Книга Возьми с собой плеть (вторая скрижаль завета) - Анхель де Куатьэ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Катя тихо плакала в установившейся тишине огромного пустого дома. Она сама не знала, что и зачем делает. Словно бы магнитом, какой-то неведомой силой ее тянуло сюда, в этот дом. Она была здесь лишь однажды, сразу после новоселья. Сидела с Ильей в этих креслах перед камином.
Он рассказывал ей об одном своем странном чувстве:
– Я живу неправильно, я знаю это. Можешь мне не рассказывать. Если бы я жил правильно, я бы чувствовал себя счастливым. Но я не чувствую… Странно, зачем человеку дана жизнь? Чтобы он страдал? Мучился? Зачем он живет? Сколько не ищи, на эти вопросы нет ответа. Тьма не отвечает, а спрашивать остается только у тьмы. Одиночество – это, не просто когда ты один. Одиночество – это, когда ты один и чувствуешь себя в окружении тьмы. Пустота.
Тогда Илья выглядел уставшим и подавленным. Катя пыталась его утешить, но понимала, что на самом деле он нуждается не в утешении, а в ответе на свой вопрос. Но что она – девчушка, студентка юрфака – могла ему ответить, человеку, который добился в этой жизни всего, о чем только может мечтать смертный. Добился, но так ничего и не получил.
Ей хотелось сказать ему: «Илюшенька, милый мой, прислушайся к моему сердца… Оно бьется ради тебя. Каждый день, каждую минуту, оно трудолюбиво стучит, чтобы ты мог жить. У нас с тобой одна душа на двоих. Я знаю это. Почему ты не слышишь его? Это же так просто – только прислушайся к моему сердцу, как я прислушиваюсь к твоему дыханию. Ведь ты дышишь, чтобы я могла жить. Я знаю это. Моя любовь сделает тебя счастливым. Она сделает тебя таким… Только прислушайся…»
Но Илья не слышал и не прислушивался. Он был окружен своей тьмой, своим одиночеством:
– Мне кажется, что я послан сюда, в этот мир, чтобы выполнить какую-то миссию. Что бы я ни делал, о чем бы ни думал, все это я делаю для чего-то, ради какой-то цели. Чувствую, что должен, но цели этой не понимаю. Пытаюсь достучаться до людей. Хочу, чтобы они почувствовали свою силу. Отдаю им свою. Они берут и берут, берут и берут. Но ничего взамен! Пустота. Не жизнь, а исправительная колония. Словно бы воз тяну. Как бурлак, тащу эту баржу против течения. Сколько можно это выносить?
И тогда ей хотелось сказать ему: «Илюшенька, что ж ты не видишь одной-единственной малости. Вот бурлак идет по берегу и тянет баржу. И кажется ему, что в этом его усилии центр мира и страдание всего мира. Но почему он не думает о береге, который становится упором для его ног? Почему не понимает, что веревка дает ему ощущение силы? Почему не ценит он воду, которая держит на себе его баржу? И кем был бы он сам, если бы не было у него баржи? Нет пустоты, и нет одиночества, Илья. И мир не ополчился против тебя. Напротив, каждой своей песчинкой он придает тебе силы. Каждой каплей своей он питает твою душу. Смысл жизни не спрятан, он открыт перед тобой. Только прислушайся к моему сердцу…»
Но Илья не прислушивался и не слышал. И потому одиночество его, его тьма пожирали его израненную душу, словно голодный падальщик.
– Знаешь, за что я ненавижу людей? – спросил он у Кати. – Я ненавижу их за собственное бессилие. Никому об этом не говорил, а тебе говорю. Не знаю, зачем, но говорю, и это правда. Если ты чувствуешь, что в тебе есть многое, ты хочешь отдавать многое. Но отдать можно, если готовы принять. Но то, что во мне, никому не нужно. Шарахаются от меня, словно я заразный, словно бы прокаженный.
Мои плоды созрели, но никто не сорвал их, и они подвергаются тлению и губят меня.
И тогда ей хотелось сказать ему: «Илюшенька, я знаю, как вкусны плоды твоей светлой души. Я знаю, с какой любовью ты растил их. Не печалься, пожалуйста, ты делаешь счастливой меня. Благодаря тебе я чувствую свою силу. Почему ты не видишь этого? Ты будешь счастлив, если почувствуешь это. Моя благодарность наполнит тебя силой. И одиночество оставит тебя, когда разглядишь ты истинные плоды трудов своих. Все, что ты делаешь, – не напрасно, и жизнь твоя драгоценна, и ничто не утекает сквозь пальцы. Только прислушайся к моему сердцу… Только услышь…»
– Почему, почему ты умер, Илья! – шептала Катя сквозь слезы. – Почему ты умер так?.. Умер и не понял, что не ты был послан помогать другим людям, а я была послана, чтобы помочь тебе…
* * *
И в этот миг в комнате началось какое-то странное движение. Все переменилось – стены, потомок, окна, мебель, прочие предметы. Катя стояла в центре, пространство вокруг нее ожило. Оно выгибалось, вытягивалось, сжималось, пульсировало.
На том месте, где только что был камин, теперь образовалась объемная ниша, откуда постепенно, нарастая с каждым мгновением, исходило холодное, синее, похожее на люминесцирующие огни свечение.
Анхель и Данила, оказавшиеся на периферии происходящих трансформаций пространства, переглянулись. В этом свечении оба они узнали те отблески огня, которые мерцали в основании Башни.
Прошло еще какое-то время, и это свечение превратилось в полупрозрачное тело Ильи. Он подошел к Кате близко-близко. Она словно бы ждала этого. Какое-то время они простояли так, глядя друг на друга. Потом Илья сделал шаг, и они соединились.
В следующую минуту видение исчезло так же постепенно, как и началось.
«Пока ты живешь, я не умру»…
Все в комнате было как прежде, только покрылось слоем пепла. Волна света подняла и разметала его из каминной ниши. Катя лежала на полу. Ее глаза были закрыты, а на лице играла улыбка. Анхель и Данила подошли к девушке. Она была погружена в глубокий сон.
Рядом с ней лежал сильно обгоревший лист из какой-то книги. Анхель поднял его и посмотрел. Огонь пощадил несколько слов, которые сами собой складывались в текст второй Скрижали. Анхель прочел его, улыбнулся и передал Даниле.
Глубокая ночь. Промозглый осенний ветер.
Низкие облака украли небо. Пусто.
Редкие машины освещают трассу фарами дальнего света. Наши шансы равны теперь двум к пяти.
Много это или мало?..
Еще несколько месяцев назад такой результат показался бы нам огромным.
Теперь, после всего, что случилось за эти два дня, он воспринимается как чудовищно малый.
Странно рассуждать о жизни, рассчитывая вероятность ее продолжения.
Но зная правду, иначе не получается…
И заблуждаются те, кто думает о ней как о чем-то вечном и неизбежном.
Подлинная ценность просто не может быть «неизбежной».
Неизбежны траты и потери на пути к подлинной ценности.
То, что дается человеку легко, в действительности ничего не стоит.
И наоборот: по-настоящему ценное всегда дается большим трудом. Таков Закон . И это нужно принять.
А еще нам нужны силы, нужна вера и нужны поступки.
Ведь конец одного дела означает не более чем начало следующего.
Мы сидели в небольшой пиццерии. Данила молчал и сворачивал фигурки из лежавших на столе рекламных буклетов. Задумываясь, он всегда делает это с подвернувшимся ему листом бумаги. Словно бы инстинктивно помогает своей мысли обрести более строгую и ясную форму.