Книга Подлинная история ожерелья Антуанетты. Том 1 - Ольга Баскова

— Смотрите, госпожа, к вам никак гости! Вроде вы никого не ждали…

Графиня выглянула в окно. Калиостро собственной персоной расхаживал возле калитки. Да, от этого человека не скроешься. Он наверняка организовал за ней слежку. Старуха засуетилась.

— Давайте я выйду и скажу, что вы уехали, — предложила она. — Вижу, вам крепко не хочется его видеть.

Жанна решительно тряхнула головой.

— Хочется или не хочется — это уже не имеет никакого значения. Если мы не поговорим сейчас, он придёт снова. Так или иначе, увидеться придётся. Только не готовь чай, он ничего не получит в этом доме.

Женщина поправила причёску и вышла во двор. Граф по-прежнему стоял возле забора. До прихода сюда он ещё колебался, размышляя, куда могла деться драгоценность, если Ла Мотт действительно её не брала, но теперь, лучше разглядев ее новые приобретения, не сомневался, что на правильном пути. При виде подельницы его лицо скривилось, словно он только что положил себе в рот кусок лимона, и лишь усилием воли мужчина выдавил улыбку, получившуюся, впрочем, не очень любезной.

— Признаться, графиня, я не ожидал, что вы окажетесь такой хорошей ученицей… — Он старался говорить как можно любезнее, но это у него плохо получалось. Маг и чародей словно выплёвывал слова. — Что ж, вы доказали, что на многое способны, и преподнесли мне хороший урок. Вот к чему приводит жадность! Я целиком и полностью признаю свою вину и прошу вас разделить со мной нашу добычу. На сей раз деньги при мне, и вы можете в этом убедиться. — Он достал конверт и открыл его. — Видите? Можете пересчитать, здесь всё до последнего сантима.

Жанна склонилась в реверансе.

— Я, право, не понимаю, граф, о чём вы говорите, — спокойно отозвалась она. — Я, конечно, готова принять деньги, раз вас замучила совесть, но никакого ожерелья у меня нет. Оно у вас, и кончайте ломать комедию. Говорите прямо: что вам от меня нужно? Что это вы вдруг решили поиграть в доброго дядю? Несколько дней назад вы обчистили бедную девушку до нитки. Что изменилось сегодня? И зачем вы меня хвалите как способную ученицу? Я ничего не знаю, граф, кроме одного: нарушив своё слово, вы забрали ожерелье, а теперь явились ко мне и требуете его. Это даже не смешно, вам не кажется?

Её спокойный тон вывел Калиостро из себя, и он вплотную подошёл к калитке, которую Жанна предусмотрительно не открывала.

— Слушай ты, дрянь, — прошипел мужчина, — я раскрыл весь твой обман! В самый последний момент ты подменила коробки и отдала мне подделку. Немедленно неси сюда подлинник, пока я не разгромил твоё убежище и не отвёл тебя на гильотину!

Жанна приподняла чёрные, точно нарисованные углём, брови.

— Что я слышу? — удивилась она. — Вы хотите отвести меня на гильотину? Интересно, что вы скажете полиции?

— Я выдам тебя с потрохами, если немедленно не вернёшь драгоценность! — пообещал граф. Однако и это Жанну не испугало.

— Что ж, вы можете это сделать, — произнесла она совершенно спокойно, — да только я вам не советую из дружеских побуждений. Я тоже молчать не буду. Если вы надеетесь отсидеться в тени, то это у вас не получится. Думаю, Олива и Босир бежали ещё не так далеко, и при желании их можно отыскать. Олива расскажет, как жила в ваших владениях всё это время, Босир подтвердит, что вы пытались с его помощью надавить на его возлюбленную. Всем известно, что вы маг и колдун. Я расскажу, что вы, прибегая к разным зельям и гипнозу, диктовали мне, что я должна делать, и я делала против собственной воли. Ожерелье я передала вам, его у меня нет, и полиция ничего не найдёт при обыске. В лучшем случае мы окажемся в соседних камерах, мой дорогой граф!

Ну а в худшем… не хотела бы я быть на вашем месте… — Дама тряхнула подолом платья. — А посему не вижу больше причины вас задерживать.

— Ты ещё пожалеешь об этом! — изо рта Калиостро вырвалось шипение кобры. — Я уничтожу тебя! Версаль действительно узнает о Жанне Валуа, да только как об аферистке и преступнице!

Женщина развела руками.

— Что ж, — вздохнула она, — как я уже сказала, будем сидеть в соседних камерах. А теперь мне и в самом деле пора. Говорят, королева даёт бал в Трианоне. Не сомневаюсь, что она пригласит меня. За последнее время Мария-Антуанетта так меня полюбила!

Демонстративно развернувшись, графиня направилась к дому, подмигнув Клотильде, которая с ужасом созерцала эту сцену.

— Милая, — подскочила к ней старуха, когда женщина вошла в дом, — вы говорили о каком-то ожерелье. Я умоляю вас, отдайте всё этому человеку!

— Отстань, Кло, — отмахнулась Жанна, — я ужасно устала. Налей-ка мне лучше чашку горячего шоколада.

Служанка хотела ещё что-то сказать, но графиня сделала ей знак молчать и удалилась в свою комнату. Усевшись в кресло возле окна, она стала напряжённо размышлять. Что же лучше всего сейчас предпринять? Может быть, послушаться Кло и уехать из Франции? Где-нибудь на островах ей действительно будет спокойнее. Продав ожерелье, она заживёт безбедно. Да, безбедно, но уединённо. Бежать придётся в такие места, где никто никогда не слышал о графине де Ла Мотт, а значит, её клятва самой себе покорить Версаль так и повиснет в воздухе. Не лучше ли всё же остаться? Да, наверное, лучше. Теперь у неё есть деньги, она станет вхожа в лучшие дома Парижа. А что касается Калиостро и де Рогана… Кардинал никогда не осмелится спросить королеву, почему она не отдаёт ему деньги и почему до сих пор не надела его подарок. А не осмелится потому, что они не в таких отношениях. Нет, ехать никуда не нужно. Скоро Париж падёт к её ногам. В доме графини будет собираться лучшее общество. Завтра, а может и сегодня, необходимо продать ещё один бриллиант и обзавестись драгоценностями и прекрасными туалетами.

Глава 17

Пока Жанна набивала шкаф нарядами и смело выезжала на балы в новом дорогом экипаже, поражая публику экстравагантным вкусом, кардинал проводил вечера в глубоком раздумье. С тех пор как он сделал королеве дорогой подарок, прошёл уже месяц. Его не беспокоило, что Мария-Антуанетта пока не возвращала ему деньги и не надевала украшение. Его волновало совсем другое. Во-первых, после последней встречи с королевой он стал чаще бывать во дворце и старался попадаться ей на глаза, но она по-прежнему вела себя с ним холодно и равнодушно, и он не узнавал той Марии-Антуанетты, которая позволила поцеловать свою руку и с благодарностью приняла ожерелье. Во-вторых, король поговаривал о смене кабинета министров и называл фамилии, однако кандидатура де Рогана даже не рассматривалась. Странно, что Мария-Антуанетта ничего не сказала супругу, хотя обещала. Всё это было не похоже на неё. Люди, близко знавшие королеву, говорили, что её слову можно доверять. Впрочем, де Роган и сам это прекрасно знал. Вот почему он постоянно задавал себе вопрос, что же произошло.

В результате, вконец измучившийся нехорошими подозрениями, кардинал решился поговорить с Марией-Антуанеттой. Утром он явился во дворец, подождал, пока королева останется одна, и подошёл к озеру. Мария-Антуанетта кормила лебедей. Де Роган с восхищением смотрел на её белую шею, едва скрытую высоким воротом платья, на руку с тонкими длинными пальцами, выглядывавшую из широкого, по моде, рукава. Де Роган низко поклонился, и королева ответила небрежным кивком. В тот же миг все сомнения монсеньора о необходимости разговора улетучились — он смело шагнул к Марии-Антуанетте и тихо проговорил: