая все это время пыталась не обращать внимания на смутное ощущение, будто ее изучают под микроскопом, сдалась и обернулась. Она оглядела зал. Помещение было пустым, молчаливым и тихим, только струйка дыма поднималась к потолку из пепельницы на стойке бара.

— Взгляните-ка на это. — Гэри бросил открытый журнал на табурет у фортепьяно, а остальные столпились вокруг.

— Эй, да это же Алекс! — воскликнул Бэр. — Посмотри, Алекс. Это ты.

Бэр стал листать страницы, и Алекс бросилось в глаза несколько выразительных черно-белых фото: на всех была изображена женщина с напряженным лицом, поднятыми вверх руками, поющая перед восхищенной публикой.

— Я так выгляжу? — Ей казалось, что она смотрит на незнакомую женщину.

— Именно так, дорогая. Ты похожа настолько, что, кажется, сейчас спрыгнешь со страницы. — Лен взглянул на Гэри. — Это «Билборд»?

— Нет, — гордо ответил Гэри, — «Лайф».

Услышав это, Кейси, ударник, присвистнул.

— Журнал «Лайф» посвятил нам разворот?

— Всего пару снимков, — ответил Гэри. — Под рубрикой «Игры молодых американцев». Но мой телефон не умолкает с тех пор, как газета появилась на стендах. Я получил предложения от лучших клубов Калифорнии.

— Забудь о клубах, — сказал Лен. — Когда мы получим контракт на запись пластинки?

— Это в будущем, — заверил его Гэри. — Всему свое время. А сейчас давайте сосредоточимся на выступлениях в тех местах, где нас заметят. У меня назначена встреча с управляющим «Лунного пса» в Кармеле. Если он решит нас взять, то мы готовы.

— Почему? Что такого особенного в этом заведении? — спросил Джереми.

— Оно принадлежит паре актеров, которые превратили его в местное заведение для звезд, приезжающих в город. Когда они нас услышат, мы выйдем на дорогу к славе и богатству.

— Слышала, Алекс? Ты станешь суперзвездой.

Лен повернулся к Алекс, которая стояла, уставившись на фотоснимки. Но она его не слышала. Не свое лицо она так пристально рассматривала; ее внимание привлекло имя под фотографиями — Мэтт Монтроуз.

Он был здесь, смотрел, слушал, снимал ее.

Мысль о том, что он сидел в темноте, рассматривал ее, а она ничего не знала, вызвала у нее очень странное чувство. Она понимала, что сотни людей следят каждый вечер за ее выступлениями, но все же умела не думать об этом. Считала пение очень личным делом. Когда начинала звучать музыка, она забывала обо всем. Словно захлопывалась дверь, отгородив ее от всех и от всего. Оставалась только она сама, наедине со своими чувствами.

Алекс что-то кольнуло, она поняла. Она точно знала, в какой вечер здесь был Мэтт. Она все еще помнила то ощущение прикосновения.

Он следил за ней — и снимал. Судя по различным позам, он провел несколько часов, наблюдая за ней.

И даже не подошел.

Она поняла, что злится на него. Может быть, он считал себя слишком важной персоной, чтобы представиться простой певичке из салуна. Ее гнев перерос в глубокое разочарование: возможно, ему не понравилось то, что он увидел и услышал.

Она снова внимательно посмотрела на снимки, на этот раз пытаясь взглянуть Объективно. И по ее телу пробежала легкая дрожь. Они выглядели… интимными. Словно фотограф почувствовал в ней нечто такое, о чем знала лишь она одна.

— Ты меня слышала, Алекс? — Джереми взял бас-гитару и нагнулся, чтобы включить ее в сеть. — Я сказал, что ты станешь суперзвездой.

— Ага. Сразу же после того, как выставлю свою кандидатуру на пост президента. — Она лукаво улыбнулась ему и отбросила журнал. Она только что вспомнила одну вещь, от которой ей стало плохо. Мэтт Монтроуз — брат Дирка. А Дирк Монтроуз — не человек, он — животное, самое скверное животное. Жестокий, бесчувственный хищник. Почему-то рядом с Мэттом она забывала об этом. Но не должна больше позволять себе забыть.

Алекс вздрогнула и отвернулась, твердо решив выбросить из головы мысли о нем. И она знала, как это сделать.

— Давайте повторим те калифорнийские песни, которые мы сейчас делаем, — сказала она.

— Угадай, что произошло, — сказала Тина, врываясь в их крошечную квартирку.

— Ладно. Что? — Сидящая на кровати Алекс подняла глаза он нот, которые разучивала. Они готовили новую подборку песен. И репетировали до посинения. — Что?

— Ты разговариваешь с Кристиной Теофолис, дипломированным парикмахером и косметологом. — Она помахала дипломом.

— О Тина! Это здорово! — Алекс спрыгнула с кровати и обняла подругу. — А что теперь? Собираешься искать работу в каком-нибудь супермодном салоне?

— Я уже нашла, только он не очень-то супермодный, — гордо призналась Тина. — «Хэар Импориум» был моей первой остановкой после получения этого маленького приза. Я приступаю со следующей недели не в качестве девушки для мытья головы, а как настоящий парикмахер.

— Это означает, что ты уходишь из «Поцелуя»?

Тина подняла телефонную трубку.

— Этот вопрос следующий в моем списке дел. Я звоню Джефу и скажу, что бросаю работу с завтрашнего дня.

— Значит, нас уже двое.

Услышав это, Тина положила трубку.

— Что?

— Это означает, что Гэри только что подписал договор с клубом в Кармеле. Сегодня мы выступаем здесь в последний раз. Джеф в ярости от того, что теряет нас, но сказал, что не может предложить нам столько, сколько дает новый клуб.

Тина рухнула в кресло.

— А как же твои занятия? И эта квартира? Чем ты будешь платить?

— Уйду из университета. Я надеялась, что ты останешься жить здесь, возможно, найдешь другую соседку, пока меня не будет.

— Не хочу никакой новой соседки.

Алекс присела на краешек кровати.

— Похоже, у нас нет выбора.

— Сколько ты пробудешь в Кармеле?

— Кто знает? Контракт на две недели с возможностью продлить его еще на столько же. Если мы им понравимся, можем остаться там еще на месяц. Если нет…