Книга В сердце моем навсегда - Джо Гудмэн

— Это другое дело, — упрямо ответил он.

Она улыбнулась:

— Когда-нибудь я заставлю тебя объяснить, в чем разница. А сейчас я все же пойду к дочери и сама спрошу, есть ли у нас причины беспокоиться по этому поводу. И если я не нанесу ей ужасного оскорбления, тогда можешь позже сообщить ей о предложении Коннора Холидея.

Мэгги сидела в постели с нераскрытой книгой на коленях, когда мать вошла в комнату. Она держала так книгу уже почти час, не находя в себе сил и желания читать. Теперь Мэгги отложила книгу и подвинулась, чтобы дать место Мойре.

— Я думала, ты уже спишь, — сказала Мэгги.

— Могу то же самое сказать о тебе.

— Что-то случилось?

— И задать тебе тот же вопрос.

Зеленые глаза Мэгги потемнели, улыбка стала неуверенной.

— Джей Мак рассказал тебе, что случилось внизу. — Она поняла по выражению лица матери, что угадала правильно. — Ему не следовало этого делать. Не было никакой необходимости. Со мной все в порядке, правда. Произошла глупейшая вещь. Не знаю, как это могло случиться.

Мойра вгляделась в тонкие черты лица дочери. Из всех дочерей именно Мэгги пошла внешностью в род Дэннехи. Однако характер она унаследовала скорее от Мойры, чем от Джея Мака. Мойре хотелось знать, сожалела ли Мэгги когда-либо о том, что не так похожа на сестер и отца. Возможно, именно по этой причине сама Мойра чувствовала себя более близкой к Мэгги. В них обеих ощущалась спокойная сила. За эти годы Мойра много раз пускала ее в ход; Мэгги же, как она понимала, пока не подозревала, на что она способна.

— Возможно, нам следует попросить доктора Тернера тебя осмотреть, — сказала Мойра. Она перебросила волосы вперед и начала заплетать их. — Когда люди падают в обморок, у них обычно есть на то причина.

— Я думаю, это просто нервы, мама. Ты же знаешь, что бывает, когда Джей Мак берет на прицел кого-то из своих. Полагаю, теперь моя очередь, и я не знаю, смогу ли выдержать. Я хочу поехать в медицинскую школу. По чему он пытается меня остановить?

— Разве он это делает?

Мэгги наклонилась вперед, взяла из рук матери косу и начала сама заплетать ей волосы. Ей всегда было легче разговаривать, если руки чем-то заняты.

— А как ты назовешь эту… эту одержимость Коннором Холидеем?

— Мне кажется, твой отец считает медицину неподходящей профессией для женщины.

— Это несправедливо. Майкл — газетный репортер. Рении — инженер. Разве это подходящие для женщины профессии? Я что, должна стать монахиней, как Мэри Фрэнсис?

— Если ты помнишь, отец тоже был не в восторге от ее решения. — Мойра положила ладонь на перебирающие волосы пальцы Мэгги. — Ты получила образование, дорогая. Четыре года учебы и диплом, так же, как и сестры. Это больше того, что позволяет дочерям большинство мужчин, занимающих то же положение, что и твой отец. Если тебе хочется еще большего, то ты должна рассчитывать только на себя и не ждать помощи от Джея Мака.

— У меня есть сбережения. А остальное заработаю. Это меня не пугает. Но, мама, я хочу делать это с твоего благословения. Твоего и Джея Мака. Ты думаешь, я не смогу? В этом дело?

Мойра покачала головой и сжала руку Мэгги:

— Мы с отцом уже давно говорим об этом, еще с тех пор, как ты сообщила о своем желании. Никто из нас не сомневается в твоих способностях. Даже не думай. Мы сомневаемся в том, сможешь ли ты себя обеспечить. Нет, выслушай меня. Наверное, ты думала об этом. Кто к тебе обратится? Кто возьмет тебя на практику? Ты всегда будешь страдать от того, что могла бы многое сделать для других, но лишена такой возможности. Вот что беспокоит твоего отца, и, если быть честной, меня это беспокоит тоже.

Мэгги вовсе не это хотелось услышать. Спазм, постоянно сжимавший ее желудок, стал еще сильнее.

— Поэтому я должна выйти замуж.

— Нет, если тебе этого не хочется. — Мойра глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. Убрав руку, она повернулась лицом к дочери, чтобы хорошо видеть ее. — Ведь у тебя нет никакой причины считать, что замужество тебе необходимо?

Мэгги нахмурила брови. Склонила голову к плечу, что подчеркивало раскосый разрез ее глаз.

— Ты хочешь сказать — другой причины, помимо настойчивости Джея Мака?

— Другой причины.

— Не уверена, что хорошо понимаю. Почему ты… — Голос ее замер, лицо прояснилось, а рот слегка приоткрылся. — Потому что я упала в обморок? О мама! Как ты могла? Так вот что вы с Джеем Маком подумали! Что я ношу ребенка?

— Нам это приходило в голову, — честно призналась Мойра. Она не отводила глаз, чувствуя, что дочь заслужила прямой ответ. — Ты в последнее время была такой тихой. Я даже не уверена, когда мы впервые обратили на это внимание — возможно, полтора месяца назад. Мы тревожились, Мэгги, мы волновались. Ты бы сказала нам, правда, если бы была беременна?

Что-то удержало Мэгги от ответа на этот вопрос. Она ответила на другой:

— Я не беременна.

— А могла забеременеть?

— Непорочное зачатие?

— Не богохульствуй.

— Извини.

Мойра вздохнула:

— И ты меня извини, Мэгги. Мне очень жаль, что пришлось задать тебе этот вопрос. Я глубоко сожалею, что не доверяла твоему здравому смыслу. — Она наклонилась к Мэгги и поцеловала дочь в лоб. — А теперь ложись спать. Пусть сегодняшний вечер останется позади.

Мэгги схватила мать за руку, прежде чем та поднялась.

— Ты когда-нибудь жалела о том, что вырастила всех нас одна?

— Ты так думаешь? Что я растила вас одна? Это неправда, Мэгги. Ваш отец всегда был со мной, даже когда был со своей женой. Возможно, он видел вас даже чаще, чел; если бы жил все эти годы с вами под одной крышей. Каждую свободную минуту он проводил с нами. Никогда не забывай об этом. Знай, Мэри Маргарет: я не испытываю никаких сожалений по поводу своей жизни с твоим отцом. Никаких. Ты думаешь, твои родители были в тебе разочарованы?

— Они уже умерли к тому времени, когда я встретилась с Джеем Маком, но полагаю, они были бы глубоко разочарованы моим выбором.

Мэгги только кивнула, задумавшись. И отпустила руку матери.

— Спокойной ночи.

Мойра улыбнулась. Она постояла еще секунду, глядя, как Мэгги повернулась на бок и натянула на плечи одеяло. Затем погасила лампу у кровати и вышла из комнаты. Тревога ее уменьшилась лишь на чуть-чуть, чем тогда, когда она вошла в эту комнату.

Прошло много времени, прежде чем Мэгги погрузилась в сон. В глубине ее сознания сидели слова, которыми обозвал ее Коннор. Воровка. Шлюха. То, что, по его словам, она совершила: раздвинула бедра, ползала по его телу, целовала его. Он злой человек. Неуравновешенный, психически нездоровый человек.

Но Мэри Маргарет Дэннехи спала бы спокойнее, если бы могла вспомнить те восемь часов ночью 24 марта.