Книга Горячее дыхание войны - Виталий Кулак

«Всё-таки фюрер кое в чём ошибается. Зря он так ополчился на табак, – подумал Герлиц, вдыхая пьянящий дым. – Зачем он запретил курить членам НСДАП? Сигареты прекрасно успокаивают нервы, не хуже, чем коньяк. Курить или не курить – это личное дело каждого. Тут фюрер ошибается. Надеюсь, других ошибок он не допустит».

И тут абверовец чуть не вздрогнул от ужаса. Ему сразу стало очень жарко. Он критикует великого фюрера! Пусть даже в мыслях, но как он дошёл до этого? Никто не должен критиковать решения Гитлера, и уж тем более не он. Как хорошо, что он не сказал это вслух. Или всё-таки сказал? Вон как фон Хольшенбах подозрительно смотрит на него. Но тут разведчик пришёл в себя. «Какая чушь. Надо даже таких мыслей не допускать, а то проговоришься в разговоре с кем-нибудь. Доказывай потом, что ты просто хочешь свободно курить, как и раньше», – отругал он себя.

А Людвиг продолжал стоять навытяжку перед подполковником и внимательно следил за выражением его лица. Ему показалось, что его начальник чем-то встревожен. Но чем? Всё идёт, кажется, так, как и было запланировано. Так чего же он волнуется? Обер-лейтенант раньше такого за подполковником не замечал: тот всегда оставался невозмутимым, даже когда ему доносили, например, о больших потерях во вверенных ему подразделениях.

Между тем Герлиц опять посмотрел на своего подчинённого.

– Мы знали, что русские готовят контрнаступление в направлении Погар. Вот про три дивизии – это новость. Жаль, что номера этих дивизий ваш агент не сообщил.

Слова начальника Абверкоманды-1В привели Людвига чуть ли не в ярость. Только сверкнувший огонёк в его глазах выдал бы наблюдательному человеку его душевное состояние. Но Герлиц, старый лис-разведчик, в тот момент был озабочен совсем другими вопросами, и ему не было никакого дела до внутренних переживаний его подчинённых. Обер-лейтенант промолчал, мысленно назвав своего начальника старым глупцом.

35

27 августа 1941 года

2 часа ночи Брянская область Дятьковский район

Потапенко вывел их на небольшую полянку, которую хорошо освещал лунный свет. Опытный пограничник и на этот раз тоже не ошибся.

– Вот тут они и пройдут, – прошептал сержант на ухо своему командиру. – Тропинка как раз идёт по этой опушке. Они появятся минут через двадцать или тридцать, товарищ лейтенант, если, конечно, ничего там у них не случилось.

У Орлова не было причин не верить Потапенко. Сержант во время службы на западной границе лично задержал семь немецких лазутчиков, а после того как началась война, захватил живыми ещё пятерых немецких агентов. Это заставляло его уважать, учитывая, что в первые месяцы войны живыми гитлеровских шпионов брали редко. Речь идёт про настоящих агентов, прошедших хорошую подготовку, а не про завербованных пленных красноармейцев, которых почти сразу же отправляли в тыл Красной Армии, где их и ловили десятками.

– Вот тут устроим засаду, – указал Орлов на деревья и кусты. Это был участок поляны, противоположный тому месту, откуда должны появиться диверсанты.

Бойцы залегли, приготовились к бою. Они знали, что немцев больше, чем их, но надеялись, что внезапность обеспечит им преимущество. В ночном лесу было тихо. Слышалось только, как листья лениво колышутся под слабым ветерком. Многочисленные листья создавали немного странный монотонный тихий шум, как будто бы где-то вдалеке идёт огромная армия, и это от сапог её солдат дрожит воздух.

Бойцы лежали под кустами, за деревьями. Они затаились, прислушивались к шорохам и до боли в глазах всматривались в противоположную сторону поляны. Луна холодным светом неплохо освещала окрестности. Никто из них не был на сто процентов уверен, что диверсанты выйдут на их засаду, но они очень на это надеялись. Они готовы были бездвижно ждать до самого утра, только бы не вспугнуть врага случайным звуком.

Алексей уже привык к темноте, но не мог в ней ничего рассмотреть. Он всматривался в лес и видел только темноту. Вдруг он заметил, как в лесу, на противоположной стороне поляны, загорелись два маленьких огонька. «Они! Это они!» – промелькнуло в голове у лейтенанта, и он осторожно коснулся рукой локтя лежавшего рядом Потапенко.

Сержант чуть ли не целую минуту всматривался туда, куда показал ему командир, а потом наклонился к его уху и прошептал:

– Сова, товарищ лейтенант. Это светятся глаза совы.

В голосе сержанта не было насмешки: простая констатация факта. Тем не менее Алексею стало немного неловко. «Хорошо ещё, что не стал стрелять по совам», – мрачно подумал он. Вскоре ночной летающий хищник куда-то исчез, наверное, отправился охотиться, и его глаза больше не вводили лейтенанта в заблуждение.

Сколько пограничники пролежали до того момента, как где-то впереди справа послышались осторожные шаги, Алексей мог сказать точно, так как засек время на своих часах. Им пришлось ждать почти целый час.

В кустах на дальней стороне поляны едва заметно зашатались ветки. Можно было подумать, что их колышет ветер. Лейтенант перестал дышать. Сердце его забилось сильней. Диверсанты?

Он превратился в тёмную статую, притаившуюся под ореховым кустом. Ему пришлось сделать маленький вдох: больше задерживать дыхание он не мог.

Наконец на поляну осторожно вышли два человека. До них было не больше тридцати метров, и в лунном свете Алексей сумел рассмотреть, что на них надета красноармейская форма. Незнакомцы постояли на краю поляны, а потом один из них подал кому-то условный сигнал – «сплю-сплю– сплю», – как кричит сова-сплюша. Через минуты две из леса вышли ещё шестеро. Все они тоже были одеты в красноармейскую форму. Один из них, видимо офицер, тихо отдал приказ, и двое незнакомцев опять пошли вперёд. Они должны были пройти мимо засады пограничников метрах в пятнадцати справа.

36

Алексей приподнял голову и громко скомандовал:

– Стой! Руки вверх!

Незнакомцы тут же начали стрелять из автоматов в ту сторону, откуда раздался останавливавший их голос. Пули просвистели недалеко от дерева, за которым прятался Алексей, к счастью, не задев его. В ответ заговорили автоматы пограничников. Сделал несколько коротких очередей и Алексей. Он видел, как сразу же один из диверсантов упал – в том, что это были диверсанты, лейтенант уже не сомневался, – а потом на землю повалился и второй фашист. Остальные же, подчиняясь команде, которую подал офицер, бросились обратно в лес.

– А-а-а! – мучительно закричал немец, падая на землю. Крик прекратился на самой высокой ноте.

Диверсант, первым достигший спасительного для него леса, не побежал дальше, а стал прикрывать автоматным огнём остальных агентов. Весь лес наполнился автоматным треском. Пули летали возле Алексея точно сумасшедшие стальные пчелы. Они прошивали насквозь кусты, обламывали сучья, впивались в деревья и в землю.

У Орлова быстро закончились патроны. Он потратил несколько драгоценных секунд на замену магазина. За это время диверсанты скрылись в лесу, но продолжали отстреливаться. Вели огонь и пограничники. Алексей с радостью подумал, что среди них потерь пока нет. А вот двое немецких агентов неподвижно лежали на поляне.