Книга Золотой город - Дуглас Престон

— Скип, ты должен внимательно меня выслушать, — медленно произнесла Нора. — Вчера вечером, вернувшись домой, я сразу поняла — что-то не так. Кто-то побывал в моем доме. Пол был грязным. Щетка для волос исчезла. И этот странный цветочный запах, ты его тоже заметил. А потом я услышала, как кто-то скребется в дверь. Я вышла на порог и…

Она смолкла. Как рассказать про мохнатый чудовищный силуэт? Как объяснить отсутствие следов на земле? И чувство опасности, охватившее ее, когда Нора стояла на пороге, сжимая в руках фонарь? Неужели все увиденное — игра воображения, порожденная усталостью и переживаниями за исчезнувшего пса?..

Скептическое выражение, застывшее на лице Скипа, внезапно уступило место озабоченному.

— Похоже, неделя у тебя выдалась не из легких, — заявил он. — Сначала какие-то отморозки напали на тебя в старом доме. Потом ты с бухты-барахты собралась ехать в экспедицию на край света. А тут еще и Фарбер исчез. Думаю, тебе стоит как следует выспаться.

Сестра молча посмотрела ему в глаза.

— Ты что, домой боишься ехать?

— Да нет. — Она покачала головой. — Сегодня утром я вызвала слесаря, и он установил второй замок. Вот только… — Нора замялась. — Думаю, в течение ближайших дней мне не следует привлекать к себе внимания. Скоро я покину Санта-Фе, и все эти передряги наверняка прекратятся сами собой. Но ты должен обещать мне, что будешь осторожен. Папин револьвер я оставлю в столике у кровати. После моего отъезда сразу забери его. И ни в коем случае не езди на ранчо, хорошо?

— Боишься, чудовище из Черной лагуны утащит твоего маленького братика?

— Ничего смешного. — Нора резко вскочила. — И ты прекрасно это знаешь.

— Хорошо-хорошо. У меня и в мыслях не было отправляться в эту дыру. Кстати, после того, что случилось, Тереза наверняка удвоила бдительность. И сейчас кружит вокруг нашей развалюхи как охотничий сокол.

— Наверное, так оно и есть.

— Можешь не сомневаться. И не бойся за крошку Скипа. Он вполне способен за себя постоять. Тем более если вооружен до зубов.

11

Небольшое плато дремало под полуночным небом среди остроконечных скал. Пелена туч скрыла звезды над каменистой площадкой — безмолвной, темной, необитаемой. Более пятидесяти миль отделяло ее от ближайшего селения Квемадо.

Давным-давно люди наведывались и на плато Калаверас-Меса. В четырнадцатом веке индейцы племени анасази пытались заселить его южную сторону, выдолбив пещеры в мягком вулканическом туфе. Место оказалось неподходящим для жилья, и вот уже более полутысячи лет каменные соты пустовали. Здесь, в отдаленной части Эл-Малпайс, дороги напрочь отсутствовали, и даже обычную тропу отыскать не представлялось возможным. Никто из представителей цивилизованного мира не нарушал покоя древних жилищ.

Два темных силуэта бесшумно скользили между пластов застывшей лавы, покрывавшей склоны. Движения их быстротой и осторожностью напоминали волчьи. Оба путника закутались в шкуры, глушившие звяканье многочисленных тяжелых серебряных украшений — наборных поясов, ожерелий и браслетов с бирюзовыми инкрустациями. Тела, изредка мелькавшие под меховыми одеяниями, покрывала затейливая роспись.

Добравшись до южного откоса, они устремились вверх. Едва заметная тропинка, петлявшая между валунами, привела их к подножию скалы, где чернела зияющая пасть пещеры. Оба исчезли внутри.

Один из ночных путников замер возле входа, другой устремился дальше. Сдвинув валун, он по тесному лазу пробрался в другое помещение, также выбитое в толще камня. Крошечный огонек мерцал на кончике лучины под тихий треск тлеющего дерева. Грубая келья не пустовала. Здесь располагалась усыпальница индейцев анасази. Черепки от горшков, разбитых во время ритуального подношения усопшим, в беспорядке валялись возле трех каменных ниш, где покоились мумии. Привстав на цыпочки, вошедший пристроил на выступ скалы комок воска и подпалил заправленный в него жгут из соломы. Пещера наполнилась тусклым неровным светом.

Ночной путник приблизился к нише с мумией, завернутой в полусгнившую бычью шкуру. Иссохшие губы обнажали желтые, превосходно сохранившиеся зубы, и казалось, на лице покойника застыло выражение жутковатого веселья. Ноги мумии, притянутые к груди, перехватывала под коленями петля из плетеной веревки. Глаза представляли собой две впадины, заткнутые лоскутами ткани. Руки сжались в сморщенные серые кулачки, а ногти обгрызли крысы.

Бережно, точно малое дитя, подхватив мумию на руки, пришелец извлек ее из ниши и опустил на каменный пол, покрытый толстым слоем пыли. Из недр мехового одеяния появилась маленькая плетеная корзинка и прозрачный полиэтиленовый пакет. Разорвав пакет, он поднес его невесомое содержимое к импровизированному светильнику. Танцующее пламя отразилось бронзой на двух человеческих волосках.

Одетый в шкуру опустился на колени перед мумией и, вложив волоски в почерневший рот, стал заталкивать их как можно глубже. Высохшая плоть издала сухой треск. Пришелец подался назад, светильник погас, и в пещере воцарилась полная тьма. В непроглядном мраке раздалось невнятное бормотание, а затем несколько раз прозвучало имя, произнесенное мерным ровным голосом: «Келли… Келли… Келли».

Минута тянулась за минутой. Наконец чиркнула спичка, и пещеру вновь озарил неровный свет. Достав из корзинки какой-то предмет, ночной путник вновь склонился над мумией. Свет от пылающего воска россыпью искр заметался по режущей кромке обсидианового ножа. С тихим размеренным скрипом лезвие раз за разом рассекало иссохшую плоть. Пришелец поднялся на ноги, сжимая в руке скальп усопшего — кусок посеревшей кожи с жидкими прядями волос.

Аккуратно уложив трофей в корзинку, он вновь нагнулся и принялся орудовать ножом. Через несколько минут в его руках оказался фрагмент черепной кости мумии. Ночной путник, тщательно осмотрев его со всех сторон, положил в корзинку рядом со скальпом. Потом осторожно снял с мумии изгнившие лоскуты бычьей шкуры и обнажил ее плотно сжатые усохшие кулачки. Просовывая нож между серых пальцев, он один за другим стал их разгибать. С каждого пальца пришелец ловко срезал по кусочку кожи и складывал их в корзинку. Покончив с руками, ночной путник занялся ногами мумии. Ножом он орудовал так спокойно и сноровисто, словно резал овощи. Проделав с пальцами ног аналогичную операцию, ночной путник опустил в корзинку еще десять крошечных кусочков кожи. В пещере царила тишина, лишь тихо потрескивал светильник да на полу вздымались крошечные клубы пыли.

Маленькая корзинка наполнилась, воск догорел почти до конца. Пришелец, бережно обернув мумию бычьей шкурой, вернул ее в нишу. Затем подхватил корзинку, протиснулся в лаз и завалил вход камнем. В первой пещере он извлек из-под шкуры мешочек из оленьей кожи, распустил шнур, стягивающий его горловину, и, стараясь держать его как можно дальше от себя, рассыпал у основания скалы странный белый порошок. Крепко затянув шнурок, одетый в шкуру скользнул к выходу, где его поджидал оставшийся на страже спутник. Быстро и бесшумно они спустились по откосу и растворились в темноте.