Книга Ты постучишься в дверь мою - Мария Акулова

— Не знаю, Ксень. Неопределенно как-то. Меня так бесит иногда, что она весь этот цирк устроила, не хочу развода, спокойствия хочу… А иногда… Катись оно все к х*рам. Не так-то долго вместе прожили, чтобы убиваться. Отвыкнем. Детей нет, слава богу… Привычки… Привычки переделаем…

— А любовь?

Кирилл глаза открыл, устремил взгляд в потолок. Долго молча смотрел, не моргая даже и ничего не говоря.

— А я не знаю, люблю ли я ее. И любил ли вообще когда-то. Пытаюсь вспомнить… И не могу. Зато знаешь, что вспоминаю?

Ксюша знала. К сожалению.

Кирилл резко повернулся к ней, пустой стакан на стол поставил, к ее щекам ладонями прижался…

— Что тебя любил. И страдал из-за того, что ты Бродягу предпочла.

— Кирюш… — а Ксюше и сказать было нечего. Знала, что любил. Зная, предпочла…

— Что, «Кирюш»? Ты даже мертвого его предпочитаешь, Веремеева… — он специально ее по девичьей фамилии назвал. Будто напоминая, что больше оснований быть Тихомировой вроде как нет.

— Ну а если я его люблю, что я делать должна? Врать и себе, и тебе? Делать вид, что меня все устраивает? Со мной еще хуже будет, чем с Альбиной, Кир. Между вами хотя бы тень Бродяги не маячит, а между нами… Она всегда будет. Я буду в тебе его интонации искать, ты — успокаивать себя тем, что дружбу не предавал…

Она говорила чистую правду, оба это знали.

— Лучше б он не умирал. Когда между нами видимая стена стояла — было легче.

Кирилл к губам ее потянулся… Ксюша же… В любой другой день, в любой другой миг — увернулась бы, а сейчас… Позволила.

Сначала дыхание его почувствовала на губах, дернулась непроизвольно — видимо, организм так отреагировал на первые «не его» прикосновения, потом аккуратно кожей к коже… От него алкоголем пахло. Не слишком, но ощутимо. Это еще сильней мешало абстрагироваться и представить, что другой целует. Языком по губам, и хочется отстраниться все же. Не удержат ни ладони, лежащие на щеках, ни просьбы, ни взгляды… Но Ксюша заставляет себя сдержаться, позволить…

Это Киру нужно сейчас. А ей… Тоже, наверное. Просто для понимания — способна вообще?

Одна рука с ее лица соскользнула ровно на колено, сжала, дальше вверх по чулку под юбкой до резинки… Язык при этом просит женские губы раскрыться…

Ксюша все это ощущала поэлементно. Будто стояла сбоку и фиксировала… Засекала, замеряла — мысли, ощущения…

— Ксень, — и свои явно отличались от его. Ее до дрожи пробирало от неправильности, его — от желания. — Не отталкивай меня… — он тоже наверняка это понимал. И, кажется, смирялся с таким раскладом. Он готов был к полумерам. Хотя бы сегодня, а она?

— Не могу, — нет.

Мотнула головой, сбросила руку, встала…

— Прости. Не могу. Спасай брак, Кир. А я… У меня через неделю ЭКО. Хочу родить. От Бродяги. Я конченый в плане чувств человек. Меня заклинило на нем. У нас ничего не выйдет.

Ксюша молча вышла из кабинета, тихо дверь за собой притворила, обратно к себе, на замок, на всякий случай…

Не боялась, что Кир выяснять придет, просто не хотела, чтобы видел, как она уже тут на пол соскальзывает, руками лицо закрывает и снова плачет тихо. Потому что конченый человек. Потому что заклинило.

* * *

Прошлое…

— Слушай, Тихомиров, а ты знаешь, что это за фифа? — Кирилл с Ваней сидели на траве в университетском дворе, прислонившись спинами к одному дереву. У каждого в руках лежала книжка… Они совершали очередную попытку «взяться за голову и начать учиться». Да только… Разглядывать проходящих мимо девушек было куда интересней.

Ваня проследил за взглядом друга, скривился в улыбке.

— Веремеева. Ксю-у-у-уша, — имя ее будто на языке прокатал. — Из богатых, но бюджетница. Наш поток, между прочим.

— Да ты что? Реально? — Кирилл оживился. — Как это я ее не видел раньше?

Та самая Веремеева, будто специально, остановилась посреди плаца между корпусами, к ней еще парочка девушек подошла, они начали щебетать о чем-то… Тонкая, с пухлыми губами и ясными глазами. В цветастом платье, а на ногах казаки, на плечах кожанка — нарочито грубоватая. Длинные волосы в тугой косе замысловатого плетения, в руках — сумочка. Не девушка — конфетка…

Ваня хмыкнул только…

— А откуда ты знаешь, что из богатых? — Кир на друга мельком глянул, понял, что он тоже на девочку пялится… Даже немного ревностно стало…

— Ее каждый день на А8 привозят, водитель…

Кирилл присвистнул, глядя на нее уже как-то по-новому. Раньше она ему просто красивой девушкой казалась, а теперь вдруг стала фарфоровой куклой под стеклянным колпаком. Досадно… Кирилл был парнем приземленным — понимал, куда лезть стоит, а куда нет. Каждый сверчок, как известно… Но жаль… Хороша ведь… До одури хороша…

— Ты следил что ли? — снова взгляд на Ивана, потом на девушку… Показалось, или она тоже в их сторону нервно поглядывает?

— Нет. Я просто внимательный… — Ваня неотрывно на нее смотрел, она же… то на подружек, то к ним под дерево, то снова на подружек, потом под дерево… долгим взглядом, но… не выдержала — глаза отвела, а потом покраснела немного… Кир с ухмылкой это отметил. Амбициозность и бесшабашность Бродяги его поражала с тех самых пор, как они познакомились. И Прудкой все ждал… Без злорадства, просто с любопытством… Ждал, когда же наглец по носу получит? От преподавателей ни разу не доставалось, умудрялся всегда на жилах тянуть там, где сам же создал себе долги и неприятности. С девушками… Отбоя не было. Халтуры бесконечные — даже самые авантюрные выгорали.

Кирилл думал иногда, что так жизнь компенсирует Бродяге все сложности детства. А оно ведь действительно непростым было, да и сейчас… Уже добился многого, но все равно сложно…

— Я не понял, ты что, охмурить ее решил? — Кир толкнул друга плечом, тот же только глянул как-то неоднозначно, головой мотнул. Это, видимо, значило, что говорить на эту тему не планирует, но Кирилла отчего-то несло. — Ну и дурак, если так… Пережует и выплюнет. Сначала поимеет с тебя то, на что способен будешь… Так, по мелочи… Звезду с неба, поваляешься у ног, а потом… Найдет себе мажора нормального. С машиной и при папе. А ты будешь продолжать… у ног валяться. Так что не советую…

Кирилл еще раз взглядом по девчонке мазнул… Эх… Жалко… Понравилась ведь. Реально понравилась… И слова эти он пусть номинально Бродяге адресовал, а по факту… себе. Себя пытался успокоить. Объяснить, почему даже пытаться смысла нет.

— Посмотрим… — Тихомиров же был немногословен. Ответил, глядя в учебник, то ли делая вид, что девушка его сейчас не интересует совершенно, то ли действительно на другое переключился.

— Ну, посмотрим, — Кир ответил, а потом…

Всю дальнейшую жизнь жалел, что Бродяга тогда не сдался, а он… Как последний трус, даже не попробовал…