Книга Я тебе объявляю войну - Лана Вейден

— Но я…

— Не слушай его, дочь, — улыбаясь, перебила мама. — Мужчины разные. Если человек любит — его ничем не испугаешь. И пример — перед глазами — если б я когда-то не взяла ситуацию в свои руки, твой отец до сих пор ходил бы в холостяках!

Ох уж эта знаменитая история женитьбы родителей! Всё у них было не как у людей — в нашей семье предложение отцу сделала мама. И, как видим, папа совсем никуда не сбежал, а даже наоборот. Но меня, если честно, эта их история немного шокировала.

— Наш случай — счастливое исключение, — парировал папа. — А большинство мужчин такое давление не переносят.

Я почему-то подумала — когда в скором времени придется объявить, что моя личная жизнь булькнула и пошла ко дну, он многозначительно скажет: «Вот! Я же говорил!».

Но это будет после, а пока мне надо было приходить в себя после бурных событий и возвращаться к нормальной жизни. Я прошла в свою комнату, но делать ничего не хотелось.

Включив ноут, я почему-то полезла смотреть папины ролики. «Пять признаков того, что мужчина в тебя влюблен». «Почему он никогда на тебе не женится?». Ох, зачем я это смотрю, что тут может быть интересного? Кстати — а почему Морозов до сих пор не женился? Или… может, он был женат? А потом жена сбежала, что, — при его характере, — совсем неудивительно. Боже, ну и чушь лезет в голову, мне-то какое дело? И всё же — очень некультурно он меня выставил из квартиры, даже если обиделся.

Я тряхнула головой, пытаясь сосредоточиться на чем-то полезном, но так ничего и не вышло.

А на следующий день, на работе, я заметила странности. Они наверняка стали происходить еще раньше, просто у меня голова была занята свадьбой и я в упор их не видела.

Теперь же отметила вот что. Когда мы с Машкой в обед сидели в кафе и болтали, мимо прошел Андрей. Я улыбнулась и махнула ему рукой, приглашая присоединиться, но он — улыбнувшись и махнув мне в ответ, — присел за соседний столик. Потом пришел Морозов и тоже сел отдельно — ну, это как раз неудивительно. А вот затем появилась Беседина и… уселась рядом с Андреем, а не с Морозовым!

Что за…?

— Что происходит, Маша? Ты можешь мне объяснить?

— Ах, — ответила она, — не знаю!

Но губы у нее при этом задрожали.

— Маша!

Она вдруг вскочила и выбежала в коридор, но я ее догнала.

— Машуня, да что с тобой?

— Ничего! Ничего — за исключением того, что я переспала с Андреем!

— Чтоооо? Как?

— Да вот так! Помнишь историю с коньяком? Не успели мы тогда зайти на кафедру, как он набросился на меня, и… сама не знаю, как все произошло.

— Но он же…

— Любит Беседину, да? Я знаю. Ах, как мне плохо теперь, зачем я это сделала!

— Прости, но это не ты на него набросилась!

Конечно, я не могла осуждать Машу — ведь, если на то пошло, я тоже — как бы — переспала кое с кем и тоже не знала, как это произошло. А вот на Андрея я почему-то сильно рассердилась.

— После он сказал, что совсем запутался в себе и ему надо обо всем подумать. Теперь со мной не общается. А почему Беседина сегодня к нему, а не к Морозову прилипла, — не спрашивай! Я понятия не имею! — закончила Мария.

Ох! От мужчин — одни проблемы, это — факт! Как хорошо, что я больше никого никогда не полюблю!

— Только прошу, Вик, пусть это останется между нами! Не веди себя с Андреем так, будто что-то знаешь.

— Почему?

— Ну… — Машка замялась. — Вдруг потом всё наладится.

— Да что может наладиться? Зачем вообще такое надо — отношения, в которых мужчина даже не знает, кто ему нужен, и болтается из стороны в сторону!

— Конечно, тебе легко говорить! — вдруг заявила Машка. — Но за мной-то красавцы не бегают! За мной вообще никто не бегает!

— Прости? Ты на что сейчас намекаешь? — почему-то после этих слов меня бросило в жар. Я никому не говорила про фальшивые свидания, но вдруг нас с Морозовым кто-то видел вместе?

— Ни на что не намекаю, — Маша, видимо, решила свернуть эту скользкую тему.

— Нет уж! Если есть, что сказать — говори!

— Вика, я сейчас не в себе, извини. Пошли работать.

Я так и не поняла, к чему был тот намек, но если у Машки и имелись какие-то подозрения насчет Морозова, то с того дня они бы непременно испарились. Потому что он перестал меня замечать. Совсем. Приходил на кафедру, слегка кивал и… всё. Не заговаривал со мной, даже ни разу не посмотрел в мою сторону! В один миг я стала для него пустым местом.

Беседина-старшая напирала, заставляя написать заявление на нового научника — я выбрала Анисимова. Морозов и на это никак не отреагировал. Несомненно, после истории со свадьбой и манускриптом он осознал, что я больная на всю голову, и решил меня избегать.

Только… отчего это так задевало? Я чувствовала, что меня прямо распирает с ним поговорить — но почему? Неужели мне были так нужны те книги? Я подумала, что на день рождения Морозова испеку для него имбирное печенье, а заодно выпрошу что-нибудь почитать. Только не сдержалась — полезла к нему раньше, и ничем хорошим это не кончилось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я знала, что Денис Сергеевич все-таки стал готовить сонеты для конкурса. Иногда он сосредоточенно писал что-то от руки, а потом всё перечеркивал. Я пыталась подсмотреть, какие сонеты он переводит, но не получалось. Поэтому однажды я не выдержала и спросила напрямую:

— Какой у вас любимый сонет?

— Что? — от неожиданности он вздрогнул.

— Ну, должен же быть любимый? У меня, например…

— Я знаю. Семьдесят четвертый.

— Откуда… Как вы догадались?

— Очень трудно было догадаться, чего уж…

Кажется, я уловила иронию в его голосе, ну да ладно.

— Так какой у вас любимый? И что вы сейчас переводите?

— Какая тебе разница?

Ох. Кажется, подобный ответ я уже слышала, причем не так давно. И вдруг меня понесло.

— Денис Сергеевич, если я вас всё же чем-то обидела, прощу прощения еще раз. Но почему вы так себя ведете? Сказали, что в личном плане наши пути больше никогда не пересекутся — да это и понятно — с чего бы им пересекаться! Но мы же работаем вместе. И что — теперь даже на работе разговаривать не будем?