Книга Девочка с самокатом - Дарёна Хэйл

– Фредди пришла первой.

Джонни тихо хмыкает. Дженни трясёт головой.

– Её лошадь непобедима, – трагическим шёпотом говорит она, на бледные щёки возвращается лёгкий румянец.

Дженни начинает оживать, все начинают оживать. Следом за Кэт возвращается насупленный Роджер, ещё через несколько минут – бок о бок – победившая Фредди и проигравшая Анна. Четвёртый заезд приходит к финишу целым и невредимым, и жизнь забывает о смерти: гонщики взволнованно гомонят, обсуждая всё, что случилось, но больше ничего не боятся. Память отчаянно старается, затирает дурное случившееся, ставит крест на чужих трагедиях, помечает их беспечным «со мной такого никогда, никогда не произойдёт» – и все предпочитают ей верить. Потому что если не верить, будет слишком страшно, невыносимо.

Прикрыв глаза, Эмбер опирается на Калани, её голова сама собой опускается ему на плечо. Он притягивает её к себе – безотчётным, привычным движением, обнимает, легонько покачивая и, кажется, почти собираясь насвистеть колыбельную. Эмбер совсем не хочется его останавливать, и отлепляться от него тоже не хочется – даже когда организаторы приходят, чтобы отвести их обратно в гостиницу.

Они шагают все вместе – четырнадцать, теперь уже четырнадцать человек, все совершенно разные, с разным прошлым и разным будущим, но одним настоящим: дни и ночи в гостинице посреди Столицы, долгие часы на стадионе посреди заграждений и арматуры, бесконечные секунды бегства от зомби. Ощущение единения накрывает Эмбер с головой, распирает грудь, выламывая рёбра наружу, перехватывает горло, мешая дышать. Она останавливается на секунду (Калани и Дженни оборачиваются с одинаково обеспокоенными, тревожными взглядами), а потом всё проходит.

«Живём вместе, умираем поодиночке», – вспоминает она слова Хавьера (наверное, чья-то цитата). Живём вместе, в гостинице, на трассу выходим поодиночке. Собственно, даже живём не очень-то «вместе» – стоит добраться до условного дома, как все разбредаются по своим номерам. Устраивать вечеринку сегодня ни у кого нет желания.

Эмбер молча наблюдает за тем, как один за другим гонщики исчезают в извилистых коридорах. Дженни и Джонни уходят предпоследними, сразу за ними – Калани. Он говорит, что собирается в столовую, что ему очень нужна кружка горячего чая после всего, что случилось, и, может быть, Эмбер тоже не помешало бы выпить, но она только отрицательно качает головой. Она не хочет пить чай и не хочет прятаться в собственной комнате… Хотя, может быть, хочет, только ноги сами собой несут её в совершенно другом направлении.

Дверь в комнату Лилит выглядит почти неприступной, но Эмбер стучит в эту дверь не раздумывая. Тёмное дерево в выцветших разводах от лака отвечает лёгкой вибрацией, пружинит под пальцами, и Лилит открывает как раз тогда, когда Эмбер понимает, что забыла дышать от волнения.

Давид обнимает мать за пояс, крепко держит маленькими ладошками за широкую пряжку, любопытно выглядывает и улыбается.

– Привет. – Эмбер не может не улыбнуться в ответ.

Лилит вопросительно поднимает тёмные брови, и на короткое мгновение Эмбер кажется, что она пришла сюда с абсолютно глупым вопросом, но именно это мгновение придаёт ей сил для того, чтобы задать его вслух.

– Что теперь станет с Люком и Джулианом?

Возможно, правильнее было бы «с тем, что осталось от Люка и Джулиана», но она не настолько хорошо знает, как обращаться с детьми, чтобы разбрасываться при них такими словами.

Не отвечая, Лилит смотрит ей в глаза. Смотрит долго, внимательно, словно пытаясь понять, почему Эмбер здесь и почему она задаёт такие вопросы. Взгляд королевы, которая то ли ищет союзников, то ли проверяет своих подданных на верность державе, и выдержать этот взгляд не так уж легко. У Эмбер пересыхает во рту. Она чувствует себя маленькой девочкой, а маленьким девочкам абсолютно не стыдно просто взять и сбежать, ничего не объясняя и ни в чём не отчитываясь, но она почему-то только переносит вес с одной ноги на другую и продолжает стоять.

В конце концов, королева решает, что Эмбер – её верный державе союзник.

– Найди Кристофера, – ровно говорит Лилит, накрывая своими руками ладошки Давида и с улыбкой оборачиваясь к нему. Чуть помедлив, она достаёт из кармана ключи и протягивает их Эмбер. – Скажи, что ты вместо меня и хочешь присутствовать.

Так Эмбер и делает.

Она сбегает вниз по лестнице, стараясь не шуметь, но тяжёлые ботинки стучат всё равно. На её счастье, никто не выглядывает из комнат и не просит бегать потише, никто даже не удивляется такой суматохе – всем ещё откровенно не до того. Кроме разве что Калани, в которого она едва не врезается на очередном повороте, у ведущих в холл тёмных дверей.

Калани ловит её за плечи и почему-то не торопится отпускать.

– Не видел Кристофера? – спрашивает Эмбер, чувствуя, как от его горячих пальцев по коже расползается покалывающее тепло.

Ей хочется сказать, что она способна устоять и самостоятельно, что конкретно сейчас поддержка ей не нужна, нужно найти Кристофера и увидеть, что станет с Джулианом и Люком (что станет с ней, если ей однажды не повезёт), но ничего такого она не говорит.

– Он был с остальной администрацией в гостиной, а теперь в холле, собрался куда-то, – отвечает Калани. Взгляд у него вопросительный, ищущий, не понимающий, может даже, немного взволнованный, но объяснять слишком долго.

– Спасибо. – Выскользнув из его рук, она направляется в холл. Как раз вовремя для того, чтобы увидеть, как за Кристофером хлопает дверь.

В несколько широких шагов Эмбер преодолевает оставшееся расстояние и тоже выходит наружу. Там уже начинает темнеть, но увидеть яркую клетчатую рубашку не составляет труда.

– Кристофер, – кричит Эмбер ему в спину, и тот оборачивается. Она показывает ключи. – Лилит прислала меня вместо себя. Я хочу посмотреть, – добавляет она совсем тихо.

Строго говоря, она хочет не посмотреть. Точнее, не просто посмотреть. Или ещё точнее, она хочет посмотреть не потому, что хочет посмотреть. Она хочет посмотреть, потому что хочет узнать и увидеть, потому что хочет сказать Люку спасибо за его мотороллер и извиниться перед Джулианом за то, что с ним случилось то, что случилось. Эмбер не знает, есть ли у них семьи или друзья, есть ли в целом свете, среди всех выживших, хоть кто-то, кого огорчит их смерть, и, строго говоря, это не её забота – искать адресатов и сообщать им печальные новости, но она должна сделать то, что может. Проводить. Побыть рядом.

Никто не должен умирать в одиночестве.

Что бы там ни цитировал Хавьер, на этот раз он не прав.

Кристофер удивлённо вздёргивает брови, но не возражает.

– Не знал, что ты умеешь водить, – говорит он.

Эмбер замирает. Она смотрит на блестящие ключи в собственных пальцах и только сейчас понимает, что это ключи от пикапа.

– Я и не умею, – растерянно отвечает она. Сосредоточившись на собственных ощущениях, она даже не рассмотрела то, что дала ей Лилит. Это могли быть ключи от гаража, или от какого-нибудь номера, или от подсобного помещения, куда до поры до времени унесли тела, или… Всё, что угодно.