Книга Не такая, не такой - Ашира Хаан

Готов спорить, даже Соня слышала про нас с Юлией парочку историй. В них меняются только имена — никто не верит, что двоим людям по силам и здоровью так зажигать.

Секс, скандалы, снова бурный секс, обломки мебели, секс на осколках бокалов, летающие вещи и разбитое зеркало, оставившее мне шрамы на спине.

И прекрасный финал: Юлия оказалась не Юлией, а я, технически, не женат, потому что все документы моей шестой жены были фальшивыми. Но все равно ее считаю, грех такие годы вычеркивать из жизни.

Долго потом пытался найти ей замену, перебирал десятки женщин, но все не то.

В общем, нет.

То есть, да.

Все это не для Сплюшки.

И погода!

Будь лето, можно было бы столько всего устроить — разных прогулок, пикников и сюрпризов на природе.

Но я все-таки не садист тащить бедняжку в глухие леса в середине марта.

Если бы не выпендрился уже с едой, можно было бы приготовить что-нибудь, но это уже отработанная тема.

Домой везти рано.

Мелькнула мысль вообще поехать на работу, собрать рекламщиков и заставить брейнштормить, чтобы не зря свой хлеб ели. Но я вовремя вспомнил, что Влад планировал свое первое самостоятельное расширение. Он сейчас в мыле и не совсем поймет мои закидоны.

Пришлось самому.

И где-то на том этапе планирования, когда я задумался, брать мне термос с глинтвейном или с горячим шоколадом, я вдруг понял одну штуку.

Никаких больше баб.

Все, хватит.

Надоели эти девочки с одинаковыми лицами, надоели хищные жены топ-менеджеров, собирающие коллекцию статусных мужиков, как фигурки из киндеров в детстве.

Надоели усталые бизнес-вумен, у которых нет времени на всю эту ерунду, надо четвертый ресторан открывать, — и давай просто встретимся на пару часов без романтики.

Достали интеллектуалки-охотницы, которые хотят повторить эпический захват Чубайса Смирновой, почему-то считая, что для этого нужно произносить как можно больше слов типа мета-экзистенциализм и знать, кто такой Кьеркегор.

Пусть они будут для кого-то другого.

Я же хочу выбирать букеты для Сони, которая будет хранить их в своей комнатке. Своими руками варить глинтвейн для нее. Разрабатывать маршрут по самым интересным улочкам и переулкам центра Москвы. Заказывать столик в своем любимом ресторане.

И откладывать гениальные идеи будущих свиданий пока на полки:

— «в следующий раз»

— «когда потеплеет»

— «когда сделаем паспорт и визу»

Хочу целовать ее, такую теплую, мягкую, податливую. С нежными дрожащими губами, ореховыми распахнутыми глазами, пушистыми волосами, в которые можно зарыться лицом и вдыхать ее цветочный сладкий запах.

Хочу прижать ее к себе изо всех сил, обнять, укутать и не отпустить. Чтобы никто не мог обидеть мою Сплюшку. Хочу любить ее долго и нежно, чтобы она закусывала губы от того, что сдерживает стоны, а не в раздумьях, как еще половчее меня оттолкнуть.

И от этого всего меня отделяет одно (не)удачное свидание.

Все зависит только от меня.

Никакого давления, конечно!

Ничего.

Бывало, меня от смерти отделял час, в который все зависело только от моего умения быстро думать.

А уж от потери всего, что я имею, меня отделяли минуты — несчетное количество раз.

Я отлично работаю под давлением.

Решено! Все-таки глинтвейн!

Это был прекрасный день.

Я подарил ей белые каллы, которые все равно пришлось оставить в машине, когда мы пошли гулять. Вот когда мне пригодился взятый по приколу в институте факультатив по непопулярной тогда еще истории Москвы.

Рассказать о фигурах на крыше Ленинской библиотеки, доме Мельникова или башне колдуна Якова Брюса могут многие.

Куда меньше тех, кто расскажет баечку «Теперь вся Москва знает, что ты дурак» про особняк Морозова или о том, где проходит самая настоящая секретная ветка Метро-2.

Но совсем мало тех, кто внимательно и с интересом будет слушать об особняке на Мясницкой, в котором Грибоедов впервые читал «Горе от ума», а теперь поселилась редакция «Аргументов и фактов», или про наводнение 1908 года, после которого Москва тоже может похвастаться мемориальной табличкой с уровнем воды в два метра над набережной.

Глинтвейн пригодился.

Горячий шоколад пригодился бы тоже, но я все-таки не стал брать второй термос.

А зря.

Соня цеплялась за мою руку, упорно отказываясь надевать перчатки, и мне приходилось греть маленькие пальчики в ладонях.

Мы целовались в маленьких двориках, где снег еще лежал так спокойно, будто во всем остальном городе не было уже марта и реагентов, превращавших его в серую кашу на тротуарах.

Мне бы хотелось запомнить этот день таким — сползающий густо-синий сумрак, желтые фонари, совершенно пустые улицы центра после рабочей недели, ее смех, тепло руки, кольнувшее ощущение — вот это и есть счастье. Не так часто удается поймать его за хвост в тот момент, когда оно приходит, обычно осознаешь его только спустя время.

А сейчас поймал.

Держи.

…наверное, это белые каллы приносят мне неудачу…

— Ну что, устала? Идем ужинать? — я поднимаю ее руку и касаюсь губами. Слабая замена всей остальной Соне, которую мне хочется зацеловать с головы до ног, но какую дают — беру и не ропщу.

Про ресторан сначала молчал как партизан. Мало ли какие у нее неприятные воспоминания после того свидания с козлом. Мало ли какие тараканы — вдруг теперь будет бояться, что останется мне должна? Так что я умотал ее прогулками, довел до зверского аппетита и теперь ей ничего не останется, как согласиться.

Тем более, что «Старая деревня», маленькое уютное место без рекламы — кому надо и так знают — совсем не пафосная и не похожа на «Нуово». Люблю здесь обедать, когда приезжаю в главный офис, он тут недалеко. Я пока не включил его в прогулочную программу. Еще рано. Но поделиться любимым местом могу.

— Угу… — бормочет Соня, спотыкаясь на ходу и начиная вертеть головой: — Ты же машину оставил далеко.

Даже не представляю, что у нее в голове. Мы поедем ужинать к ней? Ко мне? По домам? Перекусим в «Крошке-Картошке»?

— Я тебе открою секретное место с белорусской и польской кухней.

— Мммм… — кажется, она колеблется.

— Обещаю, тебе понравится, Сплюшка, — я прижимаю ее руку к своей груди, чтобы ей пришлось подойти поближе, и можно было обнять.

— Я Соня! — возмущается она, но руку не отнимает и прижимается с явным удовольствием.