Книга Живая мозаика - Людмила Константиновна Татьяничева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
II
ЮНОСТЬ НА ПЬЕДЕСТАЛЕ
О том, что такой памятник установлен, я знала из газет и переписки с друзьями. И вот он передо мной — памятник первым строителям Магнитки. Надпись значительна и лаконична:
«Комсомольцам тридцатых годов от комсомольцев шестидесятых годов».
Старый мой друг тихо говорит:
— Ты только подумай, ведь это же юность нашего поколения поднялась на пьедестал!
Молча киваю головой, чтобы справиться с волнением.
Косо падают редкие дождинки из внезапно набежавшей тучки. В каждой капле по солнышку…
Смотрю на свою изваянную скульптором юность. На постаменте — девушка и юноша. Крепкие, задорные, уверенные в своей силе. Взгляд девушки устремлен вдаль.
Памятник хороший. И место для него выбрано отличное: в широком зеленом сквере, где днем играет детвора, отдыхают пенсионеры, а студенты весенней порой листают свои конспекты.
По вечерам возле памятника влюбленные назначают свидания… Вот юноша в тщательно отутюженном костюме. В руке у него большая ветка белой сирени. Юноша нервничает, то и дело поглядывая на часы. В этом отношении ничто не изменилось: девушки опаздывают на свидание, как опаздывали в тридцатые годы. Вот только цветов тогда было мало. Разве что веточка дикого шиповника или цветок домашней герани, сорванный тайком от матери.
В Магнитогорске по-прежнему много молодежи. В цехах. На стройке. В научных лабораториях. Жизнь выдвигает все новые задачи. И молодежь берется за их решение с не меньшим энтузиазмом, чем тогда, когда строились первые мартены и домны.
Убеждена, что лет через двадцать на новой площади или в одном из магнитогорских парков непременно появится памятник с благодарной и лаконичной надписью:
«Комсомольцам шестидесятых годов от комсомольцев восьмидесятых годов».
А может, это произойдет десятилетием раньше или позже. Дело не в сроках, а в том, что у каждого поколения свои подвиги, свои песни и своя смена!
ЛИНИЯ ПОЛЕТА
Человека, который отдал Магнитке значительную часть своей жизни, нельзя назвать бывшим магнитогорцем, потому что где бы он потом ни жил, всюду будет испытывать силу магнитного притяжения этого удивительного города, где все как есть началось с нулевой отметки. И город. И завод. И десятки тысяч людских судеб.
Все, как с чистого листа, — необозримо широкого ковыльного простора, где слышались лишь крик орла да изредка протяжно-медлительная песнь кочевника: «Степь, ой, какая степь…»
Редко у кого из старых магнитогорцев не хранится как дорогая реликвия снимок, запечатлевший одинокого всадника. А вокруг только степь — и ничего более.
Вот она — нулевая отметка в ее живом воплощении! Этот снимок мне очень дорог. Он в числе немногих других вещей, всюду сопровождающих меня.
После недавней поездки в Магнитогорск прибавился еще один снимок, который я буду бережно хранить. Это фотография памятника брезентовой палатке, установленного на широкой площади, откуда отчетливо видна исполненная могущества и динамики панорама Магнитогорского комбината.
Эта панорама рождает чувство надежности, гордости и благодарной признательности людям, создавшим завод, уже давший стране свыше 150 миллионов тонн стали, людям, годами недосыпавшим, недоедавшим, изведавшим суровый неуют бараков и палаток…
И как хорошо сделали магнитогорцы, установив памятник брезентовой палатке!
Можно спорить о воплощении замысла. Лично мне брезентовая палатка казалась небольшим парусным судном, плывущим по степи. Ее прогибали ветры, хлестали бураны, но она сопротивлялась, боролась, дышала. А эта напоминает островерхую крышу, спокойную, неподвижную. Но рука с куском руды в раскрытой ладони — это красиво и символично.
Прекрасные слова начертаны на постаменте:
Мы жили в палатке
с зеленым оконцем,
промытой дождями,
просушенной солнцем,
да жгли у дверей
золотые костры
на рыжих каменьях
Магнитной горы.
Это начало знаменитой «Песни о брезентовой палатке» комсомольца 30-х годов большого русского поэта Бориса Ручьева.
Дом, где живет Ручьев, находится поблизости и, так же как его творчество, обращен окнами к негасимому пламени, возвещающему рождение металла.
Этим же чистым светом освещена жизнь и другого старого магнитогорца, Алексея Леонтьевича Шатилина — одного из выдающихся металлургов страны.
Его судьба словно откована из сплава высокой прочности. Она проста и вместе с тем удивительна по своей нерасторжимой слитности с жизнью комбината с прошлым и настоящим Магнитки, а значит, и с ее будущим.
Он — живая страница ее истории. Даты пуска доменных печей для Шатилина — как дни рождения дорогих ему людей, как памятные вехи его биографии.
И вот что еще примечательно. Жизнь Алексея Леонтьевича настолько насыщена событиями и динамична, что каждая новая встреча с ним — как новое знакомство, новое чтение увлекательной повести с продолжением.
А знаю я Шатилина очень давно — столько же, сколько знаю Магнитку.
Приехал он на Магнитострой памятной осенью 1931 года с группой донецких комсомольцев, откликнувшихся на призыв ЦК ВЛКСМ принять участие в строительстве Урало-Кузбасса.
Магнитка была в ту пору огромной строительной площадкой. Первая домна, выраставшая из строительных лесов, как из тесных одежек, поразила Алексея Шатилина своим могуществом. В Донбассе, в Константиновке, он работал вторым горновым на небольшом заводе с допотопным оборудованием. Какой маленькой показалась ему та домна в сравнении с магнитогорской великаншей, подпирающей небо своими широкими плечами!
В начале 1932 года домна выдала первый чугун. С той поры и начался для Алексея Шатилина нелегкий, гордый путь восхождения по крутым ступеням доменного мастерства. Путь поисков и непрерывной учебы, накапливание опыта и настойчивая, неутолимая жажда нового.
В 1934 году Шатилин стал мастером. Он участвовал в задувке девяти доменных печей. За освоение высокого давления под колошниками был удостоен звания лауреата Государственной премии. Награжден тремя орденами Ленина и двумя орденами Трудового Красного Знамени.
Многие доменщики, молодые и теперь уже немолодые, считают Шатилина своим учителем. Накопленные с годами опыт и знания Шатилин считает общественным достоянием и охотно передает молодежи… Ведь и он черпал свои знания из сокровищницы коллективного опыта. И за его плечами стоят учителя!
С особой благодарностью вспоминает Шатилин Александра Филипповича Борисова. За годы работы начальником доменного цеха Магнитогорского комбината талантливый доменщик Борисов создал новую школу мастерства, создал традиции, которыми магнитогорцы гордятся.
…Алексея Леонтьевича я не видела несколько лет. Внешне он почти не изменился. По-прежнему молодо светятся живые карие глаза, все так же энергичны жесты и походка. Разве что резче обозначились черты крупного волевого лица да морщины на лбу прорезались глубже.
— На здоровье пока грех жаловаться, — отвечает он на мой традиционный вопрос. — За последние семнадцать лет я
