Книга Абрис - Анна Чайка

изготовленный ею харысхал – это такой рукодельный оберег.

– И для чего он? – спросила Кора.

– Видишь узор в центре? Он изгоняет злые силы. Полезная штука.

– Наверное, вы видели нечто эдакое? Необычное или даже пугающее? Иначе зачем он вам?

Учитель не удивился такому напору. Даже не задавал наводящих вопросов, как это обычно делали взрослые, желая докопаться до истинных причин чужого интереса. Он просто кивнул.

– Было дело. В семилетнем возрасте я столкнулся с чем-то необъяснимым. Но прозвучит глупо…

– Нет, не прозвучит, – твердо сказала Кора.

– И смеяться не будешь? Ладно-ладно, верю. Видишь ли, я всегда был большим обжорой: ночами штурмовал кухню, чтобы потом заснуть с бутербродом в руках. Надо заметить, ночи в ту пору были светлые, не то что сейчас. Голод разбудил меня рано. И я уж было хотел встать, как ощутил, что в комнате что-то неуловимо изменилось. Я никак не мог понять, что именно, пока не всмотрелся в окно. Снаружи, на подоконнике, кто-то стоял. – Антон Эргисович потер вспотевший лоб, нервно хмыкнул. – А мы жили на пятом этаже. Я встал и осторожно приблизился. Он был там, по ту сторону стекла, неподвижный, точно статуя. Его тень проникала внутрь, разделяя паркет на две части.

Кора попыталась представить, и стало неприятно.

Каково же было семилетнему ребенку?

– Самым страшным было даже не это. Не то, что ко мне каким-то образом забрался незнакомец, нет. Самое страшное: я мог видеть лишь ноги. Длинные и очень тонкие. Они подергивались, как если бы под кожей сновали муравьи.

– Может, это были ветки или какие-нибудь колготки, упавшие с соседнего балкона?

– Нет. Я отчетливо помню грязные ступни на самом краю деревянного выступа. И пальцы, такие мерзкие, шершавые… Я застыл, боясь пошевелиться, словно парализованный. Горло будто свернулось в трубочку. А потом стало совсем уж не по себе, потому что я вдруг понял, где все остальное. Этажом выше жил пожилой мужчина, который вечно оставлял окна спальни распахнутыми. Старикам частенько бывает жарко, понимаешь?

Я подумал: «Длинный человек смотрит на соседа, смотрит прямо сейчас!» И закричал во всю мощь легких. За стенкой проснулись родители, в комнату забежал отец, включил свет, но, конечно, ничего не увидел. Подоконник пустовал. А на следующее утро по дому разнеслась новость: умер Степан, тот самый старик, живший над нами. И я до сих пор уверен, что существо приходило за этим. Стоять в ночи. Смотреть на него. Ждать.

Кора сглотнула. Услышанное пугало, но все же не особо сходилось с тем, что она видела и знала. Зачем мертвецам приходить к кому-либо? Зачем забирать с собой? Да и разве они на это способны?

– И что вы теперь думаете? Почему вам привиделась вся эта жуть? – спросила она. – Может, вы могли услышать хрипы старика сверху и дорисовать остальное в фантазии?

– Возможно, – легко согласился учитель. – Но кое в чем я уверен. Например в том, что несколько месяцев не мог спокойно заснуть. Мне постоянно слышался скрежет обломанных ногтей о стеклянную перегородку. Казалось, что в окно пытается заглянуть тонкая безволосая головка.

– Что же помогло?

– Моя бабушка. Она была единственной, кто мне верил. Она сделала харысхал и сказала, что так бывает: у некоторых детей возникает особая чувствительность к незримому миру. С возрастом она исчезнет, а пока я должен взять талисман. И все пройдет: я стану невидим для них, а они – для меня.

– Хорошая у вас семья.

На какое-то время в опустевшем классе повисла тишина. Антон Эргисович собирал оставленные учениками наброски натюрморта с грушами и складывал их в специальную папку. Когда Кора пошла на выход, учитель окликнул ее еще раз:

– Постой. Очевидно, что тебе сейчас не помешает дополнительная… эм… поддержка. Возьми.

Он снял харысхал с гвоздика и протянул ей. Кора покачала головой, но учитель не стал слушать. Подошел, накинул ремешок на шею и повторил:

– Крепкий сон – залог долгой жизни. И не спорь.

27

Работа в кафе превратилась в зацикленную пленку, состоящую из сценок варки кофе, подачи десертов и попыток вернуть напарницу на землю. Настя пребывала в какой-то странной эйфории. Она забывала заказы и постоянно опаздывала. Кора заметила, что теперь периодически следит: не делает ли та очередную ошибку?

Но лезть с вопросами не хотелось. У Коры было полно собственных проблем. Все свободное время занимало изучение общежития. Например, она заметила, что может влиять на его пространство силой воли: это было как-то связано с особым статусом.

Стоило пожелать, и в лампочках загорался свет. Вопреки графику шла горячая вода, появляясь из пустоты в шланге душевой. Это было странной фантасмагорией, хоть и не страннее того факта, что Кора жила среди мертвых.

Выдалась редкая ночь, когда Кора решила остаться в постели. Она переоделась, легла и моментально отключилась. Как вдруг ее словно ударили прямо в мозг. Резкий хлопок, вызвавший в черепе эхо.

Ах ты, гадкий мальчишка!

Она сразу поняла, что произошло, и прямо в ночной рубашке выбежала в коридор, мысленно приказав общежитию не путать дорогу. На первом этаже было тихо. Несколько серебристых духов висели под потолком, тихо беседуя и пуская губами кольца полупрозрачного дыма. Увидев Кору, они испуганно втянулись в стену. Девушка не обиделась: после опросов ее многие здесь сторонились.

И вот она вновь оказалась у места, где случилась первая стычка с безумным призраком. За безликой дверью скрывался целый мирок, принадлежащий лишь двоим – старухе и ее внуку. И Коре надо было попасть внутрь.

Но как?

Она еще никогда не вламывалась в чужие комнаты, да и не было такой необходимости. Кора прислушалась.

Крики продолжаются? Нет, тихо.

Она дернула ручку, потянула на себя, но дверь не поддалась. Что-то блокировало попытки войти. Девушка с силой постучала, одновременно попытавшись уловить малейший звук по ту сторону двери. Никто не ответил.

Оставалось одно. Кора не делала так раньше и не была до конца уверена в своих силах, но все равно решила попробовать. Она потянулась к замочной скважине. Прижала подушечку большого пальца к отверстию, почувствовав прохладный воздух, струями вырвавшийся наружу. Надавила.

Перед глазами возник механизм замка: куча шестеренок, штифтов и пружин. Но они как будто были нематериальны, их не существовало в том мире, где пребывала сама Кора.

Тогда она послала мысленный импульс. Палец на скважине начал медленно проворачиваться вбок. Раздался едва различимый щелчок, и дверь распахнулась, ослепив девушку белым сиянием, которое вырвалось из долгого заточения.

– Прячься.

Кора открыла глаза.

– Что…

Она лежала на вытертом грязном паркете, а из-под стола на нее смотрел худенький мальчик. С прошлой встречи Дима еще