Книга Легкокрылый мотылек - Люси Гордон

— Да, в прошлом я ошибалась, — начала она осторожно, чтобы не спугнуть его. — Если бы вы только знали, что я подумала о вас в первый день нашего знакомства, не говоря уж про второй…

— Я знаю. — Даже не видя его лица, она почувствовала, что он улыбается. — Вы не очень-то беспокоились, чтобы скрыть свое впечатление — мрачный, надменный, самоуверенный. А когда я поручил вам дело Чарли… Ох, видели бы вы свое лицо!

Пеппе рассмеялась:

— Потом я поняла, что вы были правы. Я действительно была подходящей кандидатурой, потому что умею наслаждаться игрой. Женщина с сердцем могла оказаться в опасности.

— А у вас нет сердца?

— Я уже говорила, мой жених избавил меня от иллюзий.

— Кажется, я начинаю понимать, — медленно проговорил Роско. — Вы изображаете из себя соблазнительную сирену, но… это все маска. А за ней…

— А за ней — ничего. Ни чувств, ни надежд, ни сожалений. Этакий легкокрылый мотылек.

— Это неправда. Когда-то я тоже так думал, но теперь я знаю, что вы не такая.

— Вы меня не знаете! — резко сказала она, стараясь побороть неожиданное беспокойство, вызванное его словами. — Вы ничего не знаете обо мне.

— Я знаю. Знаю, что вы милая и добрая, нежная и великодушная — ничего из этого вы не хотели мне открыть… не хотели открыть никому…

— Глупости! — выпалила она в отчаянии. — Все это лишь ваши сентиментальные фантазии. Но правда в том, что внутри то же, что и снаружи. У меня нет сердца, потому что я не вижу в нем никакой надобности. Кому оно нужно, это сердце?

— Так, значит, это ваш аргумент, да? Кому нужно ваше сердце? Думаю, в первую очередь вам самой, Пеппе.

— Мистер Хэверинг, я ваш адвокат, а вы мой клиент. Моя личная жизнь вас не касается!

— Извините меня, — сказал он мягко. — В конце концов, это действительно не мое дело. Не плачьте. — Он почувствовал, как вздрагивает ее тело.

— Я не плачу… — выдохнула она сквозь смех. — Я смеюсь… Над собой… Хороша же я была, когда сказала, что я ваш адвокат, а вы мой клиент, когда мы вот так… лежим здесь…

Он усмехнулся:

— Разумеется, мы выше этого. У нас обоих достаточно жизненного опыта, который, к несчастью, оказался слишком горьким… Но если так и идти по жизни, отталкивая от себя людей, ты становишься чудовищем.

— Иногда так безопаснее, — заметила Пеппе.

— Не верю, чтобы о вас кто-нибудь такое сказал.

— Почему? Из-за моего смазливого личика? Неужели вы никогда не слышали о симпатичных монстрах?

— Но это не означает, что вы действительно такая, — произнес Роско с неожиданной злостью. — И хватит об этом!

— Только не надо мне говорить, во что мне верить.

— Нет, я буду говорить. Ведь кто-то должен вам помочь правильно себя увидеть. Ваша душа так же прекрасна, как и ваша внешность.

Пеппе приподнялась на локте, чтобы лучше видеть его лицо:

— Мы знаем друг друга лишь несколько дней…

— Но мне кажется, что я знаю вас очень давно. Я понял это еще тогда, когда увидел вас на кладбище, отпускающей шуточки у надгробного памятника. Это было так…

— Глупо.

— Так здорово! Я знал, что у вас есть какой-то секрет. Что вы можете открыть его мне, и тогда я узнаю что-то, что сделает мою жизнь хоть немного более сносной. — Он лежал перед ней совершенно беззащитный — сбросив с себя все доспехи, не оставив ничего, одну только горькую правду.

Пеппе была ошеломлена, зная, что в ее жизни настал один из тех редких моментов, когда все зависит от ее решения.

Чувство, которое он подарил ей сегодня, — покоя и безопасности, — поразило ее настолько, что затмило собой весь ее прошлый опыт.

Ее губы чуть изогнулись. Улыбка теперь была и на его губах, когда она все ближе и ближе наклонялась к нему…

И в этот момент раздался резкий дверной звонок.

* * *

Они замерли. Чары рассеялись.

— В такой-то час? — изумленно пробормотала Пеппе. Она встала и подошла к двери: — Кто там?

— Пеппе? Это Чарли! Открой мне!

Она обернулась и встретилась взглядом с Роско, стоящим в дверях спальни. Они с испугом уставились друг на друга. Ничего ужаснее, казалось, просто не могло случиться.

— Ну впусти же меня! — нетерпеливо забарабанил в дверь Чарли.

— Не могу, — твердо сказала Пеппе. — Сейчас уже поздно. Иди домой. Потом поговорим.

— Ради бога, Пеппе! Я должен тебе кое-что сказать. Ну открой! Ну, пожалуйста! — молил он, продолжая барабанить в дверь.

— Перестань устраивать шум! Ты разбудишь соседей! Подожди минуту…

Ее глаза лихорадочно шарили по квартире, ища следы присутствия Роско. Роско делал то же самое и, только убедившись, что ничего нет, скрылся в спальне. Пеппе открыла дверь.

Войдя в квартиру, Чарли тут же схватил ее в объятия.

— Что… черт возьми… происходит? — пыталась освободиться Пеппе.

— Я хочу тебе сказать, что я собираюсь делать. Я сделаю все так, как ты хочешь. Я расскажу в полиции о Джиневре. Мне придется сделать так, как ты считаешь нужным. — Он вглядывался в ее лицо. — Ну что, ты довольна?

— Довольна?! Ты будишь меня среди ночи, чтобы сказать то, что можно послать по почте? Сколько тебе лет, Чарли? Десять?

В этот момент она почти ненавидела этого самовлюбленного мальчишку.

— О, извини… — пробормотал он. — Действительно… немного поздновато…

— Немного?! Четвертый час ночи! Уходи. Сейчас же!

Увидев в ее глазах угрозу, Чарли неловко попятился к двери:

— Ну ладно, ладно… Отложим до утра…

Она слышала, как затихли в коридоре его шаги, за которыми последовал шум спускающегося лифта.

Роско вышел из спальни и остановился, не приближаясь к ней.

Она смотрела на него и чувствовала, как сжимается ее сердце. Его лицо было спокойным и непроницаемым. То, что случилось, похоже, его ничуть не потрясло.

— Думаю, мне лучше уйти, — сказал он.

— Нет! Чарли еще может быть внизу, и тогда он вас увидит. — Пеппе подошла к окну и, чуть раздвинув шторы, посмотрела на улицу. — Вон его машина… — пробормотала она. — Но его самого не видно… Может, он еще в холле и думает, не подняться ли снова…

— Вы правы, — глухо отозвался Роско. — Мне придется подождать. Прошу прощения.

Несколько минут назад она чувствовала рядом с собой его тело и знала, что он готов был остаться на всю ночь. А теперь, похоже, для Роско это было тяжким долгом.

— Я посижу здесь, — сказал он, опускаясь на софу. — А вы идите в спальню.