Книга Человек, научивший мир читать. История Великой информационной революции - Ксения Чепикова

В 1960 году первый мини-компьютер PDP-1 представила компания DEC, он стоил 120 000 долларов. В данном случае пересчет на современные деньги вполне возможен, это чуть больше миллиона, как раз цена среднего особняка или очень эксклюзивного спортивного автомобиля. К 1965 году мини-компьютер PDP-8 был величиной примерно с холодильник и стоил около 20 000 долларов – это уже «всего» 160 000 долларов на наши деньги.

Это был первый коммерческий компьютер, оснащённый клавиатурой и монитором.

Apple I в 1976 году – возможно, первый персональный компьютер, продававшийся в полностью собранном виде. Его цена составляла уже 666,66 долларов (Стив Возняк любил числа с повторяющимися цифрами).

Это почти 3000 современных долларов. Apple II, выпущенный в 1978 году, стоил 1298 долларов без монитора, чуть больше 5000 долларов сегодняшних – цена была заметно выше, чем у похожих конкурентов Commodore и TRS-80, потому он был с цветной графикой, которую конкуренты ввели только 2–3 года спустя.

IBM PC 1981 года в самой дорогой конфигурации продавался за 3000 долларов, самая дешевая версия стоила всего 1565 (4400 долларов образца 2018 года). Стандартная цена на первый Macintosh в 1984 году составляла 1995 долларов – примерно 4800 долларов в современном эквиваленте.

Тематика изданий довольно сильно различалась по странам. Практичные англичане печатали исторические хроники, географические сочинения, путевые заметки, словари, книги по сельскому хозяйству и домоводству, из художественной литературы – поэмы, романы, пьесы. Немцы, с увлечением отдавшиеся Реформации, издавали труды Лютера – он был бешено популярен, напечатали всего 3700 его сочинений – и других реформаторов, множество листовок и брошюр полемического характера. Мечтательные итальянцы – художественную литературу национальных авторов: Данте, Боккаччо, Петрарка. Голландцы тоже увлеклись Реформацией, но печатали не Лютера, а самых разных реформаторов из всех стран Европы; огромной популярностью пользовался Эразм Роттердамский, даже после внесения его в список запрещенных авторов. В утонченной Франции из-под печатного пресса выходили старые добрые античные классики, рыцарские романы, сказки, труды гуманистов и лингвистические работы[66].

Еще сам Гутенберг сообразил, что Библия в 1282 страницы – проект трудоемкий и долгий. А деньги нужны быстро и желательно много. Поэтому он взялся за целый ряд мелких проектов, к великому неудовольствию своего партнера Фуста: календари, листовки, грамматики. Довольно большая часть из них осталась нереализованной, но новую рыночную нишу Гутенберг нащупал.

В 1453 году турки завоевали Константинополь, вызвав бурю эмоций в Европе. Папа римский Пий II посчитал своим долго донести идею о турецкой опасности до всех христиан, сплотив людей против общей угрозы, – нужен был новый крестовый поход. Гутенберг со своим прессом оказался тут очень кстати. Он и его последователи напечатали несчетное количество антитурецких листовок. До наших дней дошли сведения об одной такой листовке, обещавшей отпущение грехов за участие в крестовом походе против турок, который, впрочем, так и не состоялся, – ее тираж был 190 000 экземпляров! Для того времени – какие-то заоблачные цифры![67]

Османская экспансия – актуальнейшая проблема для Европы XVI века, одна из центральных тем общественно-политической дискуссии. В XIV веке турки завоевали Болгарию, Сербию, Хорватию, Боснию, Албанию, Молдавию, часть Венгрии, а в 1453 году и сам Константинополь. В 1529 году, а потом еще раз в 1683 году они будут осаждать Вену, подобравшись к самым границам христианского мира. Поэтому в тогдашнем медийном пространстве турецкая угроза – примерно как тема исламского терроризма в наши дни: одна из главных «страшилок» и неисчерпаемый источник образов врага. У всех на слуху. Из периода до 1500 года сохранилось, по меньшей мере, 843 издания, посвященных антитурецкой теме.

Еще один хит продаж XV – начала XVI века – индульгенции, то есть папские грамоты с отпущением грехов. Они тогда как раз массово вышли на рынок, понадобились крупные тиражи, и типографы охотно взялись за дело: одностраничная печать – быстрая и прибыльная. Многие из них разбогатели как раз на таких заказах. Более того, можно утверждать, что часть тогдашних типографий вообще открылась и выросла благодаря индульгенциям. Папские заказы обеспечили быстрое распространение наборной печати по всей Европе[68].

Индульгенция – первоначально просто отпущение греха. Начиналось все безобидно: богатый человек грешит, кается, жертвует церкви новый алтарь или дорогое распятие, а местный епископ отпускает грех. Потом появились папские грамоты, в которых оговаривалось отпущение отдельных грехов за определенные заслуги – паломничество, крестовый поход. И довольно быстро папы сообразили, что ими можно торговать: выдавать индульгенции не конкретным людям на конкретные грехи, а поставить дело на поток. Начиная с эпохи Возрождения, торговля ими принимает массовый характер, и теперь отпущение грехов за деньги доступно не только богачам – есть товар на любой кошелек. Продают индульгенции теперь не только папы, но и архиепископы и епископы. Грамоты образовывают целый самостоятельный рынок, где торгуются наподобие ценных бумаг.

Когда в 1506 году на постройку собора св. Петра в Риме понадобились деньги, папа Юлий II, а за ним и Лев X, выводят рынок индульгенций на новый уровень. Грамоты штампуются в промышленных масштабах, торговля ими сопровождается активнейшей рекламной кампанией, а занимаются этим специальные продавцы-проповедники – отличные ораторы с планом продаж. Некоторые из них в погоне за прибылью обещают покупателям вещи, напрямую противоречащие доктринам церкви. Но это работает – доверчивые обыватели исправно несут деньги в надежде избавиться от адских мук.

Ничем хорошим жадность римских пап не кончилась. Массовая торговля индульгенциями и ее абсурдный, откровенно антихристианский характер вызвали резкую критику даже в церковных рядах, что в конце концов привело к Реформации. 95 тезисов священника Мартина Лютера, с которых все началось, – как раз самый успешный случай такой критики. Ирония судьбы: типографская инфраструктура Европы выросла во многом на заказах на печать индульгенций, а потом Лютер и его коллеги-реформаторы использовали ее, чтобы донести до всей Европы свои идеи о порочности этой практики, а заодно и собственную картину нового мира.

Книгопечатание оказалось также идеальным решением в производстве учебников: при переписывании трудно достичь идентичности и отсутствия ошибок – два важнейших качества для учебника. Описанные выше тенденции развития общества, результатом которых стал рост числа школ, диктовали спрос на качественный учебный материал. Гутенберг и его последователи печатали в основном латинские грамматики. Но лишь с тех пор, как средний студент смог позволить себе покупать книги по любым дисциплинам, университетское образование вышло на новый уровень. Знание перестало быть личным достоянием профессоров, появился доступ к альтернативным мнениям, возникла академическая дискуссия, появилось научное сообщество[69].