Книга Любовница отменяется, или Тренчкот - Наталия Левитина

– Вот в этом никогда нельзя быть уверенным на сто процентов, – вздохнула я. – Принимайте, папаша! У меня уже руки как у орангутанга – до колен.

Поставив кресло на заднее сиденье автомобиля, я объяснила ситуацию:

– Представляешь, подруге стало плохо от укола анестетика. Ее увезли на «скорой». А ребенка пришлось взять мне! Но ты не волнуйся, он пробудет у нас только до вечера. А вечером его заберут родственники.

– Надеюсь, подруга не умрет?

– О-о… Не дай бог!

– Что ж, хотя бы в одном ей повезло – ты в тот момент оказалась в клинике. По крайней мере, ребенок попал в надежные руки.

– Ты действительно так считаешь?

– Считаю.

– Мне приятно это слышать.

(О, милый… За месяцы, проведенные вдвоем с Никитой, я так привыкла быть понимаемой! Мы словно две струны, вибрирующие в унисон! Он всегда на одной ноте с моими ощущениями, он так тонко все улавливает! Вот сейчас первым делом поинтересовался, выживет ли мамаша. И вовсе не потому, что жаждет поскорее избавиться от ребенка, а из сочувствия к бедняжке! Другой мужчина на его месте первым делом поинтересовался бы у подруги, где были ее мозги, когда она соглашалась взять младенца. А затем вспомнил бы, что именно сегодня у него масса неотложных дел!)

– Я наблюдал, как ты несла вахту у песочницы. На прошлой неделе, помнишь? Младенцы висели на тебе, как груши на березе.

Да, точно. Стоит мне притормозить на минутку во дворе, мамашки тут же прыскают во все стороны, как тараканы, – одной срочно нужно бежать за теплой курткой для ребенка (они оделись не по погоде), вторая забыла выключить бульон, третья не купила хлеба…

Я помолчала минуту, соображая, сказать ли Никите правду. Было немного страшно.

– Знаешь… Вообще-то, она даже и не подруга.

– Кто?

– Мама этого малыша…

– Вы поссорились?

– Да нет же! Просто я ее не знаю.

– Как?!

– Ну да.

– Ничего не понимаю!

– Я не знакома с матерью этого младенца.

– Но как же тебе его отдали?

– Так получилось! Никто не хотел его брать. Пришлось мне.

– Юля!

– Ну, не жить ведь ему в стоматологической клинике!

– Юля!!!

– Да, да, знаю! Я несовременная, глупая, неправильная! Всегда впрягаюсь, всегда везу чужой воз. А потом еще оказываюсь виноватой… Да, сейчас другое время, сейчас нужно быть холодной, расчетливой, цепкой. Работать локтями и кулаками. А я не такая! Ты меня презираешь?

Никита молчал. Карапуз яростно терзал деснами пустышку, и это означало лишь одно – он на грани голодной истерики.

– Юля, ты все сделала правильно. – Никита посмотрел на меня в зеркало заднего вида. – И ты – потрясающая девчонка! Мир стал бы светлей и добрей, если б все поступали и рассуждали, как ты.

– О! Какие слова ты мне говоришь… – Я задохнулась от благодарности.

– Но отношения между людьми извращены до такой степени, что человек, выбирающий единственно верное и благородное решение, стесняется своего поступка! Это очень грустно!

– А Марго бы распилила меня бензопилой, – вздохнула я. – Надеюсь, она не узнает о нашем незапланированном микрогосте.

– Тещу мы обсуждать не будем, – прервал мои поползновения в сторону маман Никита. – Маленькие недостатки Маргариты Эдуардовны тонут в море ее фантастических достоинств. Хотя в отношении тебя она, я думаю, несправедлива. Да, она слишком сурова и не замечает очевидного: ты – прелесть, ты – ангел.

– Милый…

Только быть бы уверенной, что все его слова искренни.

Ведь это не ложь?

– Мне страшно представить, что я бы тебя не встретил. Какую убогую жизнь пришлось бы влачить… Женился б на какой-нибудь супермодели, состоящей из бюста четвертого размера и трех километров ног.

Минуточку! А мой бюст и ноги, значит, даже не участвуют в конкурсе? Главное – что я человек хороший?!!

– Но, Юля, ангелы НЕ КУРЯТ!!! А ты сегодня выбила из меня индульгенцию на целых пять сигарет!

– У меня зуб болел!

– Но на этом и остановимся, договорились?

Ладно уж.

Учитывая все произнесенные комплименты, я готова не курить целых два дня. Или один. Но хотелось бы вернуться к вопросу о бюсте и ногах! Неужели мои ноги не…

Соска вылетела из маленького ротика, как пробка из бутылки шампанского, и салон автомобиля огласился истошным детским визгом.

А теперь, дамы и господа, – дискотека!

Да, мысль о необходимости более скромного поведения в гостях, где его приютили исключительно по доброте душевной, явно не приходила пупсику в голову. Следующие пять часов превратились в страшный сон молодой мамочки – карапуз орал не переставая! Я-то, вспоминая свои подвиги в обслуживании Анечки, собиралась управиться с ним одной левой!

Не тут-то было. Дите явно хотело жрать, но стойко отказывалось от бутылочки. Предлагать малышу мою неконкурентоспособную грудь я не решилась.

Никита сделал пять рейсов в аптеку – я гоняла его то за тем, то за этим, не в силах сконцентрироваться и дать внятные указания. Лицо возлюбленного было обезображено страхом и непониманием. Он впервые приближался к орущему младенцу на расстояние вытянутой руки, и поведение детеныша вводило его в замешательство. Ведь всего час назад он улыбался и радостно хрюкал! Почему же сейчас орет, как потерпевший? Голоден? Вот бутыль с молочной смесью! Нет? Ну, что тогда?!!

Никита опять проявил себя с самой лучшей стороны – вопли малыша не раздражали, а расстраивали его. Он переживал и беспокоился за вверенное нам сокровище. Никита с тревогой заглядывал мне в лицо, не понимая, почему я, такая опытная, до сих пор не нашла кнопку «on/off» на этом загадочном устройстве.

– Давай я куплю еще какую-нибудь смесь. Эта ему явно не нравится!

– Мы уже перепробовали три марки!

– А нельзя добавить сахара? Я слышал, дети обожают сладкое. Или давай дадим ему кефир с печенькой! А растворимую кашу он есть не будет? Я купил в аптеке на всякий случай. С бананом!

Я с удивлением посмотрела на Никиту. Его познания в области вскармливания грудничков впечатляли, а искреннее беспокойство за малыша – трогало до слез.

Через несколько часов борьбы и мучений безымянный младенец все-таки присосался к бутылочке, выжрал 250 миллилитров молока с разведенной в нем кашей и отрубился. Во сне он жалобно всхлипывал, разрывая нам сердце. Никита качал его на руках.

– Тяжелый, – удовлетворенно заметил он. – Где мы будем его хранить? С дивана этот типчик однозначно уползет. Такой настырный!