Книга Игра не на жизнь. Проходная пешка - Наталия Курсанина

Мужики слушали молча, только качали головами, то ли веря, то ли не веря.

— И как у вас сейчас живется? — Улетов серьезно водил лапищей по бороде, приглаживал. Только мысли не борода — их не пригладишь, они бьются в глазах.

— Кому как. Большинству плохо — заводы многие не работают, фабрики, люди на улице, каждое государство само по себе. Кто-то начал торговать товарами из Турции, с Запада — те нормально еще живут. Рвали-то по живому. В один год и границы, и таможни — делить так делить. А кто в элите был, тем уж лучше всех — у них счета в банках, золото партийное, много чего… А так — бандитизм на улицах, менты своей тени боятся. Беспредел.

— А ты? — Вот не ждала я этого вопроса. Совсем не ждала. Застыла. Только в чашку вцепилась обеими руками. Не могу я сказать, как я жила в этом беспределе. И не скажу — стреляйте, пытайте — не скажу. Никто не поймет, как я пережила, в буквальном смысле, девяносто первый. Как я жила, нет, существовала в девяносто третьем, как я переступала через себя в девяносто четвертом… как боялась, презирала и ненавидела всех… этого никто не должен знать. Хватит, что я сама себе не смогу простить…

Я подняла взгляд и в упор, молча посмотрела в глаза Улетову.

23

Утро было тихое, свежее, с легким туманом и каплями росы по траве. Воздух пах смолой и чистотой. Я с удовольствием потянулась. Усталости как не бывало. Я выспалась, наелась. Хорошо! Вчерашний допрос не сильно затянулся, хоть Улетову было многое интересно, но он, сдержав любопытство, накормил меня и отвел спать. Эльф к еде не притронулся, и его отвели в другую землянку под охраной двух дюжих мужиков. Кажется, его здесь знали, и отношение к нам было очень разное. Хотелось бы сегодня выяснить все, а заодно и попросить Улетова помочь Рандиру.

Озеро блестело серебряной ртутью, отражая небо и сосны. Искупаться бы! А почему бы и нет? Я пошла в сторону озера.

Хех! Удар. Через короткий промежуток — опять. Хех! Удар.

Я обошла скалу и опешила. На полянке возле воды дрались два человека. Хотя слово «дрались» немного искажает действительность. Один человек бил эльфа. Тот не сопротивлялся. Молча падал и так же нереально молча вставал под новый удар. Да чего это он?!

Хех! Улетов снес Тауэра с ног и, опустив руки, ждал, когда тот встанет. И опять — хех! С размаху, от плеча — в лицо. Эльф катится по хвое.

Почему он не защищается? Не умеет? Так я и поверила!

Хех!

Хватит же!

— Та… — я рванулась, но чья-то рука ухватила меня под локоть.

— Тихо! Оставь их, девочка! Они сами разберутся.

Я обернулась к мужчине, который удержал меня. Он был, как и все, бородат, но в его бороде серебрилась седина. Прищуренные, насмешливые глаза. Серые-серые. Они почему-то очень выделялись на фоне загорелого лица.

— Почему?

Почему он его бьет? Почему эльф не сопротивляется? Сотни «почему».

— Ты тут недавно, я ведь правильно понял из твоего вчерашнего рассказа? — Дедок оттащил меня за скалу. Я не сопротивлялась. — Садись… Эх… С чего бы начать. Мы же тут уже седьмой годок. Сначала все домой хотели, а теперь — вот, прижились. Славка, ну, Вячеслав, значица, у него не получилось как у всех — на магию уж шибко реагирует — боль в голову, — дед показал заскорузлым пальцем на висок, — бьет. Не любит он магов, шибко не любит, и всех этих эльфов-мельфов и урок — ой, как ненавидит. А как мы сюда попали, из-под Москвы, значица, злые были, ох, злые. Против всех. Люди нас боятся, а мы эльфов этих и урок боимся. Это которые хаи — ур-хаи, значица. Урки. Нас убивали, ну, и мы ж не лыком шиты, много кого достали. Кровью умыли. Страшно было. Ох, страшно. И вдруг, представляешь, среди этого безумия мальчишка к нам приходит. Один, без оружия — поговорить, значица. Безусый еще, а заявляет, мол, я тут от короля к вам! Порученец. Личный. Славка ведь в Белоруссии в самом начале сына потерял — а этот такого же возраста. Сговорились, значица. Славка языку того научил, командирам остальным представил. А у того маковка работала что надо! Сразу наших комиссаров поставил на место — мол, тут есть король, и если будете ему служить, все у вас хорошо будет. Наши-то покумекали и согласились. А этот у нас остался. Король — это хорошо. Но мы же не только королю на мозоль ступили — был у эльфов самый сильный маг. Как слово скажет — на пол-округа все корчилось от боли. Сильно он нам насолил, но и мы ему — со всей нашей пролетарской ненавистью. Война же была! Малец ну до того отчаянный был — под стрелы лез, будто смерть для него ничего не значит. Наши его и зауважали шибко. А Славка так вообще за сына считал. Сонравились они друг другу. Мальцу, значица, двадцать два было, а сумел и комиссаров наших к ногтю прижать, и эльфам этим хорошо по шее надавал.

А потом молодцы Славкины изловчились и схватили этого эльфа. Мага ихнего. Дивизионная разведка как-никак! Улетов на войне майором разведки был — ох, немцы от него плакали! Так вот, эльфа этого допрашивать бесполезно — от звука его голоса можно было с ума сойти. Завязали ему рот. В подпол бросили. Чтобы наутро расстрелять.

Дедок примолк, и я снова услышала приглушенное «хех». На этот раз пауза между ударами была значительно, значительно дольше.

— Утречком выстроились все. Расстрельная команда… Улетов командовал. Солдаты в подпол, а там… Вышел вместо эльфа парнишка этот. Прошел к расстрельному месту — встал. А эльфа — нет. Убег маг. Малец его собой заменил — стреляйте, значит. Улетов тогда и ругался, и кричал. Это ж как? Врагу побег сделать! А парень ухмыляется — стреляйте, говорит — я заместо него!

Славка против комиссаров пошел — не захотел мальца стрелять. Только и видеть его не смог. А через некоторое время паренька с эльфом на пару видели. А как узнал, что те кровными братьями стали, — так сказал, что не сын он больше ему. Знаешь, больно оно как! Вот, казалось, нашел родную душу… и потерял. Любил он мальца… и сейчас любит.

— А имя… парня… не Рандир случаем?

— Знаешь ведь… эх! Не убьет Славка эльфа — не сможет. Но забрал эльф сынка у него. Забрал. И это Славик не простит…

Хех!.. И тишина.

— Пойдем, што ли? — встал дед. — Кажется, успокоился, окаянный. Теперь поговорить можна. А за эльфа не бойся — оклемается. Живуч он.

Знаем, как живуч! У орков чуть коньки не отбросил. Ведь на грани был! И нить я его за самый конец держала. Золотую нить мага… вот как, оказывается.

~~~

— Ты что-то хотела?

Улетов присел возле воды спиной ко мне. Говорить в спину мне не хотелось, и я просто ждала, когда он помоет руки и повернется. Дед, проверив пульс на шее эльфа, подсел, крякнул и, взвалив того на плечо, потащил в сторону сарая. Мы остались одни.

Наконец Улетов удостоил меня чести и повернулся.

— Ну, так чего тебе?

— Вы точно ничего не хотите знать о Рандире? Вы меня даже не спросили вчера о нем.