Книга Сицилийские ценности - Вайолетт Лайонз

— Я очень признательна тебе за все, что ты сделал для меня сегодня, — продолжила Роберта.

Получилось ненамного лучше. Сам Франческо, очевидно, был этого же мнения, если судить по тому, как он нахмурил свои густые брови.

— Не стоит благодарности, — ответил он со странной интонацией.

Видя, что Франческо, болезненно поморщившись, начал массировать виски кончиками пальцев, она решила попытать счастья еще раз.

— Голова не проходит, да?

— Да, не проходит. Надо поесть, может быть, это поможет. Там где-то было меню службы заказов. Выбери чего-нибудь на свой вкус.

Либо я излишне подозрительна, невольно подумалось ей, либо ему успешно удается отвлечь меня от любой нежеланной для него темы разговора. Все попытки выяснить хоть что-нибудь о Луизе ни к чему не привели, спор по поводу кровати так и остался незавершенным. А выбор и заказ еды еще дальше уводил беседу от этих проблем к более земным, практическим делам и заботам.

Хотя следовало признать, что Франческо действительно выглядел не лучшим образом. Он казался усталым, под глазами виднелись синяки.

Так что неплохо было бы объявить на время перемирие — по крайней мере, для того, чтобы спокойно поесть и попить, решила Роберта. Кроме того, если быть честной, она и сама не отказалась бы немного отойти от бурных переживаний последних двух дней. Надо же, стоило жизни вроде бы начать налаживаться, как все опять пошло наперекосяк…

— Когда ты в последний раз отдыхал? — спросила она, после того как еда была доставлена, принесший и расставивший ее официант ушел и они уселись за небольшой обеденный стол, на котором помимо всего прочего стояла бутылка хорошего красного вина.

— В прошлом году… в мае! — ответил Франческо несколько резко, но Роберта знала, в чем тут дело.

Именно в мае прошлого года они встретились, и именно тогда она влюбилась в Франческо с первого взгляда. А ему, как выяснилось, нужна была лишь ее официальная подпись на финансовом документе, позволяющем заработать еще больше денег, приобрести еще больше власти.

— Да и эти «каникулы» получились трудовыми, — напомнила ему Роберта и по выражению его лица поняла, что шутка получилась не слишком удачной.

Тяжело вздохнув, Франческо яростно воткнул вилку в лежащий на тарелке бифштекс.

— Я не заставлял тебя выходить за меня замуж!

— А я этого никогда и не говорила. Тебе нужно было мое наследство. Но когда ты обнаружил, что женитьба на мне обойдется тебе гораздо дешевле, то решил воспользоваться таким подарком судьбы!

Воскресшее воспоминание о прошлом унижении резануло ее словно ножом.

— Как там говорят насчет того, что больше всего любят сицилийцы? В первую очередь землю, во вторую — деньги и только потом женщин? Ну и как, стоили эти шесть месяцев, проведенных в браке со мной, земли, которой добивалось не одно поколение Бальони?

Усмешка Франческо была холодна как лед.

— Я рассчитывал на более длительный срок. На всю жизнь, например.

— Однако, как видишь, сильно просчитался.

Да, просчитался. Тогда он решил, что нашел наконец свою женщину, женщину, подходящую ему во всех отношениях. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять: с холостяцкой жизнью покончено навсегда, теперь все пойдет для него совсем по-другому. А ей их супружество наскучило всего через полгода!

Еда внезапно потеряла для него всякую привлекательность. Бросив вилку, Франческо резко отодвинул тарелку и поднялся из-за стола.

— Разве ты не голоден?

Любопытство Роберты подействовало ему на нервы, слишком напомнив первые дни брака, когда она шутливо укоряла его за чрезмерный аппетит, уверяя, что не успевает готовить.

— Нет.

Усевшись на диван, он откинул голову на спинку, бездумно уставившись в потолок.

По всей видимости, шесть месяцев были пределом, который Роберте удалось выдержать. Потом ей надоела семейная жизнь и она вернулась домой… чтобы найти себе Сайласа.

— Как ты представляешь свою жизнь еще через полгода?

— Что?

Подняв голову, Франческо взглянул на сидящую за столом Роберту. Она казалась непритворноудивленной, как будто совершенно не понимала, о чем он спрашивает.

— Мне просто любопытно, как ты представляешь свою жизнь через полгода. Ведь не с Сайласом же?

— Разумеется, нет! — Роберта выразительно пожала плечами. — Об этом не может быть и речи!

— Тогда с кем? Как насчет того парня, который руководит галереей? Кажется, его зовут… Лукас?

— Иден Лукас? Что ты! Он прекрасный человек, но у него свои эмоциональные проблемы.

Прихватив с собой два бокала вина, Роберта встала из-за стола и, усевшись в кресло напротив, протянула один Франческо.

— Послушай, — сказала она, — думаю, что я должна рассказать тебе о Сайласе. Всю правду о Сайласе.

Пальцы Франческо сжали бокал с такой силой, что он удивился, когда тот остался цел.

— Мне совершенно наплевать на твоего Сайласа! Можешь оставить это при себе.

Кого он хочет обмануть? Мысли о Роберте и Сайласе терзали его непрестанно с того самого момента, как Франческо увидел того выходящим из ее спальни, и ему не удавалось избавиться от навязчивых образов, как он ни пытался. А он пытался, Господь свидетель, еще как пытался!

— Что ж, я все равно расскажу, хочешь ты этого или не хочешь.

Она отпила большой глоток вина. И у Франческо возникло искушение сделать то же самое хотя бы для того, чтобы подготовиться к тому, что предстояло услышать. Но, интуитивно чувствуя, что алкоголь тут вряд ли поможет, предпочел не рисковать.

— Сайлас никогда не был моим любовником. Два-три чисто дружеских свидания, и ничего более. В тот раз я просто попросила его побыть у меня дома, потому что мне должны были доставить холодильник.

— Ну конечно!

Теперь Франческо действительно был рад, что не выпил вина. Оно, без сомнения, не пошло бы ему на пользу, лишив ясности мысли.

— Я так и знала, что ты не поверишь!

Открыв было рот для ядовитой ответной реплики, Франческо взглянул в лицо Роберты и неожиданно для себя, без всяких видимых на то причин, поверил, что все сказанное ею чистая правда. Поспешно проглотив готовые вырваться слова, он сказал совсем не то, что собирался:

— Допустим, я тебе верю.

Теперь настала очередь Роберты удивляться. Рука, вновь подносившая бокал к губам, замерла на полпути.

— Что ты сказал?

— Что я тебе верю.

— Но почему?

— Почему? Неужели ты думаешь, что, прожив с тобой шесть месяцев, я не способен понять, лжешь ты мне или нет?