Книга Дело о королевском изумруде - Лариса Куницына

тайников и пустот.

— Скучно, — буркнул он и начал укладывать драгоценности обратно.

У него возникло на какой-то миг искушение прибрать к рукам хотя бы весьма симпатичный браслет в виде бегущей лисы, держащей в зубах кончик своего хвоста. Это была единственная вещь, которая ему приглянулась, но потом он решил, что лучше закажет себе подобный, но по собственному эскизу.

Вернув драгоценности в ларец, он закрыл его, поставил на место под кроватью и, легко поднявшись, осмотрелся. Если изумруда нет в ларце, значит, он спрятан в другом тайнике. И он принялся методично обследовать спальню, простукивая стены, столбики и ножки кровати, столешницы столиков, прощупывать мягкую обивку кресел. Он переворачивал их, пытаясь найти отверстия, в которые можно было бы всунуть изумруд размером с голубиное яйцо. Он проверил подоконники, вынул из ваз цветы, слил воду в ночной горшок, но, поскольку в вазах камня тоже не оказалось, вернул всё в первоначальное положение. Он снимал со стен картины и прощупывал края гобеленов, перебрал чуткими пальцами бахрому гардин на окнах, а потом и на пологе балдахина. После этого он сдвинул ковёр и тщательно проверил пол. Там он, наконец, нашёл пустоту под частью деревянной мозаики и даже открыл этот тайник, но там оказались только какие-то бумаги, которые его не заинтересовали, и он сунул их обратно. Поднявшись, он понял, что полностью обыскал комнату. Осталась только перина и подушки графини. Она спала крепко, и он решил рискнуть. Взяв на руки её лёгкое, содрогающееся от храпа тельце, он перенёс её в кресло и усадил, после чего занялся постелью. Увы, и здесь его ждало разочарование. Вернув старушку под одеяло, он направился к двери за её кроватью и отворил её. Это была гардеробная, где стояли сундуки и короба с одеждой. Времени до условного тёмного утра было ещё достаточно, и он снова приступил к поискам.

Он трудился с настойчивостью лисицы, твёрдо намеренной откопать из глубокой норы вкусного жирного суслика. Он не предавался отчаянию и не испытывал раздражения. Он просто искал, держа в голове вожделенную цель. Несколько часов возни в ворохах шёлковых и бархатных тряпок, одуряющее пахших лавандой и чабрецом, не утомили его. Он всё так же методично разворачивал полотняные полоски, которыми было проложено тонкое нежное кружево, и так же аккуратно укладывал его на то же место, доставал из бархатных юбок и плащей мешочки с мятой и гвоздикой, проверял содержимое, и вновь возвращал их на место. Он нашёл ещё четыре тайника с какими-то бумагами и несколько увесистых кошельков с золотыми монетами, но они не вызвали у него заинтересованности. В глубине сундука под старыми пыльными тряпками он отыскал медальон с портретом молодого мужчины и вензелем с вписанной в него буквой «F», а также пачку пожелтевших писем, перевязанных когда-то алой, а теперь бледно-розовой лентой. И это всё он тоже уложил обратно на дно, закрыв слоями одежды, вышедшей из моды полвека назад. Напоследок он снова простучал стены и пол.

Выйдя из гардеробной, он посмотрел на графиню, которая, свернувшись под одеялом, теперь уже не храпела, а только сладко причмокивала. Пара капель сонного зелья в отвар из трав действительно обеспечили ей крепкий сон на всю ночь. Но утро близилось. Он обыскал спальню и гардеробную и не нашёл изумруд. Теперь нужно было обыскать кабинет и будуар, но на это уже не было времени. Он подошёл к окну и выглянул на улицу. По брусчатке сонно брёл, кутаясь в тёплый плащ, какой-то человек, наверно купец или приказчик поднялся пораньше, чтоб подготовить свою лавку к открытию. Конечно, учитывая, что в этом доме слуги не спят до глубокой ночи, они и встанут не слишком рано, и всё же ему не хотелось рисковать. Он понимал, что у него есть ещё одна тёмная ночь до светлого утра, и потому вернулся в свою постель и, спрятав нос в ладони, закрыл глаза.

Он проснулся, когда в соседней комнате послышались осторожные шаги и, встав, вышел туда. Симонетта выглядела слегка заспанной, но от него не укрылось, что сегодня она надела нарядное платье, а в её тусклых кудряшках появились голубые бантики. Увидев его, она зарделась, и он великодушно одарил её своей обворожительной улыбкой. Он намеревался использовать этот день, чтоб разведать обстановку в доме и понаблюдать за графиней и её доверенной служанкой. Пока хозяйка спит, он решил заняться камеристкой. Это было несложно, она смотрела на него влюблёнными глазами, угощала на завтрак вчерашними, но очень изысканными закусками и с радостью отвечала на его многочисленные, порой довольно хитрые вопросы. Ему удалось усыпить её бдительность, и вскоре она уже начала выбалтывать ему такие подробности, которые не выдала бы наверно и под пыткой. Его нежный взгляд, тёплая улыбка и ласковый голос заставили её совсем потерять голову, а он, слушая её, уже обдумывал, как можно будет при случае использовать эту ценную в море местных интриг информацию.

Увы, их обмен любезностями прервал гонг, который известил, что хозяйка проснулась, и Хуан переключился на неё. Он действительно подал её утренний пеньюар, а потом, опустившись на колени, надел на её ноги тапочки. Он присутствовал, пока Симонетта причёсывала и пудрила графиню, и вышел лишь на время, когда та переодевалась. Графиня пожелала, чтоб он пел ей за обедом, а после он ходил за ней везде, как влюблённый щенок, чем немало её забавлял. С ней он был куда более осторожен, не задавая лишних вопросов, но предпочитая внимательно смотреть и слушать, с ледяным спокойствием анализируя каждый её взгляд и жест. Он надеялся, что она сама как-то выдаст ему тайник, но этого не случилось. Может быть, спрятав изумруд, она успокоилась, удовлетворённая ощущением обладания уникальным камнем, и после просто уже не думала о нём?

Впрочем, Хуану некуда было спешить. Он уже знал, что на этот раз можно будет приступить к поискам раньше, когда графиня, Симонетта и вся прислуга будут находиться в салонах с гостями, а он, пользуясь своим правом прятаться от чужих глаз, сможет спокойно ходить по всем остальным помещениям.

Вечером, когда гости уже начали съезжаться, графиня вместе со своей верной камеристкой отправилась к ним, а следом удалились и все слуги, чтоб ходить по залам с подносами, на которых всегда должно быть достаточно тарелок с закусками и кубков с вином. Хуан остался один и, для верности подождав немного, отправился в будуар, где продолжил начатый ночью обыск. Он действовал так же спокойно и методично, не забывая тщательно прислушиваться к тишине задней части