Книга Лицом к счастью - Робин Доналд

Роман пристально смотрел на нее, ожидая ответа. Он отмечал все происходящие изменения в ее лице.

Гизелла вздохнула и смиренно кивнула.

— Но прежде чем отправиться в ресторан, заедем ко мне, я должен переодеться, — уведомил ее мужчина.

— К тебе? — удивилась Гизелла.

— У меня есть квартирка на побережье. Я вложил большие инвестиции в эту бухту. Место наиперспективнейшее, — пояснил магнат.

— Понятно, — отозвалась девушка. — Здесь красиво.

— Да, красиво, — сдержанно подтвердил бизнесмен, и от него повеяло холодком.

На вертолете они летели молча. Желания перекрикивать шум двигателя не было ни у кого, тем более что после выяснения отношений, как ни парадоксально, ни он, ни она не понимали, в каком ключе далее эти отношения будут развиваться. В маленьком частном аэропорте они пересели в автомобиль Романа и отправились к нему.

— Добро пожаловать в мое новозеландское гнездышко, — непринужденно проговорил он, распахнув перед гостьей дверь своей квартиры.

Гнездышко оказалось немаленьким. Окна гостиной и большие стеклянные двери выходили в портик с уютным садом. Роман жил с комфортом и шиком. Минималистская обстановка поражала выверенностью и добротностью. Гизелле понравился такой конструктивный подход к интерьеру.

— Могу я предложить тебе выпить? — галантно осведомился хозяин.

— Я бы с удовольствием выпила сока, — подчеркнуто вежливо отозвалась Гизелла.

Он наполнил для нее высокий стакан соком лайма, бросил туда пару ледяных кубиков и передал стакан Гизелле.

— Спасибо, — сказала она.

— Я быстро, — сказал Роман и оставил ее у окна гостиной. Вскоре он появился в отменном костюме. — Мы могли бы пройтись пешком. Здесь недалеко, — предложил он.

Вместе они вышли за дверь. Маленький прибрежный городок представлялся отличным местом для романтических прогулок, поэтому Гизелла помедлила, прежде чем ответить ему согласием. Ужин предполагался как деловой, как возможность в спокойной, приятной обстановке обсудить программу модернизации фермы. Тогда как неспешная прогулка по узким улочкам вечернего города пристала более любовникам, нежели деловым партнерам.

Но Гизелла все-таки кивнула:

— Пройдемся. Я люблю ходить пешком.

— Отлично, — отозвался Роман и взял ее под руку.

— А та картина в гостиной… — начала Гизелла.

— Да, все верно, — тотчас подхватил он. — Это фамильный замок в Иллирии.

— Его очертания величественны. От всего облика веет силой, мощью.

— Средневековый замок. В эпоху средневековья ему надлежало служить не только резиденцией местных князей, но и оборонительным форпостом, способным отразить нападение военных и политических противников, — разъяснил он и добавил: — Но для меня это в первую очередь родной дом. И пусть мне не посчастливилось родиться в отчизне, но осознание того, что многие поколения предков были всей своей жизнью преданы не только его серокаменным стенам, но и Иллирии, сближает меня с родными краями.

— Смогу ли я так же относиться к «Парируа» в ее новой инкарнации?.. — раздумчиво проговорила девушка.

— Наша задача сделать все технологические изменения латентными и в то же самое время сохранить исконность, — заявил принц.

— А как же твои перестройки в средиземноморском духе? — спросила она.

— Пока это на стадии обсуждений, все предстоит взвесить, всесторонне осмыслить, а уж затем принимать окончательное решение… Кстати, что означает название фермы? — поинтересовался новый владелец.

— «Пари» — нарастающий поток, а «руа» — «два» на языке местных жителей, — расшифровала Гизелла. — Ты ведь уже имел возможность облететь всю территорию поместья на вертолете. Видел конфигурацию прибрежных утесов в лагуне. Когда поднимается шторм, бурлящее море возвышается двумя пенными столбами над берегом и обрушивается на него. Я имела много возможностей наблюдать его с безопасного расстояния. Это очень красивое зрелище, — гордо проговорила Гизелла.

— И тоже величественное, как замок? — отозвался Роман.

— Да, настолько, насколько может быть величественна стихия, — ответила она.

— Моя страна так же красива, как и твоя, Гизелла, — заверил ее он.

Роман заказал аперитив — белое вино, передал спутнице меню, чтобы определиться с ужином. Когда официант разлил вино по бокалам и удалился, Роман предложил тост:

— За возрождение «Парируа»!

— За «Парируа», — поддержала его Гизелла.

— Насколько я понял, твоя семья занимает эту землю с тех самых пор, как в Новой Зеландии появились первые европейцы? — начал он.

— Да, это так, — подтвердила девушка. — Ты намерен использовать это обстоятельство и название фермы как туристическую приманку? — настороженно спросила она.

— Почему бы не использовать? — пожал он плечами. — Но если ты обоснуешь свои возражения, я их приму.

— А если бы название в переводе означало что-то вроде «Гнилой рыбы», ты бы сохранил его неизменным? — иронически поинтересовалась брюнетка.

— Я считаю, что географические названия, присвоенные аборигенами, не могут быть причиной для недовольства и переименования, это та данность, с которой приходится иметь дело инвесторам и застройщикам. Если есть какие-то сомнения в коммерческом успехе предприятия, то можно просто не вкладывать в него деньги, — рассудительно проговорил принц. — Во всяком случае, я не возьму на себя смелость переиначивать судьбу такого удивительного места, каким является усадьба «Парируа». А именно это произойдет, если я поменяю название. И никто не сможет гарантировать мне, что подобное новшество пойдет на пользу… Хочу, чтобы ты знала, Гизелла, я не одержимый идеей преобразований нувориш. Я хорошо понимаю значение опыта прошлого и вижу в нем источник не только одних лишь знаний, но и вдохновения. Однако, имея огромное уважение к истории, я тем не менее стремлюсь смотреть в будущее, не только угадывать, но и создавать его.

— И все-таки ты, проводя много времени в чужих краях, имея в них финансовые интересы, уделяя много сил и средств, возвращаешься на родину и только там чувствуешь себя дома? — с сомнением выслушав его, спросила Гизелла.

— Мое отношение к родине, любовь к ней имеет в себе немало боли и множество тягостных воспоминаний. Когда моя семья лишилась титула и всех связанных с ним привилегий, мы также лишились и собственности и права проживать в границах наследного владения. У некоторых даже отняли жизни. Моего отца миновала эта участь. Его родители сделали так, чтобы он покинул Иллирию. Подростком он нелегально перебрался в Италию на рыболовецком судне. Так я и мой брат получили шанс на достойную жизнь, тогда как многие наши родственники, оставшиеся на родине под пятой диктатуры, подобной возможности были лишены. Я, сумев вернуться и утвердиться в наследных правах, считаю своим долгом помогать родине бороться с наследием диктатуры… Такую клятву я принес на могиле отца, не дожившего нескольких лет до исполнения самого заветного его желания, — тихо добавил Роман. — А что касается Новой Зеландии и других стран мира, где у меня имеется финансовый интерес, то я воспринимаю их совершенно иначе, поскольку связан с ними лишь узами восторженного обожания, чувством, не замутненным тяжелыми переживаниями. Но, несмотря на свое, кажущееся легкомысленным, отношение, я сознаю, что для таких местных жителей, как ты, это чувство куда более глубокое, трепетное, но и тревожное.