Книга Рота - Олег Артюхов

немцев на этом шоссе. На сутки задержим, прежде, чем сгинуть.

— Ты… зачем так… ты ничего не знаешь…

— Как раз я-то знаю и беру на себя всю ответственность. Не этого же клоуна ставить командовать заслоном, — я махнул в сторону особиста, который с оторванным рукавом и грязной физиономией вылезал из придорожной канавы.

— Молчи, сержант. Старший лейтенант госбезопасности Достанюк своё дело знает. На тебя поступил серьёзный сигнал. Мародёрство, самоуправство, и в общем — диверсия, — на его скулах заходили желваки.

— Ошибка в формулировке. Диверсанты — это те, кто при реальной угрозе прорыва танков противника мешают войскам получить необходимые средства отражения нападения. Это те, кто в самый ответственный момент пытается лишить заслон руководства и лучших бойцов. Это те, кто сознательно вводят командование в заблуждение и тем самым ослабляют оборону и потворствуют врагу. Это те, из-за которых наши воины остались без оружия, которое враг имеет возможность захватить прямо в хранилище.

— Ну, ты… не очень-то, сержант… языком болтай. Разберёмся. Ладно. Продолжай пока командовать. Старший лейтенант, вместе со своими бойцами подожди у грузовика. Я что, непонятно сказал! Марш к машине! — Генерал бросил повелительный жест и сморщился, будто раскусил клопа, сплюнул и продолжил, обращаясь ко мне: — Докладывай, как оборону построил.

Я вкратце изложил суть моей задумки, которая явно понравилась комкору. Он сдвинул фуражку на затылок, потом снял. Гладко выбритая голова блестела в лучах вечернего солнца. Он поскрёб макушку, нахлобучил фуражку, дыхнул коньяком и махнул рукой, заканчивая показательную головомойку:

— Ладно. Давай, сержант, воюй. Продержись до утра. Завтра тебя сменит 770 полк, — Петров уже занёс ногу в легковушку, чтобы сесть.

— Товарищ генерал-майор, разрешите обратиться.

— Что ещё?

— Возьмите вот это, — и я протянул ему карту немецкого лейтенанта с моими пометками и замечаниями.

— Что это?

— Трофейная карта.

Комкор присел боком на сиденье, разложив на коленях карту. Через минуту он резко поднял голову, боднул налитым кровью взглядом и спросил охрипшим голосом.

— Кто работал с картой?

— Я.

— А, ну-ка в машину.

Я залез на заднее сиденье, рядом расположился генерал. Теперь от его взгляда можно было прикуривать.

— Что ты ещё знаешь?

— Всё.

— Что-то сомнительно. — его бровь недоверчиво поползла вверх. — Похоже на провокацию.

В голове промелькнула пугающая мысль, что все мои усилия напрасны. Поняв, что просто так мне до него не достучаться, и не желая терять драгоценного времени, я произнёс скороговоркой:

— Петров Михаил Петрович родился 3 января 1898 года в деревне Залустьежье Лужской волости Питербургской губернии. Окончил четыре класса, работал учеником слесаря на Путиловском. Участвовал в штурме Зимнего. В РККА с 1918 года. В 23 году окончил Тамбовскую пехотную школу, в 25 году Закавказскую политическую школу, в 32 году бронетанковые курсы. В 28 году в Сухуми родился сын Александр. Участвовал в войне в Испании, командовал 2 танковым батальоном в группе комбрига Павлова. 21 июня 37 года присвоено звание Героя Советского Союза. В 38 году опубликовал ряд статей в «Красной Звезде», в 165 июльском номере «Основы современного наступательного боя» и в 257 ноябрьском номере «Богатырское племя». В походе в Западную Белоруссию в 39 году командовал 15 танковым корпусом. В 40 году инспектор бронетанковых войск Западного округа, генерал-майор. Весной 41 года окончил Высшие курсы при академии Генштаба. Накануне войны назначен командиром 17 механизированного корпуса, который, — я намеренно повысил голос, — из-за небоеспособности был разгромлен в боях под Слонимом, Барановичами и Минском и исключён из списков с 1 августа. В августе 41 года генерал Петров командовал 50 армией, а с 7 октября — Брянским фронтом. При выходе из окружения у деревни Голынка Брянской области был ранен и попал в плен. Умер 10 октября 41 года от гангрены в концлагере в городе Карачев, похоронен там же.

На генерала Петрова было страшно смотреть. Мне явно удалось зацепить его за живое. Он сначала покраснел, потом смертельно побледнел, а лицо передёрнула судорога. Осмысленный взгляд появился через минуту.

— Кто вы?

— Сержант Батов. Впрочем, это не имеет значения.

— А, что имеет? — глянул он исподлобья.

— То, что немцев надо остановить сегодня на рубеже Щары. — И я начал спокойно и доходчиво переворачивать его мировоззрение. — К Слониму рвётся корпус Лемельзена. В авангарде 18 танковая дивизия Неринга, за ней следом 17 танковая дивизия фон Арнима и их прикрывают головорезы 29 мотопехотной. По приказу на них работает специальная авиагруппа ближних бомбардировщиков. И всё это попрёт на нас максимум через два часа. Ещё хуже обстоят дела юго-восточнее. Завтра утром из Ивацевичей на Барановичи выступит корпус фон Швеппенбурга. За вечер и ночь наши деморализованные отступившие из-под Бреста дивизии не успеют подготовить новые рубежи у моста через Щару, и даже, если мы задержим здесь Неринга, то на Минском шоссе с отличного рубежа у реки наших вышибут уже через час боя. И пришедшая с опозданием на помощь 55 дивизия не поможет. Вся беда в том, что наши основные бронетанковые силы остались в тылу у немцев и зачем-то скапливаются в районе города Коссово. А завтра к вечеру их там разнесут в пыль три штаффеля юнкерсов. Примерно в те же часы потрёпанную в ожесточённых боях 55 дивизию добьют бомбардировщики западнее Барановичей. К ночи в город вступит немецкая пехота, а танковые батальоны врага обойдут Барановичи и двинут дальше на Слуцк. После этого оборона Слонима станет бессмысленной, поскольку он останется в немецком тылу. После захвата Барановичей армейская группа Гудериана выйдет на оперативный простор и рванёт к Минску, а с северо-запада через Молодечно туда же устремятся танки Гота. Окружение Белостокско-Минского котла замкнётся. Вам понятна обстановка? Сейчас и здесь мы защищаем единственный проход к Варшавскому шоссе, по которому из Белостокского мешка могут выйти наши окружённые армии. По этому направлению к Слониму выходит 10 армия, севернее — 3 армия, а следом за ними — наиболее пострадавшая 4 армия. И если мы сегодня не удержимся здесь, то танки Неринга перережут этот коридор и в итоге погибнет свыше трёхсот тысяч советских людей и почти столько же попадёт в плен. Вот что мы имеем на настоящий момент. Подробности — в карте.

— Но что делать? Это же катастрофа. — Теперь я видел живого разумного здравомыслящего человека.

— Пока мы не сдались — ничего не ясно. Нельзя воевать с