Книга Заговор профессоров. От Ленина до Брежнева - Эдуард Федорович Макаревич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кто сказал: «Коммунисты, назад!»
Был такой советский поэт Александр Межиров. В глазах партийной элиты и просвещенной публики он прославился своим стихотворением «Коммунисты, вперед!», сочиненным в 1947 году, через два года после Великой Отечественной войны. В нем он смог уложить историю советской России, выросшей до Советского Союза, в историю партии. Уточним, партия эта называлась большевистской.
Вот как это сделано поэтом:
Год двадцатый.
Коней одичавших галоп.
Перекоп.
Эшелоны. Тифозная мгла.
Интервентская пуля, летящая в лоб, —
И не встать под огнём у шестого кола.
Полк
Шинели
На проволоку побросал, —
Но стучит над шинельным сукном пулемёт.
И тогда
еле слышно
сказал
комиссар:
— Коммунисты, вперёд! Коммунисты, вперёд!
И пробило однажды
Плотину одну
На Свирьстрое, на Волхове иль на Днепре.
И пошли
Головные бригады ко дну,
Под волну,
На морозной заре в декабре.
И когда
Не хватало
«…Предложенных мер…»
И шкафы с чертежами грузили на плот,
Еле слышно
сказал
молодой
инженер:
— Коммунисты, вперёд! Коммунисты, вперёд!
И без кожуха
Из сталинградских квартир
Бил «максим»,
И Родимцев ощупывал лёд.
И тогда
еле слышно
сказал
командир:
— Коммунисты, вперёд! Коммунисты, вперёд!
Мы сорвали штандарты
Фашистских держав,
Целовали гвардейских дивизий шелка
И, древко
Узловатыми пальцами сжав,
Возле Ленина
В Мае
Прошли у древка…
Повсеместно,
Где скрещены трассы свинца,
Где труда бескорыстного — невпроворот,
Сквозь века,
на века,
навсегда,
до конца:
— Коммунисты, вперёд! Коммунисты, вперёд!
Получился сверкающий шедевр коммунистической поэзии. Цеплял он точным словом, ритмом, стреляющим рефреном «Коммунисты, вперед!». Хорошо запоминались эти строки.
Но время в союзе с пропагандой выхолостило их суть, оторвав от реальной истории, измусолив в текстах и лозунгах на транспарантах и плакатах.
Народ усмехался, встречаясь с этой фразой, ставшей трескучей и гладкой, как занумерованная доска, уже и не воспринимаемой от избытка повторения: «Коммунисты, вперед!»
И когда пожаловали перестройка и потом реформы от новых властителей, то журналисты взялись дружно штамповать статьи, кричащие заголовками «Коммунисты, назад!».
«Как остро, неожиданно, в лоб!» — говорил обыватель, восхищаясь смелостью перестроившихся «перьев». И мстительно повторял: «Коммунисты, назад!»
Но, оказывается, плохо знаем классиков политической мысли. Однажды открытый на 409-й странице 45-й том из собрания сочинений Владимира Ильича Ленина зачеркнул восхищение журналистской публикой. На этой странице у Ленина такие строки: коммунисты — назад! Точнее: «Ответственные коммунисты из передних рядов назад!»
А кто вперед? «Простой приказчик — вперед!»
Коммунистическую фразу «Коммунисты, вперед!» диалектик Ленин размазал в коммунистической стране, заменив образ коммуниста на образы приказчиков, торговцев, управленцев.
Это ведь у него, у Ленина, в материалах к XI съезду Российской коммунистической партии (большевиков), там, где он набрасывал план политического отчета, 3 (В) пунктом идут эти «контрреволюционные» строки. А писал он это в марте 1922 года, когда большевики уже победили в Гражданской войне, подавили антибольшевистские восстания в Кронштадте и Тамбовской губернии, и перешли к новой экономической политике.
А дальше, после этих «контрреволюционных» слов «коммунисты, назад!», раздраженный тем, что не получается задуманное, он пишет резко, нервно: «Сладенькое комвранье (тошнит) и классовая правда Устрялова».
Кто же этот Устрялов, к которому обращается Ленин, — Ленин, сомневающийся в способности большевиков удержать власть, и требующий заменить ответственных коммунистов из первых рядов на торговцев и управленцев, чтобы сохранить советскую республику?
Если ответить просто, то Устрялов — это профессор, одно время руководивший пресс-службой Верховного правителя России, «белого» адмирала Колчака. А если пытаться понять этого человека, понять, почему для Ленина он вдруг стал авторитетом, то тогда следует начать с одной особенности Устрялова, проявлявшейся в течение всей жизни.
Настоящий профессор всегда отступает под флагом
Особенность эта — чисто профессорская и, пожалуй, диалектического ума. Глядя на жизненный путь Устрялова, вдруг ловишь себя на мысли, что он постоянно отступал. И отступление это было как постоянный бег. В мае 1918 года он бежит из Москвы в Пермь, уже в декабре — из Перми в Омск, в декабре 1919 года — из Омска в Иркутск, потом — из Иркутска в Читу, из Читы в Харбин. И, наконец, в 1935-м он снова бежит, и в Москву. Семнадцатилетнее кольцо побегов замкнулось.
Но вот в чем дело. Бегал он всегда под флагом и под лозунгом. То есть отступал всегда с развернутым знаменем и с лозунгом, объясняющим смысл отступления или поражения. Личность отступала как армия суверенной страны.
А что такое жизнь, как не череда постоянных отступлений и наступлений. Отступлений — от провозглашенных идей, от нравственной или политической мечты, для того чтобы разобраться с мыслями, собраться с силами. Наступлений — на собственные грабли, наступлений по прямым и обходным дорогам к цели, всегда уходящий за горизонт. Но всегда объяснимой. А ведь известно, профессорские объяснения раздражают мир. Но стремление объясниться для профессора важнее самой цели. Жизнь Устрялова — тому пример.
Из Москвы — в Пермь
Первый раз он побежал из Москвы. Бежал под флагом свободы от партийного диктата и большевистского произвола. Этот диктат исходил от родной партии конституционных демократов — кадетов, членом которой он состоял. Да не просто состоял, а руководил калужской партийной организацией. И это было объяснимо — сам-то он был из калужских дворян.
Прогневил он партию тем, что на ее съезде в мае 1918 года шокировал кадетов своим заявлением о том, что односторонняя ориентация на страны Антанты не рациональна, лучше политика «открытых рук» и мира с Германией.
Что тут началось! Ему кричали: а большевики-то тоже за мир с Германией. Но им-то, понятно, власть надо сохранить. А нам, кадетам, на что это?! Зарвался Устрялов.
Как он ни пытался своими страстными монологами достучаться до однопартийцев — ничего не вышло. А ведь как убеждал!
— Мы, хотя и партия либералов, но народ нас не приемлет. Ни одного голоса на выборах в Учредительное собрание не получила партия от крестьян. Надо менять политику. хватит воевать, народ ждет мира, пусть даже с Германией.
Не вняли партийцы-либералы речам Устрялова. И устроили ему хорошую взбучку. Кончилось это изоляцией калужской делегации, лидером которой он был. А значит, и его изоляцией. Дело кислое, с партией — конфликт, свои смотрят косо.
А тут большевики уже навострили кулак диктатуры, чтобы прихлопнуть эту партию, после разгона Учредительного собрания в январе 1918 года. А Устрялов, хотя и подвергшийся обструкции, известен был не только лекциями в Московском университете, а более деятельностью в кадетской партии, и прежде всего выступлениями с трибуны и в печати, — блещущими свежестью, метафорами, и при этом прошибающими логикой, и с трибуны, и в печати. Когда интересовались партией, интересовались прежде Устряловым.
И тогда чутье ему подсказало — бежать! Но куда? Да хотя бы в Пермь. Город на Каме, в центре России: политические страсти вихрятся умеренно, с едой — хорошо, а университет отличный, библиотека стоящая. Чем не благо для профессора, к званию которого он так стремился?
И он едет в Пермь, едет вместе со своей верной женой Наташей. И на вопрос людей своего круга, что его
