Книга Тройные неприятности - Наталья Александрова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что бы она нам отдала, если ее чемодан другая бабаунесла? — обиженно проворчал лысый.
— Ну вот же он, ее чемодан! И где то, что мы ищем?
— Наверное, те бабы нашли и спрятали, продолжал лысыйнастаивать на своем.
— Да откуда им, интересно, знать, что это такое? Откудаим знать, что это так дорого стоит?
— А я почем знаю? — пробубнил лысый.
— Ты никогда ничего не знаешь! — Брюнет, каквсегда, оставил за собой последнее слово.
Он прислушался К звукам, доносившимся из коридора.
— Надо смываться. Уже наверняка обнаружили следывзлома.
Бандиты вышли в коридор и почти сразу натолкнулись навысокого широкоплечего человека средних лет в форме и со значком службыбезопасности на лацкане.
— Куда подевался Кулешов? — обратился брюнет кохраннику, опередив его вопрос.
— Какой Кулешов? — опешил тот.
— Как — какой? — Брюнет изобразил искреннеевозмущение. — Серега Кулешов из технической службы! Он пошел за сменнымиизоляторами и пропал! Вы его не видели?
— Не знаю я никакого Кулешова! — огрызнулсяохранник и прошел по коридору, недовольно оглядываясь.
Брюнет, довольный своей находчивостью, усмехнулся и зашагалк лестнице.
На первом этаже они столкнулись с группой техников в рабочихкомбинезонах, но тем было явно не до них. Покинув здание, они пересекли чахлыйсквер и подошли к стоянке, где час тому назад оставили свою машину.
Брюнет сел за руль и вставил ключ в зажигание. Лысый громилас трудом уместился рядом с ним и проворчал:
— Надо тех трех баб потрясти — не иначе, они в чемоданепорылись!
— Надо, только ты тут явно лишний! — раздалсянегромкий голос с заднего сиденья.
Лысый сунул руку за пазуху и попытался развернуться, нопослышался негромкий хлопок, как будто из бутылки вылетела пробка, и взагорелом черепе появилась аккуратная черная дырка. Громила тихо охнул, и наего губах выступила кровавая пена.
— Не дергайся, — предупредил брюнета тот женегромкий холодный голос, — если не хочешь получить вторую пулю. Обе рукиположи на руль… Обе, я сказал И теперь тихо, медленно выезжай на шоссе. И неразгоняйся!
Понял? Если увеличишь скорость больше шестидесяти, прострелютебе бок! Понял, я спрашиваю?
— Все понял, — ответил брюнет, медленно набираяскорость, — а в какую сторону ехать? К городу или от города?
— Все правильно понимаешь! — усмехнулсянезнакомец. — В город нам совершенно ни к чему, с таким-то неудобнымпассажиром, — он ткнул стволом пистолета в простреленный затылок лысоговерзилы, — поезжай туда, куда вы Ксюшу увезли!
— Какую Ксюшу? — испуганно пробормоталбрюнет. — Не знаю никакой Ксюши!
— Знаешь, знаешь! Как ее звали, может, и непоинтересовался, но убил ее не задумываясь…
— Это не я! Это он! — Брюнет скосил глаза насвоего мертвого напарника. — Это он ее застрелил!
— Ну вот, — незнакомец усмехнулся, — значит,понимаешь, о ком речь, и знаешь, куда ехать!
Сквозь шум льющейся воды Катя расслышала надрывающийсядверной звонок. Закрутив душ и наскоро вытершись, она обернула мокрую головуоранжевым махровым полотенцем, накинула на голое тело халат и прошлепала кдверям.
Звонок все еще дребезжал, очевидно, за дверью стоял кто-точрезвьмаино упорный.
— Кто здесь? — спросила Катя голосом, гнусавым отпопавшей в нос воды.
— Представитель компании «Люфтганза», сообщил из-задвери приятный мужской голос. Екатерина Андреевна Дронова здесь живет?
— Здесь, — недовольно отозвалась Катя, — этоя.
Недовольство в ее голосе было вызвано не обидой на немецкуюавиакомпанию, а тем, что она разглядывала свои мокрые следы, которыепротянулись цепочкой от двери ванной.
— Я доставил утерянный вами чемодан, сообщил мужчинаиз-за двери.
Катя вспомнила все наставления своих рассудительных подруг истрашные истории о том, что бывает с легкомысленными женщинами, которыеоткрывают дверь незнакомым милиционерам и водопроводчикам, и суровопроговорила:
— А документы у вас имеются?
— А как же! — И перед дверным глазком возниклакакая-то книжечка, совершенно искаженная линзой.
Кате показалось неудобным и дальше проявлять недоверие, темболее что готовность, с которой представитель немецкой компании предъявилдокумент, произвела на нее хорошее впечатление. Она загремела замками и открылажелезную дверь.
На пороге появился очень интересный мужчина лет сорока скороткими светлыми волосами и темными густыми бровями. Одет неожиданный гостьбыл в темные хорошо отглаженные брюки и белую рубашку с короткими рукавами, чтопридавало ему деловой и официальный вид. Катерина неловко переступила босыминогами и ужасно неловко почувствовала себя в халате и с намотанным на головеполотенцем.
— Проходите, — проговорила она, залившисьрумянцем, который у нее, как у всех рыжих, выступал очень легко и по любомуповоду.
Мужчина вежливо улыбнулся и вошел в квартиру. В одной руке унего была прозрачная папочка с бумагами, в другой — многострадальный Катькинчемодан, несколько раз перехваченный полосками коричневого скотча.
Катерина огорченно уставилась на свой чемодан. Выглядел онтак, как будто целая свора злобных бультерьеров поиграла в футбол, используячемодан в качестве мяча.
Перехватив ее взгляд, представитель «Люфтганзы» виноватопотупился и проговорил:
— Я вполне понимаю ваше недовольство.
Вашему имуществу нанесен значительный ущерб, и хотя в этомвиновны службы аэропорта, но компания «Люфтганза» полностью компенсирует вашипотери, включая также компенсацию за моральный урон… Вот посмотрите, какуюсумму я уполномочен вручить вам в качестве возмещения ущерба…
Он достал из папочки аккуратный листок, на котором быланапечатана длинная цепочка цифр. Вглядевшись в итоговую сумму, Катя еще большепокраснела:
— Но ведь это значительно больше, чем стоил новыйчемодан.., мне неудобно брать такие деньги…
— Что вы! Ведь ваш чемодан совершенно испорчен, к томуже вы потеряли много времени… Так что я попрошу вас расписаться на этомдокументе — этого требуют наши правила, — и получите деньги… — Мужчинапротянул Катерине стопочку купюр, добавив:
— Я советую вам проверить, не пострадали ли ваши вещи,находящиеся в чемодане, и если им также причинен ущерб, компания выплатитдополнительную компенсацию…
— Что вы, что вы… — Катя огляделась и сказала:
— Пройдемте в комнату, а то здесь и подписаться не начем.