Книга Казино. Любовь и власть в Лас-Вегасе. Риск, азарт, искушение - Николас Пиледжи

Затем Тони определили к Милуоки Филу Алдеризио, и стоит отметить, что именно Милуоки Фил помог Тони закрепиться в структуре синдиката. Фил умел зарабатывать. Он был первым, кто догадался трясти бабло со спортивных букмекеров. До него уличный налог платили только букмекеры с ипподрома. Изменив порядки, Фил принялся осваивать денежные потоки, идущие со всех сторон.

Какое-то время, примерно в 1962–1963 годах Тони работал залоговым поручителем. Именно так. Он имел право шататься по всем судам округа Кук. Заходить за трибуны. Заглядывать в комнату судей. Парни из синдиката организовали ему эти полномочия. Он работал с Ирвином Вайнером на Саус Стейт-стрит. Вайнер был готов выступить поручителем за любого. Он вытаскивал под залог парней Милуоки Фила, Джоуи Ломбардо и Турка Торелло.

У Тони теперь было шесть или семь букмекеров, которые ставили для него из нескольких контор, и помимо этого он получал бабки за гангстерское ростовщичество. Однажды Тони пришел ко мне в гости и протянул шесть тысяч баксов, которые мы заработали со ставок. Он сказал мне: “Слушай, Фрэнк, это же куча бабла. Не хочешь вложиться в ростовщичество, как я? – Он продолжал: – Я поднимаю неплохие деньги с этого. Я не заставляю тебя вкладывать все что есть, но почему бы не вложить, скажем, четыре тысячи баксов? Будешь получать по четыре сотни в неделю, а четыре штуки никуда не денутся, и я в любой момент их вытащу для тебя обратно”.

Мне не сильно хотелось отдавать ему четыре штуки, поэтому я предложил ограничиться двумя. Тони согласился, но предупредил, что на дворе шестьдесят первый год и наличка становится дефицитом, поэтому на нее есть огромный спрос. Он думал, что пошутил.

Так или иначе, я выдал ему две штуки, которые он вложил в оборот. Каждую неделю я получал свои двести баксов наличными. Плюс ко всему, мы имели доступ ко всей бухгалтерии наших ростовщиков, поэтому мы обычно забирали процент с их выручки и чувствовали себя отлично. Но деньги у меня не задерживались. Мне всегда нравились новенькие тачки. Поэтому я продал свой форд 1961 года с движком большого объема и отправился к дилеру“ Кадиллак” в Хоуп Парк, где взял синий купе Де Вилль. Я мечтал о подобной машине.

Одним вечером Тони затащил меня в стейк-хаус“ Норт Авеню” на Мангейм Роуд, который принадлежал синдикату. Именно там Тони планировал представить меня верхам. Именно тем вечером я решил перебраться в другую банду.

Джеки Чероне стоял у бара вместе с Безумным Сэмом ДеСтефано и какой-то блондинистой телкой. Все трое были пьяны в стельку, а перебравший Джеки Чероне становился самым мерзким существом на свете. Когда мы вошли, я поинтересовался у Тони, что это за лысый мудак орет у бара.

Мне кажется, я произнес это достаточно громко, поскольку Тони попросил меня снизить тон и объяснил, что это за ребята. Примерно в это же время Джеки Чероне схватил официантку за руку и скомандовал отсосать ему прямо на баре. Она отказалась, после чего он съездил ей по лицу и выволок ее из бара.

Безумный Сэм ДеСтефано подошел к нам и начал говорить о том, что Джеки Чероне совсем чокнулся. Он уже сам успел изрядно набраться. Тут к нам вернулся Чероне и спросил у Тони, с кем он пришел, имея в виду меня. Тони представил меня Сэму и Джеки. Так я и познакомился с Джеки Чероне.

Мы простояли там около часа. Они закатили безобразную попойку в заведении. Джеки Чероне вел себя крайне грубо. Он хватал каждую девушку, проходящую мимо, и притягивал к себе. Ему было наплевать, если девушка была со спутником.

Мне было некомфортно находиться рядом с ним, поскольку приходилось постоянно быть настороже. Нужно было дважды думать о том, что говоришь. Я чувствовал себя полным кретином, смеясь над шутками Джеки и давая ему почувствовать себя важной шишкой. Наконец, мы попрощались. Мы сели в машину и поехали в другое место, подальше от той парочки.

Я продержал деньги в обороте еще пару месяцев, но меня уже тошнило от постоянного вылизывания чужих задниц и пребывания начеку, плюс ко всему, меня заставляли избавиться от новой тачки. Тони хотел занять высокое положение в синдикате. Я не хотел.

В один момент я сказал себе:“К черту этот район! К черту этих парней!” Я сказал Тони: “Я двигаю на восток”.

Он спросил:“О чем ты вообще?” Мне пришлось объяснить, что я не хочу уходить из его банды, но “парни, у вас мало работы, а я хочу делать дела”. Мы остались друзьями, я объяснил, что не могу сидеть на месте, после чего я выдвинулся в сторону восточной части вместе со своей бандой взломщиков».

Как утверждает Уильям Роумер, агент ФБР в отставке, который отслеживал восхождение Спилотро в шестидесятых и писал о нем в своей книге «Вышибала»: «Тони мог любому залезть под кожу. В то время он работал залоговым поручителем, и однажды он устроил за мной слежку, когда я вышел из тренажерного зала, которую я сразу засек. Он был за рулем зеленого олдсмобиля. Он все делал правильно. Старался сильно не приближаться, но я засек пару странных разворотов и понял, что эта тачка едет за мной. Я позволил проследить за собой до Коламбус-Парк, после чего спрятался в безлюдном сквере.

Я знал, чего он хочет. Он пытался понять, с кем я общаюсь, кто мои информаторы, поскольку мы тогда составляли общее дело на Сэма Джанкану и Милуоки Фила, и они хотели найти крысу. Именно этим он и занимался по поручению синдиката, вертясь целыми днями у здания суда.

Он ненадолго потерял меня из виду и начал вглядываться по сторонам. Когда он подошел примерно на шесть метров, я направил на него ствол и выкрикнул: “Меня ищешь, дружище?”

На секунду он напрягся. Но быстро сориентировался.“Да просто гуляю. Мы вроде как в общественном парке”.

Я попытался рассмотреть парня. В тот момент я не знал, что это Спилотро. На нем была фетровая шляпа. Такую же шляпу носил Сэм Джанкана. Тони был одет в серый свитер с галстуком, широкие серые брюки и черные кожаные туфли. Он был очень низкого роста, но плотного телосложения. Крепкий парень. Не слабак. Далеко не слабак.

Когда я представился и потребовал у него документы, он ответил: “Не твое гребаное дело. Я ни хера не знаю, кто ты, мудила, у тебя нет права меня допрашивать без ордера”.

Я сказал, что это еще как мое гребаное дело, после чего заломал ему левую руку за спину и выудил его бумажник. Водительское удостоверение было выписано на имя Энтони Джона Спилотро. Стоило догадаться. Я как-то видел его рядом с домом Сэма ДеСтефано. Я спросил его о ДеСтефано, и он сказал, что никогда не слышал о таком. Я спросил, зачем он преследовал меня, и он ответил: “Да кто тебя преследовал? Я просто гуляю по парку”. Когда я сказал ему, что не верю ни единому слову, он ответил: “Да мне похер, чему ты там не веришь”.

В этом был весь Тони. Вместо того чтобы начать заговаривать мне зубы и любезничать, как это делали остальные, он включил остроумного нахала. Я даже пытался быть с ним помягче.

Я сказал ему, что он еще молод. Что он залоговый поручитель. И что ему следует как можно скорее вытащить свою задницу из этого дерьма.

“Да, и стать тобой, придурок? – ответил он. – Я видел, как ты живешь. Я видел твой дом. Вот это хоромы. Живешь на свалке в промзоне. Охереть, как круто. Предлагаешь мне то же самое?”