Книга Дитя ворона - Лука Каримова

— Ну как? Тебе что-нибудь понравилось? — тихонько спросил герцог.

Энья скривила ротик и покачала головой:

— Слишком блестит, слишком большие камни и на вид тяжелые, да такое только на лошадей и вешать, — пояснила она свой отказ. — Зачем мне все это?

Девон улыбнулся:

— Я всегда полагал, что девушкам нравятся украшения, но… ты к ним не относишься, поэтому давай подберем что-нибудь другое.

— Может быть, новую книгу? — с надеждой спросила она. — И нет ли здесь цветочной лавки? Я хотела росточки желтых роз.

— Желтых? — Девон удивленно вскинул брови, уводя ее из ювелирного. — Разве ты не знаешь что, что этот цвет приносит неудачу и болезнь?

Энья резко остановилась:

— О небеса! Девон, неужели ты действительно веришь в эту чепуху? Я хоть и маленькая, но никогда не придавала значения подобным глупостям, — строго сказала она.

Мужчина сдержал смешок и повел ее к книжному, по пути рассказывая какие дома их окружают. Из рассказа Энья поняла, что монументальное строение из белого камня — это здание суда, где над плохими людьми вершится справедливость; а на смотровую башню можно подняться по длинной винтовой лестнице, и тогда город будет как на ладони.

— Мы обязательно туда пойдем, — пообещал герцог.

В двухэтажном книжном магазине, Энья едва не вскричала от восторга. На полках стояло столько новеньких сказок. Хрустящие белые страницы из лучшей бумаги, позолоченные корешки; невероятные, вручную нарисованные, обложки и иллюстрации. Все это стоило больших денег, но Девон не пожалел бы ни купюры, чтобы доставить девочке радость. Однако из множества книг, она остановила выбор на двух сказках и книге по выведению роз. Такой в библиотеке Девона не было. На другие сказки Энья смотрела с грустью, но не хотела быть расточительной и понимала, что все это очень дорого.

«А новое платье еще дороже! И зачем я рассказала Девону о том, что мачеха меня оскорбляла. Одни растраты!», — в ней проснулась маленькая скряга, и она хотела было отложить и вторую книгу сказок, оставив всего две, но Девон не позволил ей этого сделать:

— Энья, деньги существуют для того, чтобы их тратить, а не копить всю жизнь до старости и в один день осознать, что жизнь уже прошла, молодость не вернуть, здоровье тоже. И что делать с оставшимися бумажками и монетами?

Энья тяжело вздохнула и сложила руки на груди. Девон понял ее без слов.

— Я просто не хочу, чтобы ты подумал, что я капризная или слишком требовательная, прямо как Сюзет. Той всегда и всего было мало, — пробубнила она, краснея.

— Я знаю, что ты не такая, и от лишней купленной книги такой не станешь. Я видел твои сказки: совсем старые, страницы давно пожелтели и обветшали…

— Это потому, что я зачитывала их до дыр и постоянно прятала от Сюзет по всему дому, иначе бы она бросила их в камин, а потом снова сказала, что это я во всем виновата, — выпалила Энья, не понимая, почему она злится.

Герцог внимательно на нее посмотрел:

— Больше сладкого сегодня не получишь, оно на тебя плохо влияет. Ты слишком перевозбудилась.

Он еще что-то говорил про какую-то непонятную гипер- или гипюр- активность, хотя Энья не понимала: как съеденное пирожное связано с кружевной тканью. Не став об этом задумываться и постаравшись взять себя в руки, она еще долго гуляла среди стеллажей. Девочка листала книги, вдыхала их аромат и все-таки решилась на покупку трех книг. Девон добавил к ним заказ на именную перьевую ручку, визитки и бумагу с инициалами «ЭД».

— Девон, а что значит Д? Ведь моя фамилия Раунинг, как у отца, — она прикоснулась к выпуклым бронзовым буквам в окружении веточек и листочков.

— Энья Дюморье, теперь все будут знать тебя под моей фамилией, — пояснил герцог. — Я забрал тебя в свой дом, обеспечиваю и считаю полноправной хозяйкой замка.

— Хм, — девочка пожала плечами. — А я думала, что можно поменять фамилию только после замужества, по крайней мере, так мне говорила няня, но она не всегда знала ответы на мои вопросы… Теперь мы можем пойти и забраться на башню?

— Конечно, — герцог расплатился, наказав продавцу упаковать все и доставить в гостиницу «Авалон». Лучшую и самую дорогую в столице. Ее даже сравнивали с королевским дворцом.

— Все будет исполнено в лучшем виде, — продавец поклонился, проводив взглядом странную парочку: привлекательного, но обладающего строгой красотой мужчину с королевской осанкой, и бронзоволосую, похожую на маленькую принцессу, девочку с большими зелеными глазами.

На смотровой площадке Девон стоял позади Эньи, укрыв ее длинным плащом, чтобы она не замерзла. Девочка глядела по сторонам, а затем приглушенно рассмеялась. Задрав голову, она посмотрела на мужчину счастливыми глазами и прошептала:

— Чувствую себя совой в дупле. Словно ты большой дуб, а плащ твоя — кора, и я сижу внутри.

Обернувшись и убедившись, что они одни, герцог в голос рассмеялся.

— Не представляю, как я все это время жил без тебя и твоей бурной фантазии, маленькая совушка, — он провел рукой по ее волосам, накручивая несколько мягких прядей на пальцы и вдыхая прохладный воздух.

На закате любоваться столицей было куда интереснее, чем днем. Словно художник провел кистью по небу, оставив малиновые и сиреневые полосы над куполами и крышами. Над трубами вились белесые струйки дыма, складываясь в замысловатые узоры или фигуры. Людей становилось меньше, но большинство занимало круглые столики на открытых верандах под золотистым светом кованых фонарей. До Эньи доносился звон бокалов и запах жареного мяса. Когда круг солнца почти скрылся за горизонтом, приближая сумерки с первыми звездами, зажегшимися далеко в небе, Девон повел ее обратно. Вниз по винтовой лестнице он спускался первым, а Энья крепко держалась за его плащ.

У них выдался насыщенный и необычный день, но какой бы яркой и притягательной не была столица, девочку всей душой тянулась в их замок. К берегу моря, лесу, горам и озеру, к природе, по которой она успела соскучиться.

«Не быть мне светской дамой, как Сюзет. Она часто повторяла, что когда вырастет, то будет жить в столице. Ходить на балы, и у нее будет много кавалеров и дорогих нарядов».

Они неторопливо брели по улице к гостинице. Это здание было также из светлого камня, а при входе были расстелены красные ковровые дорожки, Энья увидела вымуштрованных швейцаров и услужливый персонал.

Пока Девон вел беседу с мужчиной в дорогом костюме у стойки, Энья стояла у колонны и разглядывала портреты на стенах, затем изысканную не помпезную мебель и гостей с саквояжами.

— А ты что здесь делаешь? — обратился к ней знакомый голос.

Перед Эньей стояла мачеха. Она сжимала в руках ридикюль[1] и взирала на падчерицу прищуренным недобрым взглядом.

— Мы… — начала было девочка, но Колет стиснула ее руку.