Книга Однажды и навсегда - Светлана Головьева

Как только мы переступаем порог ресторана, к нам тут же подлетает хостесс. Мужчина лет сорока с идеально зачёсанными каштановыми волосами и в чёрном фраке. Его маленькие чёрные глаза смотрят на Фостера с обожанием, а с лица не сходит слащавая улыбка.

— Мистер Фостер, рады вас видеть. Пойдёмте я провожу вас к вашему столику, — он с гордой осанкой семенит по залу, пока наконец не останавливается в самом центре перед уже накрытым столом на две персоны.

— Спасибо, Клейтон, — деловым тоном произносит Фостер, натянув фирменную улыбку. Клейтон же чуть ли не прыгая от радости, удаляется, оставив нас одних. Фостер помогает мне сесть, а после устраивается напротив меня. На своей тарелке я замечаю пасту с белым соусом и креветками. В центре стола стоит хлебная корзинка и бутылка красного вина в ведёрке со льдом.

— Здесь подают самые свежие морепродукты. Я тут часто ужинаю, но обычно в одиночестве, — он улыбается и принимается открывать бутылку с вином. Что-то мне с трудом верится, что он ужинает в одиночестве. Скорей всего в одиночестве он завтракает, потому что выгоняет девушку задолго до этого.

— Я уже заметила, что вы тут постоянный гость.

— Может, перейдём на «ты»?

— Я не против.

Фостер разливает вино по бокалам, и мы приступаем к ужину. Весь вечер он болтает о себе. Рассказывает, как сам поднял свою фирму с нуля. Выучился в Гарварде, получил учёную степень. И всё чего ему теперь не хватает это семьи. Ещё он хочет податься в политику и выставить свою кандидатуру на выборах в мэры города. И всё в таком духе. Я стараюсь делать вид, что слушаю, вставляю восторженные вздохи, когда это нужно и поддакиваю, отчего он весь цветёт и пахнет. Когда мы заканчиваем с десертом я чуть ли не подпрыгиваю с места, желая как можно скорее оказаться подальше от этого павлина. Я ещё никогда в жизни не встречала такого напыщенного и самовлюблённого мужчину, как Гаррет Фостер.

— Спасибо за чудесный вечер, Маккензи, — произносит Фостер, когда мы покидаем ресторан.

— И тебе спасибо, было… — как бы так сказать, чтобы его не обидеть, — познавательно.

— Прости, иногда я бываю слишком болтлив, — отвечает он, усмехаясь, — нужно было сказать, чтобы я заткнулся.

— Всё же мама научила меня быть вежливой.

— Я заметил, — он кивает, и мы садимся в машину, — куда тебя отвезти?

— Домой, — отвечаю я и называю свой адрес.

Когда машина тормозит возле моего дома, Фостер выходит и провожает меня до подъезда. Мы останавливаемся у дверей и топчемся на месте, как два подростка. Нужно просто сказать пока и всё, но я чего-то жду. Пока мы ехали в машине, я вдруг подумала, что возможно слишком рано списала его со счетов. Что возможно, он не так плох, как кажется. Может за всей этой красочной маской есть кто-то другой, более человечный и настоящий? Мама всегда говорила, чтобы я не судила по первому впечатлению. Все мы разные и многогранные. Мы словно луковицы и нужно изрядно помучиться, чтобы снять с человека слой за слоем, маску за маской, чтобы добраться до сути его личности.

— Я, пожалуй, пойду, — первой нарушаю молчание и касаюсь двери, когда Фостер неожиданно останавливает меня и хватает за руку.

— Можно я позвоню тебе как-нибудь? — спрашивает он, глядя мне прямо в глаза. Свет от уличного фонаря падает прямо на него, освещая привлекательное лицо. Вечерний прохладный ветер растрепал его волосы, и теперь они лежат в беспорядке. Сейчас он совсем не похож на того делового мужчину, что я встретила несколько часов назад.

— Как-нибудь, — просто отвечаю я и ухожу. Тяжёлая дверь с громким стуком захлопывается, и я спешу подняться наверх. От этих мужчин одни неприятности, но я как последняя дура ведусь на все их фокусы. Мне хватает и моего соседа, который день за днём сводит мой трезвый разум с ума. А теперь ещё и Фостер вводит сумятицу в мою и без того сумасшедшую жизнь.

— Нашла себе нового дружка? — слышу я грубый голос, когда оказываюсь на своём этаже. Хастлер стоит в конце коридора у окна. Он навалился на стену, а руки сложил на груди и судя по его хмурому лицу, он сильно недоволен. В коридоре темно, потому что эта чёртовая лампа опять сломалась. Но в этом мраке я отчётливо вижу огонь в глазах Джека. Если бы это было возможно, то он мог меня запросто испепелить одним взглядом.

— Тебя это не касается, — дерзко отвечаю я, не отрывая от него взгляда. Джек шумно выдыхает и направляется ко мне. Его тяжёлые ботинки с гулким стуком опускаются на пол. Он практически подлетает ко мне, резким движением прислоняя меня к стене. Из моего горла вылетает удивлённый вздох, и я ощущаю, с какой силой начинает биться моё сердце, словно загнанный зверь в клетке. От Джека пахнет сигаретами и алкоголем, его сильные руки сжимают мою талию, а взгляд приковывает к месту. Я не могу пошевелиться, можно даже не стараться. Я вся в его власти.

— Ты ошибаешься, Маккензи, — рычит он, сильней наваливаясь на меня. Я слышу, как он тяжело дышит, чувствую, как быстро бьётся его сердце, ударяясь в грудь. Мне хочется, чтобы он меня поцеловал, но одновременно я боюсь, что он это сделает. Мой мозг отказывается думать, Джек вводит меня в замешательство, путает мысли.

— Он тебя целовал? — шепчет он мне на ухо, губами касаясь мочки. — Трогал тебя? Если так, то я его убью.

Почему-то эти слова отрезвляют меня, и я нахожу в себе силы противостоять Джеку. Он не имеет никакого права так себя вести.

— Тебя это не касается, ведь ты трахаешь всё что движется, и я не спрашиваю тебя о том, что ты делал вчера с той шлюшкой, — отвечаю я и отталкиваю его от себя. Он отступает назад, в его глазах читается удивление. — Ты не имеешь права заявлять на меня свои права. Ты мне не бойфренд, не жених и даже не друг. Ты мне никто, Джек. Так что прекрати делать вид, что тебе есть до меня дело!

Я задыхаюсь от того, что высказываю это всё на одном дыхании. Горло сжимается от подступающих слёз. Не знаю почему, но сейчас мне хочется разрыдаться. Хочется, чтобы Джек подошёл ко мне и опроверг мои слова. Чтобы сказал, что ему есть до меня дело. Именно до меня, а не до моего тела. Хочется услышать, что он любит меня. Ведь теперь я понимаю, что отдала этому придурку своё сердце год назад. Но он ничего не говорит, лишь смотрит на меня обречённо. Джек Хастлер никогда не изменится. Для него все вокруг не больше, чем живые куклы и он пользуется ими как пожелает. Качаю головой и не глядя на него открываю дверь своей квартиры и захожу внутрь, не дав ему опомниться.

Глава 7

Джек

Что со мной творится в последнее время? Маккензи окончательно пробралась под мою кожу. Видеть её с другим оказалось гораздо больней, чем я предполагал. А мысль о том, что этих других за последний год было много, резала меня без ножа. Я хочу её, мне нужна Маккензи Джонс в моих объятиях. Но я до такой степени прогнил изнутри, что вряд ли смогу стать для неё лучшим выбором. Я понимаю это, но принять то, что она будет с другим не могу. Я должен завоевать её, обязан хотя бы попробовать стать лучше для неё. Я не позволю прикасаться к ней никому. Эта девушка моя и скоро она это поймёт.