Книга Корабль, который пел - Энн Маккефри

У Хельвы вырвался бессильный стон: ей никак не удавалось дотянуться до Киры — ни физически, ни мысленно.

— О-о-ооо! — взлетел над толпой ответный вопль. — Храм рыдает! сдавленным воплем откликнулись тысячи голосов. И даже караульные, которые все еще сражались с тяжеленным трапом, эхом подхватили этот крик.

Хельва изумленно охнула — похоже, каждое ее слово транслируется на весь Алиот! Ее предположение подтвердилось: толпа послушно повторила и этот возглас. Вот оно что: ее голос принимают за глас Храма.

Не обращая внимания на дробящееся изображение, Хельва пристальнее вгляделась в цилиндрическое завершение Храма, и внезапно до нее дошло то, чего она о сих пор не осознавала: да ведь цилиндр — это лежащий на боку корабль, чей нос и хвостовое оперение погребены под толстым слоем пепла и лавы, в вход в Храм — не что иное, как воздушный шлюз! Рядом с ним Хельве удалось разобрать еле заметный опознавательный знак «мозгового» корабля, принадлежащего Центральным Мирам.

И сразу все стало на свои места: ведь она слышала о нем в тот самый день, когда погиб Дженнан. Хельва вспомнила, что Сильвия упоминала еще один корабль, как и она, охваченный безутешной тоской. Кажется, она даже называла его номер: 732. Да, трудно найти место, где можно лучше оплакать утрату, чем этот сумрачный темно-багровый мир, словно специально созданный для вечной скорби. А может, 732, стремясь кануть в раскаленное жерло извергающегося гиганта, в последний миг по какому-то стечению обстоятельств отклонилась от его огнедышащей пасти и неподвижно застыла в потоке лавы у его подножия? А потом, обратив истерзанный разум на этот унылый мир, стала принуждать несчастных тысячами идти на смерть во искупление гибели своего возлюбленного?

В этот миг прозрения Хельва со всей ясностью осознала свой долг, и ей сразу пришел в голову план, ведущий к его исполнению. С гениальной находчивостью, порожденной полным отчаянием, она запела — глубоким бархатным баритоном, окрашенным печальным томлением, — подчинив разум чистой интуиции:

Смерть, приди и дай забвенье,

затянула она, а когда алиотийцы, как завороженные, покорно повторили первую строку, пропела фразу еще раз, но на терцию выше. У Хельвы возникло ощущение, что ей послушно вторит огромный отлично срепетированный хор, и она без колебаний использовала этот феномен для осуществления своего замысла.

Я устал, но сон нейдет,

И на квинту ниже:

Думы разум истерзали,

А потом снова вверх, сразу на целую септиму, создавая рассчитанный диссонанс с хором, монотонно повторяющим предыдущую строку, — диссонанс, задевающий внутренние струны, наполняющий душу невыразимой тоской:

Все забыть, отдохнуть, умереть…

— пела Хельва, меняя тембр на щемящий, проникновенный тенор. И снова вниз, к первой музыкальной фразе, но на этот раз баритон вложил в нее горькое презрение:

Смерть, приди и дай забвенье

Все забыть, отдохнуть, умереть…

Последнее слово прозвучало мощным крещендо, исполненным жестокой издевкой, и перешло в насмешливый шепот, который еще долго висел над площадью, когда плач хора, покорно взлетевшего на септиму вверх, уже затих.

— Ценком вызывает КХ-834, отвечайте, ОТВЕЧАЙТЕ! — суровый официальный голос Ценкома базы Регул пробился даже сквозь фантастические музыкальные импровизации Хельвы.

— Спасите наши души! — переходя на резкое, вибрирующее сопрано, крикнула Хельва, и голос ее был услышан и по экстренной связи, и на контактном диапазоне алиотийцев. Хор с готовностью подхватил громкий сигнал бедствия. Хельва затаила дыхание — она увидела, как Кира непроизвольно вздрогнула, услышав знакомый призыв.

— Спасать ваши души? — переспросил Ценном. Еще бы! Это же надо дойти до такой дури — диланизировать на весь Алиот!

И тут Хельва ошеломленно поняла, что именно этим она и занимается диланизирует! Отчаянный призыв к Кире — единственный способ, который ей оставался, чтобы избавить девушку от наваждения, — соединившись с музыкой, обрел форму дилановского протеста, воздействующего на глубину подсознания. Хельву захлестнула волна радости: теперь она знает, как использовать этот эффект в своих целях! Едва заметно ускорив темп, она снова повторила первую строку, но теперь это было не тоскливое легато, а насмешливое стаккато. Пока хор с упорством идиота повторял за ней фразу, копируя мельчайшие оттенки, она стала торопливо докладывать Ценному:

— Глава религиозной иерархии Алиота — беглый корабль 732, религиозная мотивация — смерть!

— А напарница — где твоя напарница? — поперхнулся Ценном.

— Сообщите отключающий код для 732! — прошипела Хельва и запела вторую строку дилана, еще больше ускоряя темп и вкладывая в звук всю силу убеждения.

— Отвечай! — не унимался Ценном.

— Нет у меня времени отвечать, дубина ты стоеросовая! — рявкнула Хельва. — Давай отключающий код! — Она взметнула голос на полторы октавы выше, переходя в регистр драматического тенора, и следующая фраза стрелой взвилась над площадью, неся звуковой заряд такой пронзительной силы, который просто не мог не развязать транс, охвативший ее напарницу.

Сопровождающие Киру стражи брели, пошатываясь, как пьяные, — на них тоже сказывалось действие коварных паров, заполнивших всю площадь. Они держали девушку за руки, но Хельва, вынужденная следить за ней со своего места в последнем ряду огромного хора, не могла разглядеть, удерживают они свою пленницу или цепляются за нее, чтобы устоять на ногах. Кира, единственная на всей площади, была неуязвима к действию галлюциногенных газов.

Все забыть, отдохнуть, умереть!

— насмешливо загремел тенор, яростно бичуя Кирино стремление к смерти.

— Зря стараешься, — скептически заметил Ценком. — Разве не видишь — она решила умереть.

— ОТКЛЮЧАЮЩИЙ ПАРОЛЬ! — вновь переходя на звонкое сопрано, возопила Хельва по экстренной связи и тут же возвысила над толпой оглушительный, исполненный грозной силы голос, гремящий ожесточенным протестом:

Все забыть, отдохнуть, умереть!

Последняя фраза язвительной издевкой разнеслась над площадью. Хор, не в силах повторить ее на той же невероятной высоте, спустился на октаву ниже, и насмешливый вызов, которому аккомпанировал рокот извергающихся вулканов, волной прокатился по толпе.

Внезапно Хельву потряс беззвучный толчок страшной силы, все в ней будто перевернулось, и беспорядочные обрывки образов рывком соединились в единое целое. Она увидела мрачную камеру, тускло освещенную красноватым отблеском пламени, и в ней — Киру! Перейдя на ночное зрение, Хельва смогла как следует разглядеть помещение и тотчас заметила ее жуткого обитателя.

На черной базальтовой плите, приподнятой над полом, покоились разложившиеся останки того, кто некогда был человеком. Обнажившиеся зубы белели в зловещей пародии на улыбку. Шейные сухожилия натянулись, как струны. Хрящ гортани уходил под ворот нетронутого тлением пилотского комбинезона. Руки, сложенные на раздавленной смертельным ударом груди, переплели отросшие после смерти ногти. Мертвый напарник 732 торжественно возлежал на траурном возвышении, как будто выставленный для последнего прощания.