Книга Тайны захолустного городка - Вячеслав Белоусов

– Ведьма… – скрипнул зубами Сизов. – Выживет и нас переживёт.

И словно в подтверждение его слов женщина издала нечеловеческий вопль, подобный отчаянному вою волчицы, угодившей в железные тиски безжалостного капкана.

Гордус вздрогнул от неожиданности и неловко попятился со двора, передёрнул плечами и Жогин.

– Фёдорыч! – сунул пистолет в кобуру Сизов. – Ты бы пошукал в пристрое деда Архипа, да и шофёр того «москвича» где-то там сховался. Нам ещё обыск производить. Так что поторапливайся.

Глава XXIV

Выслушав сухой рапорт Жогина, дотошная Терноскутова пожелала видеть его у себя лично и как тот ни ссылался на обстановку, гася его жаркие возражения, решительно поставила точку:

– Полторы недели ты пропадаешь в районе. Жду. И пожалуйста – до обеда. Мне ещё Аргазцеву докладывать.

«С этого бы и начинала, хитрая лиса, – подумал, но промолчал Жогин, кладя телефонную трубку. – Выходит, прокурор области забеспокоился и потребовал информацию. Впечатлительная Аглая замутила воду, боясь брать ответственность на себя. Нечего было мудрить, так бы и сказала…»

Накануне Жогин собрался в следственный изолятор допрашивать Гусеву и Свистунова, теперь приходилось рушить все планы и менять маршрут.

– Значит, обвинительный вердикт зиждется у тебя на одних признательных показаниях этой торговки Гусевой?.. – полистав уголовное дело, хлопнула по толстой кипе листов пухлой ручкой начальница (Терноскутова обожала козырнуть заковыристым словечком и теперь не поскупилась, хотя они были одни в кабинете). Склонив голову, невольно она сдвинула тяжёлые роговые очки до самого кончика носа и поверх стёкол принялась буравить Жогина, как ей казалось, пронзительным и уничижительным взглядом. – Но вердикт – не прерогатива следователя, Александр Григорьевич, суд и только суд обладает этим кредо!

Жогин ленился вступать в спор, разводить дискуссии, к тому же сказывалась усталость от накопившегося недосыпания; он догадывался о перспективах: совместный визит к прокурору области неизбежен, и нервы ещё понадобятся. Он молча слушал начальницу и любовался её глазами. Не ведая того, сбрасывая грозные чёрные очки, Аглая преображалась, обнажая лицо удивительной детской наивности и превращалась в старушку-сказочницу, поучающую недотёпу-мальца.

– Да ты меня не слушаешь, Жогин! – очнулся он от её возмущённого возгласа.

– Отнюдь. Весь внимание.

– Тогда представь такую картину, – оживилась она, хотя и не поверила ему. – Суд, не обременяя себя твоими заумными инсинуациями, построенными сплошь на косвенных уликах и признательных показаниях коварной торговки, возвращает дело на доследование. Какой шум поднимет наша общественность, жаждущая только открытого слушания и расстрела виновных? Поступают тебе их требования уже сейчас? Или ты их игнорируешь?

– Не успеваю. К тому же следователь – фигура процессуально независимая, подчиняется только закону; строит выводы, исходя из собранных доказательств и руководствуясь социалистическим правосознанием, – закрыл он глаза.

– Мели, Емеля… Скольких она сгубила по твоим подсчётам?

– Сама?.. Непосредственно – никого, – без энтузиазма буркнул Жогин и продолжил уже настойчивее и злее: – Но она даёт показания, что стала заложницей, полностью исполняя требования Динамита, лишь только тот прознал о тайнике со сказочными богатствами Снегирёвой.

– Я попрошу без бандитских кличек. Фамилии фигурантов дела, надеюсь, установлены?

– Как-то привык за это время, – извинился Жогин, – с языка сами собой слетают эти Прыщи, Каплуны, Мадлены да Динамиты… Допрашиваю Верку и Свистуна третьи сутки, вот и прилипает уголовная абракадабра, да и они адекватно реагируют. Непосредственность в общении рождается.

– Значит, адекватная у тебя компания складывается…

– Ага, – мальчишеская шалость вдруг нахлынула на Жогина, ему захотелось ещё раз увидеть голубоглазую старушку вместо строгой начальницы, и он ввинтил заковыристое словечко, однако неудачно – номер не прошёл; Терноскутова, будто догадавшись, глубже укрепила роговой аппарат на носу.

– Придётся отвыкать, Аргазцев фени не признаёт, – осадила она его.

«Да что это она меня прокурором затыркала! – начал раздражаться Жогин. – Нашла мальчишку! Не нахлобучку ли от него получила?»

– Мы отвлеклись, продолжайте, – напомнила о себе Терноскутова.

«Взяла бы да прочитала всё дело, а то пробежалась по верхушкам, – мелькнула у него злая мысль. – Не проверять ли меня ей вздумалось?.. Доверился, мол, оперативникам, а те увлеклись одной версией и бросили недотёпу, убийство раскрыто, а остальное сам докручивай…» От этих догадок дремота сама собой слетела с Жогина, он прочнее оседлал стул и жёстко начал:

– Динамит, он же Пастух или Пастухов, он же Леонид Аркадьевич Скворцов по паспорту, надеюсь, настоящему, хотя личность его ещё проверяется, есть организатор ограбления и убийства пенсионерки Снегирёвой Глафиры Петровны, её снохи Софьи или Софки, как её именовали соседи и знакомые, внука и внучки. Софья Снегирёва подружилась с Верой Борисовной Гусевой, она же Мадлен. Сблизились они на тривиальной почве: сын Снегирёвой Глафиры Сергей – беспробудный пьянчуга, пропадал у Веркиного магазина, где напивался с дружками и зачастую под забором засыпал. Естественно, жена, отправляясь в розыск, бежала прежде всего в магазин.

– Он, что же, запойный алкоголик?

– Теперь уже ни один эксперт не ответит на ваш вопрос, но не это главное. Родная мать, как казалось Снегирёву, жестоко обидела его, не доверив тайну семейного наследства, завещанного ей отцом. Ценности были тщательно спрятаны, Сергей мучился догадками, сам предпринимал поиски и почти добрался до истины, но жизнь его опередила: мать заболела, слегла в постель, а едва окрепнув, не с ним, сыном, а со снохой Софкой, с которой у Сергея были натянутые отношения, повела переговоры, а затем вместе с ней сняла деньги с вклада. Засобиралась на тот свет, – такой вывод сделал для себя сын и загулял снова. Софка же, обрадовавшись свалившимся в её карманы деньгам, задумалась и о большем, желая заполучить невиданные ценности свекрови. По правде сказать, она их заслужила: за старушкой ухаживала, кормила, поила, когда та болела, детей предстояло растить ей, а не мужу-алкашу, который несомненно пустил бы всё наследство по ветру. Чем она руководствовалась, неизвестно, но просто опьянела баба от свалившегося счастья и разболтала всё, что знала, Гусевой. Мадлен, жадная до ужаса, запала на шальные драгоценности, которые могут достаться болтливой дурочке, поделилась информацией со своим любовником, уголовным авторитетом Динамитом, то есть со Скворцовым Леонидом Аркадьевичем, но скорее всего, – с Пастуховым.

– Вы уж определились бы, Скворцовым был сгоревший в полуторке или Пастуховым.

– Обстоятельства свидетельствуют, что настоящая фамилия его Пастухов. Жив и отец, подтверждающий это. Паспорт на имя Скворцова бандит или купил, или украл, переклеив потом фото. Но, исключая любую ошибку, чтобы не дать повода адвокатам, я включил науку. Тороплю экспертов, Аглая Родионовна. Экспертизой по установлению личности руководит сам Югоров. Кстати, редкие и сложные исследования, когда фигурант устанавливается по методу известного скульптора Герасимова.