Книга Настоящий американец 2 - Аристарх Риддер

деле? Вдруг что-то важное.

— Ну хорошо, что ты предлагаешь? Радировать в Одессу, а пока положить его в сейф в моей каюте?

— Я бы для начала открыл и посмотрел, что там внутри. Может информация такая, о которой нужно сообщить немедленно, не дожидаясь прибытия домой. Тем более, нам еще в Дубровник заходить. Дома будем не раньше чем через месяц, сам понимаешь.

— Любопытство сгубило не только кошку, Ваня. — капитан совершенно не желал погружаться в это дерьмо еще глубже. — Вот снимут нас с судна из-за этого письма, что тогда делать будешь?

— А это не любопытство, а здоровая инициатива и целесообразность. Но решать вам, товарищ капитан.

— Ты еще о партийной сознательности вспомни, — проворчал Углов, но доводы Еременко принял. — Давай уже посмотрим, что в этом конверте, а там видно будет.

Через несколько минут перед капитаном и старпомом лежал лист бумаги с аккуратно нарисованными китайскими иероглифами.

Увидев эти закорючки оба в ужасе отшатнулись от письма. Незавидная судьба «Туапсе» нависла над ними пугающей тенью.

Совладав с разыгравшимся воображением, капитан Углов тяжело встал из-за стола и обреченно направился в рубку к радистам, откуда, выгнав всех посторонних, связываться с Одессой.

А через полчаса получил инструкции: в порту Дубровника ему следовало лично передать письмо сотруднику советского посольства, который специально приедет за ним в этот приморский югославский город.

Глава 9

Это было мое первое пробуждение без боли за последние дни. Синяки зажили и больше не хотелось с утра обложиться льдом и уйти в стазис. Вчера я, наконец, достиг на своей малолитражке Турина и заселился в Grand Hotel Principe di Piemonte.

— Ну вот, не одно, так другое, — я неодобрительно посмотрел вниз на Фрэнка младшего, с тоской вспоминая знойную красотку Лучиану, которой больше не было под боком. И сразу же пришло сожаление о том, что я не внял мольбам девушки, не желающей расставаться с таким молодым и щедрым мною, и не взял ее с собой в поездку на Север. Вот, Фрэнк, к чему привело тебя твое жестокосердие. Теперь иди и сам решай свою проблему.

— Сеньор Уилсон, вы просили разбудить вас в девять утра, — сообщил мне по телефону портье, когда я вышел из ванной.

— Grazie, — поблагодарив, я нажал на рычаг и стал накручивать номер Винченцо Ромео. Длинные гудки были мне ответом.

Спит он там что ли? Ладно после завтрака еще раз позвоню.

Быстро оделся и спустился на первый этаж, где размещался ресторан, в который для постояльцев был предусмотрен отдельный вход.

— Сеньор Фрэнк Уилсон? — сперва я услышал свое исковерканное ужасным английским имя, а затем передо мной возник и сам обладатель гнусавого голоса. У него было типичное лицо парня, с которым лучше не связываться: смуглое, с резкими чертами. Я уже подумал, что сейчас опять какой-нибудь гоп-стоп случится, прямо в холле пятизвездочного отеля, но все разрешилось цивилизованно. Мне всего лишь передали приглашение.

— Сеньор Аньелли, просил дождаться от вас ответа, — уведомил меня курьер, вроде бы старался сделать это учтиво, но получилось угрожающе.

У этих Аньелли вообще приличные люди в штате есть, от вида которых не возникает желание перепрятать свой кошелек и вызвать полицию?

Сеньор Франческо Аньелли желал отужинать со мной сегодня вечером в ресторане Antica Zecca. Быстро он меня нашел. Похоже эта семейка знает всё, что происходит в их городе.

Ну что ж уважим сеньора. Ресторан — место людное, да и интересно мне, о чем он решил со мной переговорить.

— Я приду, — коротко бросил я курьеру.

После завтрака дозвониться до виллы Ромео все же удалось, но лишь для того, чтобы выяснить, что Винченцо в Милане.

Ничего не понимаю, я же его предупреждал о своем приезде, еще из Реджо ди Калабрии. Разрешилось недоразумение только через час, когда мне отзвонился сам Винченцо. Извинившись он объяснил, что был вынужден срочно уехать по делам и пригласил меня в Милан на автозавод Stabilimento Alfa Romeo del Portello.

— Хорошо, завтра с утра подъеду, — пообещал я.

Ресторан, куда я прибыл в начале девятого, размещался в трехэтажном здании горчичного цвета с черепичной крышей. Рядом были припаркованы только дорогие автомобили, почти все новых моделей, что указывало на элитность заведения.

Расплатившись с таксистом, я зашел в распахнутые передо мной швейцаром двери. Далее меня перехватил метрдотель и, узнав к кому я пришел, попросил следовать за ним. Мы прошли через заполненный гостями зал со сводчатыми потолками, круглыми столами и каменными закругленными скамьями и оказались на винтовой лестнице, которая вела наверх. На втором этаже были скрыты от посторонних глаз отдельные кабинеты. В один из них меня и завели.

— Мистер Уилсон, — Франческо вышел из-за стола и, улыбаясь, протянул мне руку.

— Сеньор, Аньелли, — в свою очередь поприветствовал я его.

— Я позволил себе сделать заказ за вас, — уведомил он меня, когда мы заняли места друг напротив друга на удобных с мягкой обивкой стульях с подлокотниками. — Хочу вас познакомить с нашей местной пьемонтской кухней.

— Отлично, я не против попробовать чего-то нового, — благожелательно отозвался я, осматриваясь. Обычные белые стены со скромным декором в виде гравюр с изображением холмов Монферрато и Альп, деревянные плашки пола, приглушенный свет немногочисленных светильников и одностворчатое окно. Помимо стола со стульями здесь еще стояла софа с ажурными ножками и плетенное кресло. В целом, удобное место для различного рода встреч.

Первым делом официанты принесли вино Barbera и Gavi, сразу за ним подали различные зажаренные на гриле овощи и аньолотти — квадратные мясные пельмени, знакомым видом которых я воодушевился, но затем передо мной поставили тарелку с художественным образом выложенными тушеными улитками, чем сбили мне благостный настрой. Соус к этим трем совершенно разным блюдам был один — размягченное сливочное масло с шалфеем.

— Уверен, вам понравится, — заметив мою заминку, подбодрил меня Аньелли.

В ответ я изобразил предвкушение от знакомства с новым вкусом. Сразу вспомнился мой первый раз с устрицами. Брр. Так и не распробовал я их в своей прошлой жизни. Так и остались они для меня мерзкими слизнями. Но это не мешало мне заглатывать устриц на светских приемах и закатывать глаза от удовольствия. Поэтому с улитками я расправился не менее храбро.

— Фрэнк, можно к тебе так обращаться? — осведомился Франческо когда первый голод был утолен и происходила перемена блюд. На этот раз мне принесли тарелку с менее экзотическим содержимым — телятиной с фасолью в мясном соусе. — Я пригласил тебя, чтобы поблагодарить за спасение Виолетты. Она моя единственная дочь и самая любимая из