Книга Пещерные инстинкты в большом городе - Наталья Александровна Буланова

так, что послышались крики жутких птиц и их огромная стая прошелестела крыльями мимо пещеры.

– Твой крик может стоить нам жизни. – Тар застыл с каменным ножом в замахе.

– Не убивай его.

– Я уже это сделал.

– Тогда не вскрывай!

– Я собираюсь достать мясо, которое мы съедим. Как ты мне предлагаешь достать его, не вспарывая брюхо?

– Давай поедим что-то другое. Есть же фрукты, орехи, трава, на крайний случай.

Тар посмотрел на меня как на сумасшедшую.

– Предлагаешь бросить его так? Я не убиваю животных ради забавы, только ради пропитания. Его уже нельзя выбросить.

Я понимала его пещерную логику, но я не перенесу вида выпущенных кишок.

– Тогда ты можешь это сделать снаружи?

– И привлечь запахом крови более крупных хищников?

Святой Луи, он прав. Но что же делать?

– Давай ты отнесешь тушку наружу, а мы вернемся в мой век. Я тебе покажу магазин, где есть столько мяса, что сам не поверишь своим глазам, хорошо?

Видите, я уже была готова даже на такой подвиг! Вегетарианец в мясной лавке! Как вам?

Тар молча оттащил тушку к выходу, сел и молниеносным движением вскрыл брюхо добычи.

Пещеру наполнил металлический запах мяса, смешанный с приторно-сладким ароматом чего-то такого, от чего мой желудок конвульсивно сократился.

Я отвернулась и оказалась лицом к лицу со сценой семейной жизни.

Куда же деть глаза?

Пять минут я провела, пытаясь не слышать звуков разделывания мяса, но не помогало даже заткнуть уши. Тогда я в очередной раз бросила взгляд на стену пещеры с рисунком и спросила:

– Что случилось с твоей семьей?

Наступила звенящая тишина.

Я обернулась, желая увидеть выражение лица Тара.

Пещерный смотрел на меня с крайней степенью недоумения, даже голову набок склонил.

Я показала рукой на изображение на стене, и Тар понятливо фыркнул.

– Моя семья – это ты, – уверенно произнес он. – А те двое – наши будущие дети.

Я все что угодно ожидала услышать, но только не это.

– Думаешь, я в это поверю? – Спросила, а у самой сердце екнуло.

Нельзя с городскими девушками быть настолько простым и прямолинейным, мы к такому не привыкли.

– А что не так?

– Ты нарисовал нас заранее?

– Конечно. Я рисую то, что я хочу: удачную охоту, семью. Побеждая в рисунке, я побеждаю на самом деле. Я нарисовал тебя – и ты здесь. Это работает.

– Доска желаний каменного века какая-то. Она что, магическая? Тебя поэтому в мой мир занесло? Тут что, женщин так мало?

– Иди сюда, я научу тебя, как разделывать руга, – тут же перевел тему Тар.

– Обойдусь без этих умений.

– Тогда не вернешься домой. Ты должна это уметь. Что, если больше не сможем оказаться в твоем мире? Что, если я уйду на охоту и не приду?

– Только не говори, что ты собрался меня учить, как жить в пещерном веке.

– Да, – качнул головой Тар, поднимаясь на ноги и направляясь ко мне с каменным клинком. – Именно так.

– Ни за что.

– Нет? Хорошо.

Удивительно, но Тар не настоял. Вернулся к разделыванию туши. Потом пожарил.

– Самые лучшие куски надо жарить первым делом, – напутственно сказал он, глядя, как я отворачиваюсь, лишь бы не чувствовать запаха свежеприготовленного мяса.

Живот урчал. В нем с утра не было ни крошки, а солнце почти село.

– Лучшие куски съедай сразу, остальное, что не осилишь, обескровливай. Не промывай, а то там быстро заведутся насекомые. Не режь на мелкие куски – так быстрее испортится. Видишь, я нарезал тушу вдоль, насколько возможно.

И почему я это так внимательно слушаю? Инстинкт самосохранения?

– Посмотри на эти листья. Особенное отличие – волнистые края. Они растут везде. Заворачивай в них оставшееся мясо плотно, в несколько слоев.

Я смотрела неотрывно, сама себе боясь признаться почему.

– Если найдешь соленый камень, раздроби и натри. Если останутся ягоды или фрукты, которые начали портиться, преврати в кашу и натри мясо перед тем, как завернуть в листья. Мясо сохранится дольше.

– Натереть перебродившими ягодами и фруктами? Ты уверен?

Тар посмотрел на меня исподлобья.

– Потом неси в схрон. Вот сюда. – Тар подошел к большому камню, откатил его, и я увидела там углубление, дно которого было выстелено соломой.

Пещерный выжидающе посмотрел на меня.

– Я не дотронусь до этого.

Мужчина шумно вздохнул.

– Тяжело с тобой.

– Вернулись бы в мой мир, стало бы легко. Меня там не надо всему этому учить.

– А что, если тебя вдруг занесет сюда одну? Или я превращусь в звезду?

В звезду? Это он так смерть называет, что ли?

Я промолчала.

Тар сложил мясо в схрон и закрыл большим камнем.

– Есть будешь?

– Ты не мог бы принести ягоды или фрукты?

– Нет. На ягодах и фруктах долго не протянешь. Надо есть мясо.

– Я сколько лет живу, и ничего.

Тар принялся аппетитно уплетать мясо, а я злилась. На себя, на него, на мир. Он специально пытался сломать меня – я прекрасно это понимала, а оттого не поцеловать его хотела, а поколотить.

– Рыбу тоже не ешь?

– Нет.

– Совсем дурная, – покачал головой этот невыносимый неандерталец.

– В моем мире, чтобы чувствовать себя хорошо, не надо это все есть. У нас разнообразное питание, восполняющее все элементы.

– А здесь нет, – только и подытожил Тар.

Я выпустила воздух сквозь зубы, пытаясь унять злость. Он же пещерный, что с него взять? Он никогда не поймет меня!

Тар вытащил одну тонкую шкуру и положил у костра:

– Тут только одна.

И лег, отвернувшись к стене, оставив мне место ближе к костру.

– А вход закрыть не надо? – Я покосилась на черный провал в ночи.

Кажется, пещерный тоже на меня за что-то злился, потому что даже не ответил. Моя порция мяса так и осталась нетронутой на большом лопухе.

Условия ночевки в этот раз были хуже. Ни тебе несколько шкур под попой, ни сверху, чтобы укрыться. И «дверь» не заперта.

Где-то полчаса я строила из себя сильную и независимую, а потом плюнула на все и легла рядом с Таром. От него так и шли волны тепла, однако все, что я видела, – это его широкая спина в спортивной куртке.

Даже не подлезешь к порталу в мой мир!

Костер потихоньку гас, становилось прохладней. Я все ближе и ближе придвигалась к Тару, пока не уткнулась холодным носом в его позвоночник.

Не знаю, во сне или нет, но он повернулся на спину, закинул руку мне под голову и притянул к себе.

Было так тепло, что я наступила на горло гордости и затихла, а потом и